Журналистика XXI. Новые СМИ и свобода слова

Художник-оформитель В. Н. Карасик

Предисловие

С тех пор как в I в. до н. э. Юлий Цезарь ввел в обиход регулярную журналистику, первыми носителями которой стали рукописные Acta diurna и Acta senatus, прогресс в области масс-медиа не останавливался ни на минуту. XXI век стал для мировой журналистики эпохой взрывного развития новых технологий: практически в одночасье возник новый вид СМИ – онлайн-медиа, что дало многим повод заговорить об умирании их «традиционных» видов. Но так случалось уже не единожды – и когда появились информационные агентства, готовые продавать новости всем, у кого находились для этого средства, и когда в обиход вошло радио, а затем телевидение. Конвергенция СМИ, развитие мультимедийности неоднократно развеивали любые опасения. По-настоящему «традиционным» видом СМИ все это время остается, пожалуй, только печатная пресса.

Разумеется, все масс-медиа со временем претерпевают изменения, но еще очень долгое время их новые и «старые» виды будут мирно сосуществовать в одном информационном поле, дополняя друг друга каждый своими специфическими возможностями.

Следует помнить, что с первых дней журналистики, одновременно с возникновением СМИ оттачивает свое пагубное мастерство и цензура. Ведь совсем вскоре после того, как Цезарь ввел в обиход списки новостей, император Тиберий упразднил их за критику в свой адрес. Это стало фактически первым известным в западной истории актом цензуры.

Органы государственной власти в течение веков и даже тысячелетий совершенствовали инструменты взаимодействия с таким важнейшим общественным институтом, как журналистика. Идеальной целью было обеспечить развитие свободы слова и СМИ на таком уровне, при котором не наносится вреда гражданам и не возникает угроза безопасности народам и государствам. Многим из держав удалось достичь разумного компромисса между ограничением прав журналистов на распространение информации (а граждан – на ее получение) и соблюдением свободы слова и СМИ.

Вместе с появлением новых медиа-технологий в XXI веке на новый виток вышло разжигание старых конфликтов, поддержание взвинченности в отношениях между людьми, ведущей к их дискриминации, появились новые возможности распространения «языка вражды и ненависти».

Разумеется, журналистика и СМИ не должны оставаться в стороне от конфликтов. Главное условие профессиональной работы репортера в условиях конфликта – невмешательство, политическая неангажированность, стремление предоставить аудитории максимум точной и достоверной информации о происходящем. Иное может нести смерть и страдания конкретным людям и целым народам. К этому выводу меня приводят обстоятельства освещения войны на территории бывшей Югославии в 1991–1995 гг., когда журналисты государственных СМИ в своих материалах прямо указывали на отдельные лица или группы людей, которых следовало изгнать, заключить в тюрьму, избить и убить. Схожие обстоятельства во многом сопутствуют и освещению текущих конфликтов на востоке Украины.

Пропаганда ненависти и насилия в любой его форме – последнее, чем следует заниматься настоящему журналисту. Недаром еще в хельсинкском Заключительном акте 1975 г., который заложил основу Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ), государства- участники обязались, среди прочего, поддерживать в отношениях друг с другом «атмосферу доверия и уважения между народами, отвечающую их обязанности воздерживаться от пропаганды агрессивных войн». В задачи Представителя ОБСЕ по вопросам свободы СМИ менее всего входит занятие боевой позиции рядом с одной из сторон конфликта в регионе. В нашу задачу входит еще и еще раз настойчиво привлекать внимание каждой из сторон любого конфликта к необходимости обеспечения свободного обмена достоверной, объективной информацией – во имя его гуманизации и скорейшего окончания.

Обо всем этом – в книге журналиста и историка СМИ Антона Антонова-Овсеенко.

Дунья Миятович,

Представитель ОБСЕ по вопросам свободы СМИ г. Вена, Австрия. 3 ноября 2016 г.

От автора

Эта книга о журналистике и СМИ – традиционных и получивших масштабное развитие в начале XXI в. Об отличиях профессиональной журналистики и профессиональных СМИ от кустарных поделок и порождений пропаганды. А также об этических нормах, которые нужно соблюдать сторонам коммуникативного процесса. Ведь как существуют обязательства государства и общества перед цеховыми интересами журналистов, состоящие в том, чтобы обеспечить свободное обращение информации, так есть и обязательства журналистов и редакционных коллективов в отношении личности, общества и, не в последнюю очередь, государства.

