Седьмое Солнце: предстояние

От автора

Важно понимать, из каких побуждений вы совершаете тот или иной благовидный поступок: из-за страха наказания и ожидания места в раю? Потому, что это поощряется обществом или привито воспитанием? Или же это глубинное стремление души, и вы просто не можете поступить иначе.

В этом и есть истинное отличие в поклонении богам от Бога внутри вас.

Мила.

Это было сложное, но относительно спокойное время. Мы практиковали, ошибались и менялись, радовались и печалились, открывали для себя новое и сами открывались этому миру.

Тогда мы словно долго стояли у последней черты, а потом преодолели ее одним махом.

Катя.

Глава 1. А поутру она проснулась…

На улице уже вовсю бушевало утро, однако в комнате царил полумрак. Лишь когда ветер врывался в приоткрытое окно и теребил края плотных штор, несколько проворных солнечных зайчиков ныряли внутрь и резво прыгали по кровати. Один особо наглый прыгун добрался до обнаженной лодыжки и заскользил вниз по ступне.

Катя медленно открыла глаза и блаженно потянулась. Тело переполняло приятное ощущение легкости и счастья. Казалось, будто тысячи маленьких колокольчиков ткут в окружающем пространстве нежнейший мелодичный узор. Прохладный воздух гулял по комнате и щекотал открытые участки кожи. С улицы доносился уже привычный птичий гомон. Окно комнаты Антона находится напротив большого дерева, и вечно воробьи там чирикают…

Стоп! Девушка резко села. Она что, не у себя спала?! Простыня съехала вниз, и следом пришло осознание, что на ней из одежды ничего нет. Совсем ничего. И она… в кровати Антона! Мгновенно натянула простыню назад и закрыла лицо руками, словно это могло защитить от нахлынувших воспоминаний. Ну нет, только не это! Сначала она взяла нож и пыталась убить парня, а затем бессовестно его соблазняла. Скинула халат, села на колени, лишила части одежды, поцеловала. Потом… они перешли в кровать, а дальше… дальше был туман. Ну как обычно, на самом интересном месте. Катя упала назад и накрылась простыней с головой.

– Это не поможет, – проворчал из угла В.Д. – Вставай уже…

Тело под тканью дернулось, но так и осталось лежать неподвижно.

– Что вчера случилось? – глухо поинтересовалась из своего импровизированного убежища.

– Это ты меня спрашиваешь? Я пришел от Влада, а тут такое! Не свечку же рядом с вами держать? Понятное дело, я сразу сделал ноги. В наше время люди были более сдержаны в своих порывах. Ну и молодежь! Вы хоть контрацептивы-то использовали?

– С ума сошел?! – вновь села и поерзала. – В клубе мне добавили какой-то дряни в напиток, и я утратила контроль. Но ничего не было, я бы поняла. Хотя… ощущения довольно странные, приятные… словно заново родилась.

– М-да… После «того самого» так обычно и бывает, – заключил с иронией. – И получается, слова Антона о том, что ты вычислишь Учителя и «сама захочешь» были пророческими.

– Что ты имеешь в виду? При чем здесь Учитель?

– Я раньше не решался тебе рассказать, но сейчас…

Из кухни донеслось позвякивание посуды, и две головы одновременно повернулись на звук.

– Давай лучше поговорим, когда ты будешь одна, – предложив это, В.Д так и остался стоять, лишь с ноги на ногу переминался.

– Тогда чего ты ждешь? – девушка смерила его долгим взглядом из-под прищуренных век. – Или хочешь позлорадствовать, как я буду объясняться? Вот уж нет! Иди лучше дальше шпионить во имя нашего общего блага.

И В.Д нехотя растворился в воздухе.

Закутавшись в простыню, Катя вскочила с кровати. Халат аккуратно висел на стуле, хотя последнее воспоминание было иным, как она его на пол скинула. Это Антон, видимо, позаботился. Схватила вещь в охапку, прошмыгнула к себе и запихнула подальше на полку. Затем с облегчением облачилась в свою повседневную одежду. Тяжело вздохнула и, с трудом переставляя вмиг потяжелевшими ногами и подметая глазами пол, прошаркала на кухню.

Антон над чем-то колдовал у плиты, сжимая в руке деревянную лопаточку. Солнце едва касалось его волос, искрилось и стекало с них на майку, подсвечивая на спине завязочки фартука. Запах лука сразу ударил в нос. Парень развернулся и, широко улыбаясь, поприветствовал:

– Доброе утро! – а следом шлепнул на тарелку яичницу-глазунью и посыпал сверху зеленью.

