Я сяду и закутаюсь,
и прислонюсь к стене,
Открою книгу и вздохну,
мечтая о весне…
I.Su
В две тысячи двадцать втором году
Я гуляю в парке,
как в философском саду.
Вместо социума людей,
в обществе голубей.
И еще одной белки,
перевернувшейся вниз головой.
Мир иной, совсем рядом
и он – живой.
Там, где cолнце освещает
собой параллельный парк.
И на семь шагов отступает мрак…
Ю.А.
В глубинах ночного небесного дна
размашисто светит луна,
Купая в морозном тумане снега —
Ночи берега… ночи берега…
Звенит колокольчик алмазных хвоинок
под ветра ножом.
Ступая по синим узорам тропинок,
ищу я свой дом…
И в чёрных оврагах, и в норах глубоких,
и в дуплах промёрзших, и в стылых берлогах
Мне тесно и душно. Когтями рву грудь.
Всё дальше мой путь. Всё дальше мой путь…
Мне волки – попутчики,
в спутанных гривах,
С дикарским весельем
на мордах красивых,
С тоскливою болью
в бездонных глазах,
В засыпанных солью
уснувших лесах…
Но волки боятся волос моих снежных
И прячутся робко под старый валежник,
И плачут, как дети, и гонят меня —
Дочь ноября, дочь ноября…
Метелью полночной бреду по дороге,
Где яма, где кочка – туда, мои ноги!
Я – вьюга холодная, злая, хромая,
Хочу я забыться, в снегу умирая…
Мне снятся забытые летом цветы…
Шиповники… Клочья пожухлой травы…
И запах… Тот запах… Такой…
самый грустный…
