Бадри с улыбкой наблюдал за реакцией Джаннет через лобовое зеркало. Впрочем, он всю дорогу частенько поглядывал на девушку, и не раз встречался с ней взглядом. Джаннет чувствовала себя немного зажато, стараясь всячески не показывать это легкой улыбкой. На какое-то время все замолчали, и Джаннет стала наблюдать за улицами Кобулети, наслаждаясь меняющимися картинами переулков. Аниса играла со своей куклой, купленной парнями по дороге, и ее мало волновала картина за окнами и вообще то, что происходит.
Скоро они подъехали к двухэтажному дому у асфальтированной дороги. Это была обжитая улица, судя по стоящим по улице домам. Выходя из машины, Бадри взял сумки у Джаннет, пытающейся тягать их самостоятельно. Он постоянно улыбался, что девушку очень смущало. С госпожой Мананой приветливо поздоровались несколько соседей, и по их приветливым отношениям было заметно их уважение к госпоже.
Они вошли в дом. Небольшая прихожая дома переходила в большой холл. По краям комнаты, справа и слева, стояли два одинаковых дивана с журнальными столиками у каждого. Комната была достаточно светлой и просторной. По углам располагались высокие комнатные растения, на полу лежал пестрый, но заметно дорогостоящий ковер, а на потолке висела большая хрустальная люстра. Комната создавала атмосферу уюта. В конце комнаты справа, а также в крайнем левом углу находились три двери, и с этого же угла холл переходил в неширокий коридорчик, выходящий непонятно куда.
– Та, что правее, моя комната, а другая принадлежит Тимурчику, а Бадри комната наверху, – прокомментировала госпожа Манана. Увидев вопросительный взгляд Джаннет, продолжила: – Тимур – мой внук, сын Бадри. Его мама погибла год назад в автокатастрофе, Тимурчик остался полусиротой, бедняжка. А ведь ему всего-то 7 лет. С тех пор мальчик замкнулся в себе и не разговаривает, отвечая на вопросы только кивками головы. Он тоже находился в той машине в детском кресле на заднем сиденье. Его мать исходила кровью на его глазах, и, пока не приехала скорая, она умерла, – женщина прослезилась. – Мы нанимаем для него нянек – педагогов, психологов. Пока безрезультатно. Последнюю пришлось уволить пару недель назад.
Джаннет грустно смотрела на госпожу, выражая сочувствие:
– Мне очень жаль, – сказала спокойно она. – Как, наверное, ему не хватает мамы.
– Это не передать словами. Сердце разрывается, смотря на него.
– Ладно. Хватит о грустном, – прервал их Бадри. – Давайте лучше начнем знакомить вас с Тимуром, – сказал он и позвал мальчика.
Через несколько секунд мальчик прибежал из игровой комнаты и, сделав несколько шагов, остановился. Вопросительно посмотрев на Джаннет, он перевел взгляд на Анису и потом уже не отводил его, смотря на нее с интересом. Поняв его интерес, Бадри начал знакомство с девочки:
– Посмотри, сынок, это наши новые друзья. Они будут жить у нас некоторое время. Как ты на это смотришь? Ты рад нашим новым гостям? Вот это Аниса, а тетя, которая стоит рядом, это мама Анисы, Джаннет, – Бадри улыбался и смотрел на сына, ожидая ответа. Мальчик только стоял и смотрел. Затем он улыбнулся и протянул ей руку. Аниса подняла голову на мать, чтобы посмотреть на ее реакцию, и Джаннет ей кивнула, тогда девочка протянула руку Тимуру, чтобы поздороваться.
– Почему Аниса посмотрела на вас, Джаннет, прежде чем протянуть руку Тимуру? – удивленно спросил Бадри.
– У нас не принято подавать руку мужчине. И хоть она еще ребенок, но уже хорошо знает эти обычаи. Хотя ей не приходилось видеть подобное на практике, но многие адаты нашего народа, а также законы нашей религии впитываются с молоком матери. Говоря простым языком, это закладывается в крови.
Бадри сделал удивленную мину на лице, но кивнул головой, показывая этим понимание.
– Понятно. Я могу только восхищенно согласиться с воспитанием детей в таком порядке и обычае. Это, бесспорно, правильнее. Затем он ласково обратился к сыну: – Тимур, Анисочка теперь твой новый друг. Играйте вместе игрушками во дворе. Только, смотри, руку не подавай девочке. Хорошо? – шутливо сказал Бадри мальчику и расхохотался. Джаннет тихо засмеялась, прикрыв рукой рот. Затем дети побежали играть.