– Не… не особо-то и доброе, – Катя присела на стул, стараясь не смотреть на собеседника. Затем, не сдержавшись, все же покосилась исподлобья: теперь он уже нарезал хлеб. Тем самым ножом. Она невольно сглотнула. Жаль, что тут сквозь пол нельзя провалиться.

Выждала несколько десятков секунд, но вопросов не последовало, и она решилась:

– Прости, я вчера повела себя глупо: вспомнила день инициации, ведь это ты меня тогда остановил, – она вновь украдкой бросила на собеседника взгляд, и тот чуть заметно кивнул, – потом расстроилась и поехала в клуб, а там Ледышка мне что-то подсыпал в вино. В итоге я совсем утратила контроль…

– Ну вы с Владом оба такие, – как само собой разумеющееся прокомментировал Антон. – В вашем противоречивом поведении нет ничего удивительного: то человеческий центр активируется, то демонический. Ты совершаешь глупости, а он говорит одно, а делает другое. Цели-то у этих частей противоположные, вот вас и «ведет» в разные стороны. Нужен глубинный перепросмотр травматических событий детства из эталонного состояния, именно в них ты потеряла саму себя, и оттуда черпает силы «другая ты». Но я ведь уже говорил про это, и не раз, – он подвинул девушке яичницу и смолк.

– Так что… что вчера произошло между нами? Я помню только до кровати…

– Да? А я думал, что после клуба вообще ничего не сохранится в памяти. Значит, все же немного, но ты себя контролировала…

– Нет, вовсе нет! – спешно перебила его, и Антон о чем-то надолго задумался.

– И… все же, что было дальше? – Катя домучила глазунью и теперь беспокойно вертела в руках вилку.

Едва заметная улыбка приподняла уголки его губ и, придвинув стул, он присел напротив.

– Когда ты на меня запрыгнула, единственной мыслью была: «На прежнем ли месте бинты?»

– Что?

– Ну те самые, которыми ты обездвижить грозилась, когда я болел. Хорошо, что ты их тогда размотала и приготовила.

– А… – перед глазами пронеслось нужное воспоминание, – точно. Я их в тумбочке в последний раз видела.

– Вот-вот! Ими-то я запястья тебе и связал…

– Фух… – буквально растеклась по стулу от облегчения. – Ты меня обрадовал.

– Однако ты так вырывалась… – Антон вдруг потянулся вперед и мягко перехватил ее руку. От неожиданности вилка выскользнула из пальцев и упала под ноги с протяжным «дзынь», а внимание непроизвольно зацепилось за линию кровоподтеков на запястье. – Ты так пыталась освободиться, травмируя себя… – едва касаясь, он провел пальцем по синеватому следу на коже, вызывая волну ответных мурашек, – что я… – и он смолк.

– Что – ты? – переспросила внезапно севшим голосом.

– Пришлось мне тебе уступить, – Антон странно улыбнулся.

Катя вырвала руку и резко вскочила.

– Что?! Ты же шутишь сейчас?

Он молча покачал головой.

– Что ты сделал?! Мы ведь не.. не…

– Ну сексом мы не занимались… в привычном понимании этого слова, – сейчас он смотрел снизу вверх, а в глазах прыгали все те же солнечные зайчики. – Я просто немного помог тебе снять напряжение: погладил по спинке, используя древнюю технику подъема энергии из второй чакры. Поэтому ты себя хорошо чувствуешь, несмотря на вчерашние употребление алкоголя и подарок Ледышки.

– Даже… даже боюсь и представить, что ты имеешь ввиду, и как это выглядело, – Катя села назад и, протянув дрожащие пальцы к кружке с чаем, начала давиться большими глотками, стараясь не замечать, как при этом пылает лицо.

– А каково было мне! – собеседник картинно тяжело вздохнул. – Ты была так настойчива и, на удивление, оказалась довольно искусна в соблазнении, – он попытался сдержать вновь зарождающуюся улыбку, но уголки губ дернулись, предательски разъезжаясь в стороны, – ты такое вытворяла! – кружка внезапно попыталась выпрыгнуть из Катиных рук, но Антон перехватил ее поверх пальцев, плавно направив вниз до соприкосновения с поверхностью стола. – И теперь, согласно твоему же условию, я в праве не только французский поцелуй использовать, а даже…

– Молчи! – оборвала его. – Ни слова больше!

