Кими Райкконен. Последний настоящий гонщик «Формулы-1»

Глава 1

Сияющий бриллиант

Всякая книга с чего-то начинается. Моя – с гонки в Монако в мае 2005 года. После нее сдаем назад и оказываемся во Франции образца июля 2003 года.

Кими Райкконен известен тем, что участвовал в самом большом количестве гонок из серии «Гран-при». Поистине героического результата он добился на заезде в Монако, сверкающего королевским бриллиантом в календаре соревнований «Формулы-1». В те выходные 2005 года на улицах Монте-Карло творилась история в своем умопомрачительном великолепии. Гонщику к тому моменту исполнилось 25 лет, и он находился на пике своей формы: подняв скорость своего болида до предела, Райкконен максимально воспользовался тактическими приемами, обеспечив себе сначала преимущество, а затем и полную победу.

Кими подкатил на мотороллере на парковку McLaren-Mercedes в расслабленном состоянии и в отличнейшем настроении. Он только что вернулся из Турции, где принял участие в прямом эфире самого популярного в Германии легендарного развлекательного телешоу «Спорим, что…?». За плечами осталась блистательная победа на заезде в Испании, став в результате самой обсуждаемой в своей серии.

В Монако Кими Райкконен и Хуан Пабло Монтойя предстали перед публикой в самых дорогих в истории защитных шлемах. К выходным «McLaren» и один из самых известных мировых производителей алмазов Steinmetz обнародовали свой весьма щедрый контракт. Начиная с Имола Кими пользовался новейшей системой защиты шеи и головы HANS, теперь же предстояло установить ее на новый шлем с алмазами.

– Никогда раньше не испытывал такого волнения, как прикручивая систему защиты к этим шлемам, – вздохнул представитель фирмы Джеймс Пенроуз.

Только Кими, похоже, ничуть не нервничал по поводу алмазной составляющей, ему было куда важнее сосредоточиться на заезде.

– Должен сказать, у нас лучшая машина для этого трека за все то время, что я выступаю за McLaren. Да, эти Renault хороши по-любому, они держат на поворотах, но мы соберем все силы, чтобы их обогнать, – размышлял Кими в предстартовом ожидании.

Тем временем, пока финская звезда собирался с силами в компании со своей супругой Йенни, остановившись в роскошном отеле Columbus бывшего пилота «Формулы-1» Дэвида Култхарда, в порту Монте-Карло на яхте, забронированной на имя Кими, наслаждались чудными выходными родители обоих – Паула и Матти Райкконен и Лийса и Ханну Дальман.

В заезде на время по узким улочкам Монако Кими показал лучший результат своей карьеры. От его столь виртуозного исполнения перехватило дыхание даже у чемпиона мира Михаэля Шумахера, потому что подобравшийся ближе всех Фернандо Алонсо отстал от Кими на полсекунды. Тот заезд восхитил даже самых опытных представителей журналистской братии, пишущей на тему «Формулы-1».

– Похоже, Кими ничем не остановишь. Атакует точно так же, как и в Барселоне, показывая, что ему нечего терять. Как будто у него вообще нет понимания того, чего он может лишиться, – подшучивал Найджел Ройбак из британского «Автоспорта».

– Заезд Кими не от мира сего, он просто раздел своего напарника Монтойю, – выдохнул Петер Заубер и предложил Райкконену его первый контракт в «Формуле-1».

И хотя Алонсо, стремительно шедший к победе, оказался проворнее на втором круге, Кими удалось в третий раз подряд завоевать подиум, оторвавшись от испанца на 0,083 секунды. На соревнованиях выяснилось, с какой тяжелой машиной он завоевывал себе победу.

– А что же сам Кими? Субботний заезд был лучшим в твоей карьере?

– Сложно сказать, потому что его трудно сравнить с каким-либо из моих предыдущих заездов. На этом автодроме у меня были неплохие достижения и раньше, но бесспорно, этот был одним из лучших. Главное, что хватило, чтобы подняться на пьедестал.