– Извини за вопрос, дорогая, а платок так повязанный, что только лицо видно, это тоже ваши адаты? Прости, если вопрос показался грубым.
Джаннет легко улыбнулась, но уверенно ответила:
– Нет, госпожа Манана, платок, повязанный таким образом, называется хиджабом, и это не то, что является нашим адатом, хотя наши прабабушки и повязывали его именно так, но хиджаб является важнейшим атрибутом мусульманской женщины.
Это наш долг перед Всевышним, но также проявление целомудрия и благочестия.
– Ты так красиво говоришь, – удивленно продолжила женщина. – Я просто никогда не понимала всех этих несовременных штучек в наше время. Поэтому спросила. Но ты не подумай, ни в коем случае меня это никак не смущает. Я человек образованный, воспитанный и всегда проявляю толерантность к любому виду традиций.
Джаннет улыбнулась, но не стала ничего говорить. Бадри молча, легко улыбаясь, наблюдал за беседой женщин, и, только случайно обернувшись на него, Джаннет заметила его любопытный, изучающий взгляд на себе. Но, как обычно, девушка смущенно отвела свой взгляд, даже не показав того, что что-то заметила.
Госпожа Манана отвела Джаннет наверх, чтобы показать ее с Анисой комнату. Просторная комната располагалась слева от лестницы. По стене комнаты стоял широкий шкаф, рядом комод, а по центру, под двумя окнами, располагалась двуспальная кровать. Рядом с кроватью стоял письменный столик, а с другой стороны – прикроватная тумбочка. Комнату затемняли бордово-бежевые шторы. Но когда Манана раздвинула их, в комнате сразу стало гораздо светлее. Мебель слонового цвета и светлые стены дополняли атмосферу уютной комнаты.
– Ну что ж, располагайся. Твои вещи уже поднял Бадри. Ты наверняка проголодалась и девочка тоже. Давай-ка сначала спустись, поедите, так как до ужина еще долго, а затем начнешь разбираться с вещами.
– Большое спасибо вам за все, госпожа Манана. Вы очень добры к нам.
– Ну что ты, девочка. А как иначе? Ты гость. Разве с гостем по-другому нужно обходиться? Как я слышала, в ваших местах по-другому и не бывает. Я немало наслышана о гостеприимстве вашего ингушского народа.
– Да, это так, – смущенно улыбнулась Джаннет. – Но все же вы не обязаны. Мне очень неудобно, правда сказать.
– Так, ты давай много не болтай, девочка моя. Переодевайся и спускайся скорее. – Джаннет снова улыбнулась и направилась открывать свои дорожные сумки, чтобы взять себе что-нибудь из одежды полегче. Госпожа Манана вышла из комнаты, и по звуку шагов было слышно, что она спустилась вниз.
Когда Джаннет спустилась вниз, она загадочно искала направление комнат, куда ей нужно идти. Но, словно почувствовав это, Бадри тоже спустился из своей комнаты; снова поздоровавшись с девушкой, начал разговор:
– Ну как, Джаннет, вы расположились? Вам понравилась ваша комната?
– Ой да, господин Бадри…
– Ой, только прошу – никаких «господин», я очень вас прошу, Джаннет. Это мама любит все эти официальности, но только не я. Тем более, судя по всему, мы с вами почти ровесники. Ну… примерно, во всяком случае. Поэтому «господинничать» будете с какими-то там стариками, – высунув язык и мигнув глазом от шутки, смотря в сторону, где находится госпожа Манана, сказал он.
Джаннет улыбнулась, но по своему воспитанию, уже вживленному в кровь, она не хотела заводить с ним разговор, в связи с этим быстро согласилась, чтобы скорее закончить беседу.
– Кухня там, – показал он в сторону того самого коридора, что выходил прямо из холла. – Пойдемте, я вас провожу.
Зайдя в кухню, Джаннет была восхищена такой светлой и уютной обстановкой комнаты. Белоснежная мебель была расположена по всей длине стены напротив входа в комнату, а слева стоял двухметровый овальный стол, вокруг него – белые, с некоторыми золотыми элементами на спинках и ножках стулья. На стене справа висели картина с пейзажем и белые часы. Нежно-голубые шторы свисали поверх белоснежного тюля. На стульях лежали нежно-голубые сидушки, которые очень гармонично сочетались с занавесками. Также на полочке, висящей на стене, стояла небольшая ваза с голубыми и белыми искусственными цветами. Интерьер комнаты был построен с хорошим вкусом. Только полностью невольно осмотрев комнату, Джаннет заметила детей, сидящих за столом, уплетающих разнообразные блюда, которые Манана сама поставила им на стол.