– Однако… – тут же ослушался он, – я могу благородно забыть о прошлой ночи…

– Для этого нужно продать душу? – буркнула в ответ.

– Душу нельзя продать, она и так не принадлежит человеку, а просто дается на время жизни, – выдал он на полном серьезе. – Просто следует мне кое-что пообещать.

– Раньше я уже обещала тебе, что угодно.

– На этот раз нужно нечто более конкретное: пообещай, что больше не будешь пытаться спасать меня, как вчера в клубе. Твоя Тень тогда подчинилась, но…

– Да ну! – перебила, вскинув на него гневный взгляд, и даже духом воспрянула от затопившего ее привычного возмущения. – У Пантеры в руке был скальпель! Еще пара секунд – и она бы тебя порезала.

– Пара секунд – это очень много. Поверь, я способен за себя постоять.

Катя хмыкнула и скептически заметила:

– Хоть ты и говоришь так, но по факту даже мою туфлю не смог поймать.

– На тот момент в этом не было необходимости, – он нахмурился.

– Звучит неубедительно. В любом случае, я всегда буду тебя защищать. Ну все, мне пора, – она встала, и, наклонившись, потрепала его пшеничные волосы. – На работе сутки поставили, так что сегодня дома не ночую, – и поспешила ретироваться.

– Больными на работу не ходят, – догнал в дверях голос.

– С чего ты взял, я здорова… – и вдруг ее накрыл невероятный по силе озноб.

Катя съехала по косяку вниз и, обхватив себя руками, затряслась от холода.

– Ты… ты подсыпал мне что-то в чай!

– Полагаешь, я на такое способен? – Антон вышел из комнаты, но уже через минуту вернулся с одеялом. Замотал в него по самый нос и перенес в кровать. – Ты сопротивляешься внутренним изменениям, но они неизбежны. Поэтому тело выбрало болезнь. Я знаю, что случилось с мальчиком, которого вы пытались спасти, – он обнял поверх одеяла и положил ее голову себе на плечо. – Поплачь, и тебе сразу станет легче.

– Давай ты не будешь пытаться развести меня на эмоции, – выдавила чуть слышно. В груди словно образовался ком, мешающий сделать полный вдох. Все плясало перед глазами, а зубы выстукивали барабанную дробь.

– В твоей семье не было примеров любви и доверия, поэтому ты не знаешь, как это делать. Но твоя жизнь только в твоих руках. Я могу научить тебя.

– Нет… ты и так подошел слишком близко… – прошептала, уже соскальзывая в сон.

Дальнейшее напоминало бред больного, чем, очевидно, и являлось на самом деле.

Сначала она очутилась в однородном белом пространстве, оно непрерывно двигалось, создавая ощущение, что она то ли падает, то ли летит вверх. Кажется, это продолжалось целую вечность. Катя много раз пыталась проснуться, пошевелив рукой, но непременно вновь скатывалась назад.

А потом к ней явилась собственная Тень. Она стояла у кровати и все ширилась, ширилась… Или это тоже был сон? Ужасно саднило горло, от слабости тряслись руки, а из грудной клетки прорывался кашель. И было очень страшно. А еще, похоже, кто-то приходил: свет в комнате то включался, то гас, а до сознания долетали обрывки разговора.

Потом что-то неуловимо изменилось, и дальше ей снился Димка. Он отдыхал с семьей на курорте: подбегал к кромке моря с игрушечным ведерком, черпал соленую воду и нес ее к большой крепости из песка. Вокруг нее уже вовсю шло строительство рвов. Когда укрепления были готовы к долгой осаде, детвора рассредоточилась по пляжу, перекидывая друг другу надувной мяч.

У Димки слетела панама, и мама заботливо вернула ее назад. Потом глава семейства учил мальчика плавать. Вода была прозрачная и теплая, в ней плескались маленькие рыбки, и были видны разноцветные камешки на дне. Следом появились дельфины, они подплыли к самому мелководью, и дети со счастливым визгом устремились в море. А еще… Катя присмотрелась: прямо из песка около воды росли странные деревья – стволы были коричневые и голые, как у пальм, а листья – огромные, овальные, салатного цвета с желтоватой бахромой. Последних было много, и они создавали целые оазисы тени.

Огляделась по сторонам, и обнаружила рядом раскидистые кустики с красными крупными ягодами. Подошла поближе, наклонилась… да это же клубника! Не удержавшись, отправила одну ягодку в рот. По вкусу – как мандарин. Крупная стрекоза с крыльями разных цветов пролетела мимо. И… их у нее было три пары!