На прошедшем в воскресенье награждении на Гран-при встретились новый князь Монако Альберт II и новый король легендарной трассы. Кими стал третьим по счету финским гонщиком, сумевшим победить на этом престижнейшем в чемпионате «Формулы-1» заезде после Кеке Росберга (1983) и Мики Хяккинена (1998).

– Скажи, наверное, мечтал об этом с детства?

– Ну, не знаю насчет с самого детства, но когда пару лет назад мы показали здесь скорость, но остались вторыми, то это задело за живое. С тех пор я точно знал, что выиграть эту гонку было бы круто.

Вкус победы ощущался во всем облике пилота и в момент, когда он пересекал финишную прямую, и когда стоял на подиуме под звуки национального гимна с кубком в руках.

– Конечно, ощущения еще те! Я очень хорошо знаю, каково оно, когда на этом состязании оказываешься вторым. Все же гонка специфическая, и победить в Монако просто здорово. По правде говоря, это не перевернет моей жизни, потому что получу те же десять очков, как и в любой другой гонке серии Гран-при. Разве что на меня кто-нибудь будет смотреть иначе, коль скоро мы оказались способны на это.

На соревнованиях Кими вел с преимуществом в шесть секунд, и тут Кристиан Альберс из Minardi застрял прямо на апексе перед спуском к самому узкому и крутому повороту – самой настоящей «шпильке» Loews. Из-за возникшей скученности руководство выслало на трассу автомобиль безопасности. Собственно, это привело к единственному моменту, когда победа Райкконена оказалась под угрозой, пока в ходе брейнсторма на заводе в Вокинге решался вопрос о том, что делать, Кими успел проехать мимо ворот в пит-стоп.

– В тот момент у нас с командой возник небольшой хаос: они никак не могли решить, что делать, так что я пропустил пит-стоп. Это был единственный момент за все состязание, когда я несколько обеспокоился тем, что победа ушла из рук, – позже бросил победитель. Сначала по рации он высказался довольно откровенно, но быстро успокоился и решил действовать согласно единственному варианту.

– Команда приказала опередить Алонсо на 25–30 секунд до заезда в пит-стоп. Ну, я сделал, как приказывали, в конце концов, это не казалось чем-то невыполнимым – предстояло проехать еще достаточно кругов.

На дозаправку Кими приехал только на 42-м круге. Это означало, что у него во время квалификационного заезда в баке имелось топлива больше на 7–8 кругов, чем у соперников. К тому моменту он шел с опережением на 27,6 секунды. Позже шеф технической службы Эдриан Ньюи не мог удержаться, чтобы не похвалить Кими за преимущество в резине.

– Мы приложили максимум усилий, чтобы найти гармонию между нашей машиной и покрышками «Мишлен». Теперь у нас на руках все козыри, потому что покрышки не износятся до времени. В этом деле Кими нам сильно помог, потому что он обожает резину, он прилагает все усилия, чтобы ее сберечь: он не тормозит, как оголтелый, на виражах, а с полным баком блестяще управляется с педалью газа, – расточал Ньюи слова благодарности.

Он, кстати, увидел в манере управлять болидом и в скорости Кими такую же эффективность, как и у Алана Проста, звезды McLaren восьмидесятых: «Он едет с такой же одновременно незаметной и бешеной скоростью, как и Прост в свои лучшие годы. Он делает это с легкостью и бережливостью».

ПОСЛЕ ТОЙ ПОБЕДЫ НА «ГРАН-ПРИ МОНАКО» МЕНЕДЖЕР КОМАНДЫ СТИВ РОБЕРТСОН БЫЛ НА СЕДЬМОМ НЕБЕ ОТ СЧАСТЬЯ: «КИМИ ОБЛАДАЕТ ДУШЕВНОЙ СТОЙКОСТЬЮ, ТАК ЧТО ЭТА ПОБЕДА ЕГО НЕ ОСЛАБИТ. УРОВЕНЬ ТАКОВ, ЧТО В ЭТОМ СЕЗОНЕ КИМИ ОДЕРЖИТ ЕЩЕ МНОГО ПОБЕД. ПОЛУЧИТЬ ТАКУЮ МАШИНУ – ДАТЬ ВОЗМОЖНОСТЬ РАСКРЫТЬСЯ ЕГО ТАЛАНТУ НА ПОЛНУЮ».

