– Вот именно! Ну вот. Берите донесение.
– Хорошо бы достать детальный план обороны гитлеровского полка или хотя бы батальона…
– Передам Андронидзе.
– И еще передайте, прошу вас, что я буду ждать его.
– Не уверен, надо ли вам ожидать его. И стоит ли сейчас сообщать о нем в штарм…
– Боитесь, что его отзовут, а он вам нужен?
– И это тоже. Ведь он не имел приказа участвовать в форсировании. Победителей не судят, но не все им спускают.
С боевыми донесениями на «студебеккере» Баженов отправил Помяловского: радиосвязь наладилась только на рассвете. Баженов передал очередное донесение. Ответ начштаба предписывал вернуть освободившиеся машины и срочно возвращаться самому на радиоавтобусе. Баженов запросил, ждать ли ему Андронидзе, задержавшегося у Бутейко. Ответ гласил – Андронидзе не ждать.
В автобусе Баженов попытался уснуть. Но то ли потому, что машину сильно трясло, то ли из-за перенесенного волнения, но заснуть не удавалось. Утро было хмурое, туманное. Моросил дождь. Тучи задевали верхушки деревьев.
А с Днепра доносился шум, будто в сотнях кузниц ковали, били кувалдами, молотками и молоточками.
Частенько приходилось съезжать на обочину и пропускать встречные машины. Шла тяжелая артиллерия. Шли машины со снарядами. А пока ждали, когда проедут катюши, Баженов уснул. Шофер его разбудил, когда радиоавтобус остановился у хаты, где помещался оперативный дежурный.
19
Дежурный передал Баженову приказ – тотчас же явиться к подполковнику Синичкину.
– Проводная связь с Бутейко уже установлена, – сказал он. – На пятачке идут ожесточенные бои. Командующий, начштаба и начальник оперотдела уехали в штаб корпуса и к Бутейко. Подполковник Синичкин заменяет их обоих.
Когда вестовой ввел Баженова к Синичкину, тот говорил по телефону. Баженов ждал. Подполковник положил трубку, сердито посмотрел на Баженова.
– Как стоите? – крикнул он резко. – Выйдите, приведите себя в порядок и явитесь как положено!
Баженов повернулся через левое плечо, чеканя шаг, вышел, застегнул верхнюю пуговицу гимнастерки, подтянул потуже ремень с пистолетом. Бледный от злости, постучал, приоткрыл дверь и спросил разрешения войти. Получив таковое, вошел и отрапортовал:
– Лейтенант Баженов по вашему приказанию явился!
– Почему ремень не подтянут? Баженов затянулся еще сильнее.
– Почему кобура на левой стороне, а не на месте, как положено?
Баженов передвинул кобуру. Когда кобура слева, вынимать пистолет и быстрее, и намного ловчее. На сей счет гитлеровцы не такие уж дураки.
– Отставить разговорчики!
Оказывается, от злости он думал вслух. Плохо! Меж тем Синичкин не унимался:
– Объясните, товарищ лейтенант, почему вы нарушили мое приказание и не передали мне ни одного донесения.
Вот оно что, догадался наконец Баженов и объяснил, что клером он не имел права передавать, а у его связистов был код только для связи со штабом армии. Можно было передать шифром, но шифровальщика у товарища подполковника ведь не было.
Подполковник сердился, называл объяснения Баженова неудовлетворительными – лейтенант не сообщил даже, что вышел на берег Днепра!
Подполковник не стал слушать объяснений Баженова и кратким «Можете быть свободны!» завершил аудиенцию.
Баженов облегченно вздохнул и направился к хате, где размещались «опытники».
Он шел, подбирая слова, чтобы тактичнее сообщить Сысоеву о вероятной гибели его семьи. В хате сидел майор Корнилов и что-то писал. Сысоева не было: утром уехал с командующим. Баженов обрадовался отсрочке неприятного разговора и, перекусив, завалился спать. Когда его в обед разбудили, Сысоева все еще не было.
20
После обеда Баженова вызвали к оперативному дежурному. Баженов захватил с собой автомат, бинокль и планшетку с картой.
В дежурке собралось около двадцати офицеров, среди них и знакомые по офицерскому резерву: подполковники Овсюгов и Казюрин, капитан Чернявский и другие. Было накурено, все громко разговаривали, смеялись. Дежурный, плечом прижимая трубку к уху и что-то записывая, то и дело кричал им:
– Тише! Ничего же не слышно!
Вошли Андронидзе, Помяловский, Авекелян.
– Здравствуй, дорогой! – Андронидзе приветственно помахал рукой знакомым и присел рядом с Баженовым.
Дверь отворилась – появился Сысоев. Он выглядел усталым, резче обозначились морщины на осунувшемся аскетическом лице. Баженов поднялся ему навстречу.
– Ну как? – спросил Сысоев.
– Вы не получили радиограмму? Не нашел…
– Радиограмму получил. Удалось ли уточнить?
– Село сгорело. Свирепствовали гитлеровцы: создавали зону пустыни. А дальше к Днепру села уцелели. Ведь надо же!.. Сами колхозники их отстояли… Выступили против поджигателей… Гитлеровцы даже коров расстреливали… Звери! – В глазах Сысоева он прочел осуждение своему многословию и торопливо, закончил: – Местные жители говорили – видели ваших незадолго до пожара… А некоторым удалось ведь укрыться в лесу… только теперь возвращаются. Так что надо надеяться…
– Я там был, – перебил его Сысоев. – Проезжал с командующим, узнавал. Мало надежды. Вот так!
– Товарищи офицеры! – скомандовал оперативный дежурный, и все вскочили. Вошли начштаба полковник Коломиец, замначштаба по политчасти полковник Ивашенцев, подполковник Синичкин и начальник отдела кадров с майором, несшим толстый портфель.
Дежурный отрапортовал, что офицеры собраны, построил их в две шеренги.
– Вольно! – начальник штаба шагнул вперед и, бегло осмотрев офицеров, начал:
– Наши войска вышли к Днепру. В двух местах, на участке дивизии Бутейко, мы форсировали Днепр, закрепились на правом берегу и ведем упорный бой с контратакующим противником. За активное участие в оперативной передислокации армии, в боях при прорыве укрепленной полосы и при выходе на Днепр мы решили наградить отличившихся медалями «За боевую доблесть», «За отвагу». Знаю: некоторые заслуживают большего. Но штабных офицеров награждают скромнее. У каждого из вас есть возможность отличиться в будущем и заслужить ордена.
…Были награждены Сысоев, Степцов, Чернявский, Андронидзе, Авекелян, Помяловский.
Овсюгов и некоторые другие награждены не были. Лейтенант Баженов, в частности, награжден не был.
Он и огорчился, и обрадовался: «Хорошо еще, что не схватил выговор за задержку ночного радиодонесения».
Впрочем, лодки попали по назначению, и отсутствие радиосвязи, слава богу, не имело роковых последствий.
Когда начальство ушло, Сысоев подошел к Баженову и строго спросил, почему его не наградили. Пришлось рассказать о вызове к Синичкину, об отказавшей рации.