Даже солнце здесь не жарило, как обычно бывает летом у моря, а будто нежно прикасалось к коже. Подставила раскрытую ладонь и лучи легли на нее, словно тончайший лен.

Она что, в сказочный сон попала?

Вдруг вспомнила, как это проверить, и посмотрела под другим углом: мальчик едва уловимо светился, а все остальное выглядело плоским, не имело собственного источника энергии, являлось обычной иллюзией. Уже хотела подойти к Димке, но тут почувствовала, что кто-то удерживает за другую руку. Этим человеком оказался Антон, и он кивком головы указал правее.

Перевела туда взгляд и замерла – на махровом полотенце лежала она сама в купальнике, загорала и читала книжку. Конечно, ее двойник тоже был подделкой.

Замерла в нерешительности, и следом вспомнила, как слышала, будто нельзя вот так с собой встречаться. По спине пополз холодок, а окружающая картинка начала замедляться, размываться и таять. Димка вдруг вздрогнул и растерянно заозирался по сторонам.

– Перестань паниковать, так ты разрушишь его сон, – предостерег спутник. – Вот если бы ты сама была иллюзией, а она, – он кивнул на исчезающего двойника, – реальной, или же вы обе оказались настоящими, – то да, была бы проблема. А так – для беспокойства нет причин, хоть с десятком себя столкнись. Сейчас главное, что сны мальчика теплые, спокойные и цветные. Не стоит его лишний раз шокировать. Пусть он отдохнет здесь. Потом, если ты достигнешь бессмертия, сможешь забрать его с собой…

Катя усилием воли подавила страх, и в то же мгновение все вокруг вновь заискрилось красками и потекло с привычной скоростью. Димка счастливо улыбнулся и продолжил плескаться в воде.

Она развернулась сосредоточила внимание на спутнике, чтобы узнать, что тот на самом деле из себя представляет, но он внезапно исчез из фокуса.

Потом ее кидало из одного сюжета сна в другой, и в них также присутствовал Димка, но на проверку он всегда оказывался обычной иллюзией.

Пришла в себя от чириканья птиц за окном. Открыла глаза – на улице опять наступало утро. Сейчас она чувствовала себя значительно лучше, но двигаться по-прежнему не хотелось. Антон сидел рядом на стуле и что-то читал. Заметив, что девушка пошевелилась, он отложил книжку, встал и потрогал ее лоб.

– Вижу, уже идешь на поправку. Вечером ты кричала во сне и металась по кровати, и я остался ночью рядом, – он мило улыбнулся и добавил: – Кстати, пока ты спала, приходил терапевт, он открыл больничный и выписал кучу лекарств. Но ты отказалась их пить, и мне пришлось…

– Нет… – оборвала его, истратив разом все силы, – на этот раз не говори, что ты сделал…

– Хорошо, – рассмеялся он. – Ты еще поспи, а я пока отлучусь ненадолго, нужно навестить Нила. Когда вернусь, буду тебе горчичники ставить и бульоном кормить.

Катя хотела объяснить, что к горчичникам современная медицина относится без энтузиазма, бульон вреден выздоравливающему, а Нил на что-то ужасно злится, но говорить совсем не хотелось. Она покорно закрыла глаза и вновь позволила сну увлечь за собой.

В.Д сидел на подоконнике и нервно вылизывал лапу. В последнее время это занятие вошло у него в привычку. И что только не сделаешь ради хорошей конспирации! Вначале он давился собственной шерстью, которая так и норовила прилипнуть к языку, а потом просто стал незаметно срыгивать ее по углам. Вот только чиститься между задних лап до сих пор брезговал. Как-то не пристало уважаемому в прошлом сыщику подобными низменными вещами заниматься.

Сегодня с самого утра убийственная аура витала в воздухе. Нил и до этого был не в духе, а сейчас и вовсе засел в гостиной, с каким-то маниакальным интересом рассматривая свои метательные ножи. В.Д держался сколько мог, затем пару раз дернул белым пушистым хвостом и решил все же убраться с глаз долой, да куда подальше. Слежка слежкой, а плохое предчувствие тоже не стоило сбрасывать со счетов. Особенно, если оно подкреплено кошачьей интуицией. Он изогнул гибкую спину, зевнул во всю пасть и направился к входной двери. Однако далеко уйти не успел, у выхода буквально налетел на Антона.