Так что вовсе не напрасно традиционный трофей Штейнмеца – позолоченную уменьшенную модель болида «Формулы-1» – вручили Кими Райкконену после гонок в Монако в тот воскресный вечер как лучшему пилоту. Ситуацию наилучшим образом представил McLaren: бриллианты – лучшие друзья нашего парня.

Вечер достиг своего апогея на арендованной на имя Кими яхте премиум-класса «Беллиссима С», стоявшей в порту Монте-Карло, где победитель отмечал свой триумф в компании друзей и близких. На тот момент в возрасте 25 лет и 217 дней он стал третьим самым молодым победителем «Гран-при Монако». Моложе были только Брюс Mакларен, основатель автогоночной команды своего имени, победивший в 1962 году, и Михаэль Шумахер, взявший главный приз в 1994 году, будучи в возрасте на 85 дней моложе Кими.

До праздника Кими задали вопрос о том, что важнее для победы – пилот или болид? Верный своему стилю коротких ответов, Кими ответил: «Каждый может решать сам, что важнее».

Глава 2

Объятия Хауга

Признаться, за все годы, что мне довелось освещать события «Формулы-1», никогда не приходилось сталкиваться с таким отвратительным по своему расположению и логистике автодромом, коим является трасса «Маньи-Кур». Отсюда урбанизированная цивилизация, куда бы ты ни поехал, находится совсем не на расстоянии вытянутой руки. Однажды мой давний приятель, репортер «Формулы-1» Лассе Эрола, даже написал в ежевечернюю финскую газету Ilta Sanomat для фанатов автомобильных гонок целое пособие о том, как добраться до различных трасс. Комментируя же трассу Маньи-Кур, он был краток: «Нечего там делать!»

Суровая правда жизни! Когда ты по работе занимаешься освещением событий прямо на месте, то минимум раз в год я вынужден был отправляться в этот богом забытый медвежий угол. Однако один уикенд 2007 года по стечению обстоятельств навсегда отпечатался у меня в памяти, да и Кими Райкконен отметился там победой. Гонка в Маньи-Кур проводилась всего через неделю после скомканного заезда в немецком Нюрнбургрине, где Кими впервые за свою карьеру поднялся на первое место на пьедестале почета. Он имел подавляющее преимущество, до окончательной победы оставалось всего рукой подать, как взорвался движок Mercedes, и нашему герою пришлось ощутить всю горечь поражения.

Маньи-Кур должен был стать промежуточным восстановительным этапом, чтобы прийти в себя после испытанного разочарования. Одновременно на родине пережевывалась запущенная желтой прессой новость касательно вскрывшейся недельной давности попойки Кими на Иванов день в порту Ханко, где обычно паркуются яхты селебрити.

Те годы стали в карьере Кими периодом истинного прорыва к вершинам спорта. До лета он занимал лучшие позиции в мировом рейтинге. Давление было невероятным: ему противостояли рвавшийся к своему шестому чемпионству мира Михаэль Шумахер и Ferrari с ее историей успеха. Фактически Кими оказался один на один со своим стрессом.

Случилось, что на Иванов день он наконец-то смог заглянуть к старым дружкам в Финляндию, но, если выразиться спортивным термином, оказался в ауте – тут публичность сыграла злую шутку. Задним числом то, что он так надрался в Ханко, отразилось и на мне в тот французский уикенд в Маньи-Куре.