– У меня обычно работает домработница. Очень порядочная и чистоплотная женщина, но она сегодня попросила выходной, и поэтому сегодня на кухне командую я, – с улыбкой сказала г. Манана. – Присаживайся, – показав на стулья, сказала она. Джаннет смущенно посмотрела на Бадри, затем ответила:
– Я, наверное, потом. Пусть сначала господи… пусть сначала Бадри поест.
– Только не говори мне, деточка, что у вас и с мужчинами за стол садиться не положено. А ну-ка давай садись. Бадри же не может уйти из собственного дома. Поэтому ужинать, обедать будем вместе.
Джаннет очень смущала эта ситуация, ведь, по обычаям, в ее краях действительно не положено было садиться за один стол с мужчинами, а тем более – с посторонними мужчинами. И она не знала, как поступить в этой ситуации.
– Я как раз собирался отъехать ненадолго. Поэтому не буду смущать нашего нового гостя. По-видимому, Джаннет пока просто непривычно с нами. Но ничего, привыкнет. Кстати, мама, ты не забыла, что за Тимуром должен заехать его дедушка? – Затем он посмотрел на Джаннет и продолжил: – Его дед по матери хочет забрать его на пару недель, – сказал Бадри и вышел из кухни.
– Да, сынок, я помню и уже подготовила его вещи. Ты готов ехать, мой золотой внучек? – обратилась она к внуку. Мальчик кивнул. Женщина ласково поцеловала его в лоб и велела пойти в комнату и взять рюкзак с вещами.
– Это я, наверное, вынудила его уйти, – почувствовала себя неловко Джаннет.
– Кого? А-а. Нет, конечно. Он действительно должен был выехать по кое-каким делам. Не переживай. Лучше садись. Ешь. – Джаннет присела и принялась есть, так как была очень голодна.
Пока жизнь Джаннет налаживалась день за днем, незаметно прошло три недели и отпуск Мурата подошел к концу.
День на работе у Мурата прошел, как всегда, загруженным, но помимо операций в отделении хирургии его также иногда вызывали и в другие отделения на операции при экстренных случаях. Как и поступили сегодня. Сегодня его вызвали из-за внезапного открытого маточного кровотечения во время операции кесарева сечения в отделении гинекологии.
Мурат, послушав вкратце, что к чему, молча принялся за операцию и при большой вероятности удаления матки пациентке, удачно проведя операцию, сохранил молодой женщине репродуктивные органы. Чем не удивил персонал. Поэтому его и вызывали в особо сложных случаях, зная его опыт и ловкость рук.
– Поздравляю, сынок. Ты отлично справился, хотя я и не сомневалась в успешном завершении твоей операции. Вот что значит профессионал своего дела, – обратилась пожилая врач к парню. Та самая врач-гинеколог, что приняла преждевременные у Джаннет.
– Да что вы, Раиса Руслановна, я выполнял свое дело. Ничего сверхъестественного.
– Не-е-ет. Не скромничай, Мурат. Ты настоящий мастер своего дела и трудяга. Кстати, пусть Всевышний обрадует малыша раем. Очень жаль, что так вышло. Удивительно, я просмотрела историю беременности девушки, и все вроде протекало хорошо, но что могло пойти не так, что у бедной женщины так резко могло открыться кровотечение?.. Это либо резкое падение, удар, либо стресс. Хороший такой стресс, – глубоко уйдя в свою мысль, сказала женщина.
Поменяв лицо, поворачиваясь к женщине, одновременно вытирая руки полотенцем, Мурат вопросительно посмотрел на нее:
– Вы сейчас про пациентку?
– Не-е-ет. С пациенткой все понятно. Я про твою жену Джаннет. 14 недель или 16, точно уже не помню, абсолютно здоровой беременности. Мальчишка был, по моему докторскому опыту, здоров. Но пошла отслойка плаценты, да к тому же такое обильное кровотечение, что я даже опасалась за жизнь девушки. Бедняжка. Она не слышала вопросов, что я ей задавала. Слезы так и лились по ее лицу. Мы ее успокоить не могли. Когда ей показали малыша, она настояла показать, разрыдалась еще сильнее. Видно было, что очень хотела этого ребенка. Мальчик к тому же. У вас же девочка?