– А ты откуда тут взялся? Шпионишь наверно?

В.Д замер, но следом парень беззаботно рассмеялся собственной шутке и, взяв на руки, понес назад. Животное истошно замяукало, пытаясь предупредить о надвигающейся опасности.

– Что такое, тебя кто-то напугал? – удивился гость и, приподняв повыше, заглянул в вертикальные кошачьи зрачки. Затем, пожав плечами, перехватил тушку под верхние лапы и прижал ее спиной к себе.

Они переступили порог гостиной, сделали шаг к дивану, и в ту же секунду в них полетел нож.

Глава 2. К вопросу о преемственности в разных группах

Едва уловимое движение в сторону, поворот корпуса, звук удара лезвия о стену позади, и В.Д резко взлетает в воздух. Мир вокруг стремительно вращается, глаза выпячиваются из орбит, а испуганное мяуканье растягивается в протяжное «М-я-я-у-у…». Воздух свистит в ушах. Не разобрать, что там происходит внизу, изображение сливается в сплошные цветные пятна. А следом скорость замедляется, шерсть на загривке едва соприкасается с потолком; он на мгновение словно замирает там, и тут же набитый едой живот дает о себе знать, увлекая вниз. Язык прилипает к небу, искажая звук в подобие шипения, а лапы инстинктивно группируются при падении. Однако он усилием воли разводит их в стороны, пытаясь превратиться в подобие белки-летяги.

Антон стоит на прежнем месте, зажав между ладоней нож, в нескольких сантиметрах от своего лица. В следующее мгновение он перекладывает его в левую руку, не глядя ловит животное и мягко опускает его на пол.

– Ого, ты сместил центр тяжести, – парень уже внимательно рассматривает лезвие. – Вот почему ножи летели немного не так, как раньше. Ради меня старался? Но ведь котик мог пострадать…

– Это кошка, – проворчал Нил и уселся назад в кресло. – Белочкой ее зовут. К тому же, ты вроде как можешь лечить.

В.Д мутило и шатало, а лапы дрожали от пережитого только что ужаса. Он сделал несколько неуверенных шажков в сторону.

– Серьезно, кошка? – и вдруг почувствовал, что снова взмыл в воздух. Заранее весь сжался, но оказалось, Антон просто поднял его за холку и заглянул между лап. – Действительно. Никогда бы не подумал, – с этими словами он отпустил, развернулся и подобрал на полу у стены еще два ножа. От них он, видимо, просто увернулся. – Что тебя разозлило настолько, что ты прям тут соревнование устроил? – обошел кресло и передал их Нилу. – Хорошо еще, что потолок высокий…

– Ты! Все это время просто разыгрывал меня. Я всякий раз думал, что мне не хватает всего чуть-чуть, чтобы отыграться, и тренировался, как ненормальный, ожидая твоего возвращения. Однако в прошлый раз, оказывается, ты болел, но все равно победил. Получается, раньше ты банально поддавался.

– Я не поддавался! – Антон занял соседнее кресло. – Показывать все свои возможности просто не было необходимости. К тому же, мне тоже нужна практика, а соревноваться, используя наименьшее количество сил – чем не практика?

– То есть, на самом деле, ты намного сильнее? Значит, мне никогда тебя не победить?!

– По нашему уговору, достаточно просто ранить. – Нил бросил на собеседника испепеляющий взгляд, и тот рассмеялся. – Ну глазами это вряд ли получится. Я же уже говорил, что хоть техника и важна, но она…

– Ну да, да! – перебил староста. – Типа главное – направленность духа и все такое. Однако ты болел, а значит, Мастер как-то тебя достал. Следовательно, если использовать подобные принципы, от твоей неуязвимости ничего не останется…

– Нил! – одернул Антон. – Определись до конца, на чьей ты стороне.

– Ни на чьей, в том то и дело! Согласись уже с этим и отпусти меня! Пойми, мне совсем не интересны ваши душевные стенания. Я не желаю и дальше прозябать в этой стране. Признаю, что совершил ошибку, поспорив с тобой, просто ты ну никак не выглядел тем, кто способен соревноваться в боевых искусствах в принципе, а в метании ножей – тем более. Я, конечно, слово свое сдержу, и еще два года побуду старостой, мальчиком на побегушках, но на этом все.

Антон тяжело вздохнул:

– Ну вот, к Мастеру очередь, а делать добро желающих нет. И времени все меньше. Он скоро попытается воплотиться в теле, и к этому моменту я должен определиться с преемником. Учитель после победы над Мастером еще никогда не оставался здесь, на земле.