Субботняя гонка. Я заранее добрался до паддока, чтобы избежать мучительного простаивания в пробках. Утренний кофе, обмен новостями с ребятами из McLaren, дружеские объятия со знакомыми журналистами, и тут шеф спортивного департамента Mercedes Норберт Хауг вместе с главой менеджмента Вольфангом Шаттлингом заявились ко мне спросить, не хочу ли я пройти к ним в моторхоум.

Такие предложения поступают не каждый день. В святилище Mercedes мне никогда ранее бывать не приходилось – туда журналистов вообще не пускают. Мы вошли в моторхоум, поднялись на пару ступенек, вошли в кабинет Хауга. Здесь он выглядел куда более серьезным. У меня затряслись поджилки, ведь всего неделю назад в своей статье я прошелся по поводу поломки двигателя. Предположил, что Хауг решил вытрясти из меня дух за тот материал, но оказалось, что речь совсем о другом: оказывается, случайный пассажир слил фотографии напившегося по поводу праздника Иванова дня Кими. Финская желтая пресса тут же раструбила историю о том, как звезда команды McLaren-Mercedes в бесчувственном состоянии на дорогущей яхте своего приятеля в Ханко сделала финт головой вниз почти с двухметровой высоты.

Команда не проронила ни слова по поводу случившегося, чем разозлила крупнейшую немецкую газету-таблоид Bild. Известные своей агрессивностью, немецкие журналисты пообещали раздавить и концерн, и самого Райкконена, если не будут даны пояснения. Как бывший журналист, Хауг знал, что «морская болезнь» – не слишком удобоваримое объяснение, поэтому он решил обратиться ко мне, зная о наших близких с Кими отношениях и о том, что я знаком с репортерами из Bild.

Для начала Норберт обрисовал суть происходящего и попросил, чтобы я лично связался с немцами и рассказал о том, какие чудеса могут случиться в Финляндии в ночь Иванова дня. Меня два раза просить не нужно. Обычно от Bild на месте присутствуют как минимум два журналиста, я решил выйти сразу на славящегося острым пером Вольфа Шмидта.

С обсуждения Иванова дня наш разговор почти сразу переключился на финскую культуру пития, и здесь риск хватить лишку был высок. Я заявил, что на этот праздник вся Финляндия буквально останавливается на три дня: все ее жители, включая спортсменов, все это время выпивают с превеликим удовольствием. Мне кажется, я немного принизил способности Кими, высказав мысль, что якобы знаю, будто ему-то много не надо – у него уже чуть ли не с полтинника сносит крышу. Не преминул добавить, что на Иванов день выпить не дурак и легендарный Мика Хаккинен.

Мы общались где-то с полчаса, мой коллега Вольф добавил еще половину от себя, затем интервью закончилось.

Тем воскресным утром за завтраком в гостинице от заголовка воскресного номера Bild круассан встал у меня поперек горла: «Неужели пьянки Кими заставят его покинуть мировое первенство?»

Я довольно хорошо читаю по-немецки, а что мне было непонятно, стало понятно и без словаря.

Статья размером с половину спортивной колонки сообщала о том, как финский таблоид пару недель назад писал о жестокой пьянке Кими в компании нескольких друзей и супруги Йенни в порту Ханко, завершением которой стало падение с верхней палубы, и только чудом гонщик избежал серьезной травмы.

После этого автор перешел к пояснению журналиста газеты Turun Sanomat Хейкки Кулла о том, как на Иванов день в Финляндии каждый год отмечается «ночь без ночи», когда вся страна в едином порыве наступает на пробку: «В Финляндии на Иванов день воцаряется своего рода чрезвычайное положение. Самый длинный день в году отмечается словно праздник Нового года – с первого по тринадцатое. Все ходят упитые. Если Хаккинен, выпив, вел себя прилично, то проблема Райкконена в том, что, надравшись, он уходит в отрыв в публичных местах».

После этого газета задавала читателям резонный вопрос, приемлемо ли так себя вести рвущемуся к мировому чемпионству пилоту «Формулы-1», если его уже не пускают в один из баров Хельсинки?

И тут я отчетливо понял, что Mercedes, прочитав материал, сделает вывод, что я вместо того, чтобы разрулить ситуацию, только ее усугубил. Обуреваемый печальными мыслями, я направился на автодром.

Довольно скоро в комнату для прессы явился Вольфганг Шатлинг и попросил меня встретиться с Хаугом. В этот момент я был уверен, что головомойки не избежать.

Опять та же лестница наверх к руководству Mercedes. Меня поджидает Хауг, но, как только дверь закрылась, его лицо расплылось в довольной улыбке. Норберт заключил меня в свои медвежьи объятия – мягко говоря, к такому я не был готов, на моих глазах раньше Норберт обнимал так только Хаккинена после его победы.

Мое удивление выросло пуще прежнего, когда Хауг начал изливаться словами благодарности ко мне за спасение того, что еще можно было спасти. На его взгляд, вместо гильотинирования молодого гонщика статья давала читателям объяснение его сенсационного поведения.

Конечно, в материале руководство команды тоже было упомянуто – в самом конце, правда. Выглядело это так: Bild обратилась к Райкконену за пояснениями, однако тот не проронил ни слова. Хауг же со своей стороны откомментировал, что с Кими проведена беседа, но никакого наказания не последует: «Кими образцово делает свое дело, а то, что он иногда позволяет себе расслабиться, – это вполне нормально».

Операционный директор McLaren Рон Деннис посчитал, что приключения Кими Райкконена на Иванов день чрезмерно раздуты: «Мы с вами говорим о молодом человеке. Разумеется, он должен намотать себе на ус, но и нам не стоит забывать, что ему всего лишь 23 года».

С Норбертом Хаугом у меня сохранялись хорошие отношения до того момента, как Ferrari заявил о переходе Кими в команду Маранелло. Это произошло в 2006 году после гонки «Гран-при Италии». Если до того приснопамятного уикенда Хауг всякий раз радостно приветствовал финских репортеров, то после автодрома «Монца» приветствия закончились, как будто их и не было.

В конце 2012 года Хауг вышел на пенсию. Вновь мы встретились с ним на «Гран-при Германии» в 2017 году в Хоккенхайме. Норберт опять тепло поприветствовал меня, мы присели, чтобы вспомнить старые добрые времена – Хауга я знал со времен Хаккинена в McLaren. Тогда в Хоккенхайме 66-летний Хауг попросил меня передать Кими привет. В паддоке Mercedes он шепнул мне на ухо, что больше всего на свете ему бы хотелось, чтобы Кими выиграл эту гонку, потому что раньше побеждать в Германии ему не доводилось. В завершение и с явной ностальгической ноткой Хауг произнес: «Ведь у меня еще на памяти то, когда Кими пришел в Sauber и мы наблюдали в Австралии его первую гонку. Сектор за сектором после его имени загорался зеленый свет. Какую он показывал скорость!»

Конечно, привет я передал. Откланявшись в ответ, Кими с улыбкой на лице пообещал сделать все возможное, чтобы исполнить пожелания бывшего наставника. Для меня же Хауг входит в число тех фанатов «Формулы-1», которые уже тогда надеялись, что карьера Кими продлится долго.

Глава 3

Хинтса и его рука помощи

Кому-кому, а мне не пришло бы в голову петь дифирамбы Кими в честь его дисциплинированности, однако его целеустремленность, решительность и воистину слоновье терпение заслуживают всяческих похвал. Способность соревноваться под давлением, высочайший профессионализм и образцовое умение выжимать все возможное из своего болида сделали его мастером своего дела.

В молодости он частенько перегибал палку, мне кажется потому, что его с самого начала карьеры преследовали постоянные неудачи, которые раз за разом торпедировали успех, и, чтобы очистить от них голову, Кими приходилось кидаться из огня да в полымя.