– Тем более, я твоим преемником не стану. Это же получается, потом я тоже должен буду Мастера завалить и помереть? Я, знаешь ли, не собираюсь раньше времени со старухой с косой встречаться…

– Я разве говорил про смерть?

– Ну какая разница, как это назвать. К тому же, ты сам рассказывал, что от вашей прошлой группы всего двое в живых осталось.

– Это… – Антон с трудом подобрал слова, – Учителем тогда был не я, и это была не моя ошибка, в моей группе никто не умрет.

– Мне без разницы. Пусть Иванушка дурачок с печи слезает и чешет Россию спасать. Почему эта роль отведена мне?! Я, вообще-то, не отсюда, терпеть не могу эту страну, каким боком ты меня приплетаешь?! – не унимался он. – Ты сам говорил, что преемственность – дело добровольное, нельзя заставить стать Учителем.

– Ты наполовину русский, к тому же, какое значение может иметь национальность? Все зависит от того, что у человека внутри. Я точно чувствую, что преемник – ты.

– Мое нет – это окончательное, бесповоротное «нет», и оспариванию оно не подлежит. Через два года я исчезну и постараюсь, чтобы наши пути больше никогда не пересекались. Ни дня лишнего здесь не задержусь, – последнее Нил произнес уже тихо, так как в гостиную заглянула Аля.

В.Д унюхал ее еще раньше, и, прильнув брюхом к полу, постарался схорониться под креслом, однако его практически сразу поволокли наружу за хвост. К несчастью, один коготь зацепился за обивку, и, пока он делал отчаянные попытки его втянуть, филейная часть оказалась прочно захваченной маленькими ручонками. Девочка прижала ее к себе и пошла, а он оказался в бедственном положении: перевесился головой вперед, почти касаясь усами пола. Пришлось истошно мяукать и отчаянно загребать передними лапами по паркету, чтобы Аля перехватила поудобнее. Уже было выдохнул от облегчения, как его бесцеремонно дотащили до дивана и плюхнули на колени Нилу.

Последний резко встрепенулся и со словами: «Мне нужно отлучиться на минутку позвонить», вскочил и растворился в дверях. В.Д, не успев сориентироваться, кубарем скатился на пол.

Внимание девочки переключилось на Антона.

– Ты что, анимешный? – она мгновение косилась с подозрением, а затем потыкала пальцем в щеку гостя. – Слишком красивый для настоящего.

– Конечно! – тот подыграл, в ответ схватив за нос. – А ты сама-то? Случайно не волшебница?

Но девочка внезапно расстроилась, села рядом и, сложив руки крест-накрест, нахохлилась, как воробушек.

– Я раньше ей была, но теперь уже нет. Наверно, просто выросла. И Нил говорит, что волшебства не бывает. Это все фокусы для маленьких глупых девочек.

– Еще как бывает. Хочешь, я тебе покажу? – парень сомкнул ладони вместе, а потом развел лодочкой. Между ними мерцал красный огонек. В.Д сунулся туда мордой и уловил исходящий от него жар.

– Ого, – глаза девочки от удивления сделались огромными. – Ты Хаул из мультика!

– А вот и нет. Я – Антон.

– Жаль… – она было приуныла, но следом резко оживилась. – А меня такому можешь научить?

– Только если докажешь, что тоже что-то волшебное умеешь.

– Я попробую… как раньше, – неуверенно прошептала. – Сейчас вернусь…

Аля сбегала на кухню и принесла пачку красной фасоли. Достала одну и, зажав между ладоней, закрыла глаза. Минут пять ребенок сидел неподвижно, только губы шевелились, словно она беззвучно шептала какое-то заклинание. Затем девочка раскрыла ладони. Из фасолины, набухшей и гладкой, торчал почти сантиметровый бело-зеленый зародыш растения. Она радостно улыбнулась и показала гостю свой трофей.

В.Д ткнулся носом, внимательно рассматривая росток, и даже понюхал для верности: он был живой, сочный, настоящий.

– Молодец! – Антон, казалось, даже не удивился. – Никогда не теряй веру в себя. А теперь пойди, посади фасолину во дворе и заботься о ней, и тогда вырастет растение с волшебными стручками. Это тебе первое задание для посвящения в волшебницы. И никому не говори, особенно Нилу. Он тоже волшебник, но просто еще не знает об этом.