После той шумихи 2003 года имя пилота частенько появлялось в таблоидах. В январе 2005 года, незадолго до презентации нового болида McLaren МР-4–20, Рон Деннис нашел очередной повод для беспокойства в связи с эпизодом в лондонском ночном клубе.

– Команда считала важным знать не только детали походов Кими по барам – газетчики же не зря цеплялись за такое, – но прежде всего нас интересовали причины подобного поведения Кими. Реальность всегда отличалась от того, как ее представляла пресса, но куда важнее было выяснить, откуда ноги растут, – откровенничал Деннис.

Хорошим решением проблемы стало приглашение в McLaren известного финского спортивного врача Аки Хинтсы. Его поддержка и профессиональная помощь позволили понизить градус присущего Кими с рождения ужаса перед авторитетами и усмирить его бунтарский характер. Кими и Рон Деннис являли собой настолько полярные характеры, что, полагаю, даже для такого корифея, как Хинтса, было непросто выстроить мостик взаимопонимания между ними. Уже на первой встрече с врачом Райкконен бросил ему мимоходом: «Давай уже, лечи меня скорей».

Деннис исповедовал воистину пуританский принцип руководства: команда была для него всем, и ключевыми факторами успеха он считал дисциплинированность и контроль. Кими же подобный стиль, с его правилами и регламентами, никак не устраивал. Довольно скоро Хинтса обратил внимание на прямолинейное желание босса запихать финна в прокрустово ложе с другими пилотами. Это было ошибкой. Райкконену требовалась свобода маневра: не получая желаемого, он начинал бунтовать, выпивать – и все это становилось пищей для желтой прессы. Стало ясно: если срочно не вмешаться в ситуацию, результат будет плачевный. Еще немного, и Кими перешагнет черту, за которой его будет ждать каждодневный кутеж. Позже в совместной с Оскари Саари биографии Хинтса упоминает один эпизод, когда он сказал Деннису, что от спиртного нет пользы для спортсмена высшей категории, но отрицательное воздействие можно снизить умеренным употреблением. Заставить Кими стать трезвенником было невозможно – в противном случае это привело бы к еще большему протесту с вытекающими последствиями.

Глава 4

В плену славы

Возникает вопрос: столь масштабные попытки Денниса защитить репутацию Райкконена – возымели ли они хоть какой-нибудь результат? Шумиха возникала постоянно. Все же Кими был звездой такой величины, что всегда находился кто-нибудь, кому удавалось застать его на отдыхе.

Опыт приходит со взрослением. Позже, когда Кими перешел в Ferrari и в Lotus, его периодические загулы не привлекали к себе такого же внимания, потому как считалось, что это норма поведения для мужчины.

Количество моих интервью с Кими достойно упоминания в анналах истории, но мы ни разу не обсуждали с ним выпивку. Шутить – шутили: как правило, все заканчивалось бородатым анекдотом, в котором персонаж является в бар и заказывает себе безалкогольное пиво, бармен в недоумении задает только один вопрос: «Зачем?»

Кажется, в последний раз я в шутку напомнил Кими о его похождениях в конце лета 2019 года в Бельгии.

После чудесно проведенного отпуска хромающий Кими явился в свой бокс на гонках в Спа-Франкоршарм. Издалека можно было заметить, как ему больно, но о причинах помалкивали. В тот четверг ясность имелась только в том, что его участие в заезде находится под большим вопросом. Новоиспеченный директор по работе с прессой, Уилл Понисси Alfa Romeo, усадил Кими перед журналистской братией на верхнем этаже роскошного паддока команды.

Отпуск закончился, ясное дело – всех интересовали причины повреждения. Кими немного приоткрыл завесу, сказав, что речь идет о спортивной травме. Кое-кто из пишущей братии был уверен: если у Кими неполадки, значит, тут не обошлось без синей дыни. Мысли мыслями, но дела делами, и тут один новичок задал вопрос в лоб: уж не по пьяни ли ногу повредил, Кими?