Еще эта книга о том, что профессиональному журналисту ничего не стоит в одночасье превратиться в блогера. Обратный процесс реализуем лишь в отдельных редких случаях. Но в отношении к этому наблюдается парадокс. К примеру, за ремонтом автомашины мы обращаемся к слесарю соответствующего профиля (а не к водопроводчику), за ремонтом зубов – к профессиональному стоматологу (а не к электрику) и т. д. Хотя и в отношении человеческого здоровья все мы – крупные специалисты, и почти каждый второй норовит объявить себя журналистом, а при счастливом для него случае знакомства с редактором какого-нибудь СМИ непременно попытается всучить ему свою «статью». Результаты реализации такой самонадеянности (как в случае с медициной, так и с журналистикой) всегда плачевны. Любая попытка самолечения наносит здоровью вред (хорошо, если поправимый), а попытка любителя написать «статью» превращает в пытку жизнь редактора, пытающегося ему отказать, и если такой возможности нет, то вред наносится тому СМИ, которое публикует этот «шедевр».

То же самое – в отношении профессиональных и непрофессиональных СМИ. Попытки какого-нибудь нувориша затеять под собственным началом проект из области масс-медиа приводят к пустой трате средств и сетованиям на занятость рынка. Но причина не в этом. А в том, что создание профессионального СМИ доступно лишь профессионалам этого цеха. И как только у них за спиной появляется «советчик», настойчивость которого прямо пропорциональна средствам, которые он вкладывает в проект, можно с уверенностью предречь его скорое окончание.

И уж точно, с чем ни в коем случае не стоит путать профессиональную журналистику – это с военно-политической пропагандой, яркие образцы которой явили миру с началом XXI в. большинство СМИ России в период правления Путина. Искренне жаль целые поколения выпускников российских журфаков, которым еще сразу при поступлении в штат редакций внушили, что их долг перед обществом состоит в том, чтобы искажать насколько возможно окружающую действительность на пользу существующему строю. Говорить о профессиональной журналистской этике, общечеловеческих нормах морали и права, подчеркивать разницу между журналистикой и пропагандой необходимо во имя будущих поколений профессионалов по всему миру. Мы здесь об этом как раз и говорим.

На фото: автор (слева) с президентом Факультета журналистики МГУ им. М.В. Ломоносова Ясеном Засурским (справа) и деканом факультета Еленой Вартановой (в центре) на приеме в посольстве Великобритании в Москве по случаю Дня рождения Ее Величества Королевы Елизаветы II в 2009 г.

Введение

«Конец» эпохи Гутенберга

Свободная печать бывает хорошей или плохой, это верно. Но еще более верно то, что несвободная печать бывает только плохой.

Масштаб развития мировой сети в конце XX – начале XXI в. поражал воображение: казалось, газетам и журналам оставались считаные годы. В первое время эпохи интернета считалось, что и радио с телевидением также недолго протянут. Отдельные печатные издания и целые издательские дома, а также радио- и телевизионные редакции и концерны сотрясали глобальные катаклизмы, происходившие в ходе глобальных же процессов конвергенции и дигитализации. Свою трагическую роль, особенно в жизни печатных СМИ, играли мобильные устройства: молодые поколения потребителей информации предпочитали очевидные удобства их использования трудозатратам на переворачивание газетных и журнальных страниц, просматривание и прослушивание теле- и радиопередач. «Такое ощущение, что мобильные устройства в равной степени разрушили все сегменты медиа. Телевидение и кабельное телевидение это затронуло в последнюю очередь, но теперь и они последовали за газетами, музыкой, книгами, журналами, электронной коммерцией и розничной торговлей, – заявил в 2016 г. в интервью Financial Times президент Hearst Magazines Дэвид Кэри. – Apple продала не 80 млн телефонов, а 80 млн персональных телевизоров, которые можно использовать для показа видео» [46. c. 8–9].

«Такое ощущение, что мобильные устройства в равной степени разрушили все сегменты медиа. Телевидение и кабельное телевидение это затронуло в последнюю очередь, но теперь и они последовали за газетами, музыкой, книгами, журналами, электронной коммерцией и розничной торговлей. Apple продала не 80 млн телефонов, а 80 млн персональных телевизоров, которые можно использовать для показа видео».

На границе веков тенденция к сокращению традиционных медиа стала особенно заметной в Китае, где, по свидетельству исследователя Юй Гомина, рост онлайновых СМИ создал прямую угрозу печатной прессе, причем на пекинском медиа-рынке газета в то время представляла собой «главного потерпевшего»: процент ее читателей в течение года (1999–2000 гг.) снизился на 3,8 %, а количество читателей журналов в 2000 г. по сравнению с предыдущим годом каждый день сокращалось на 59 тыс. человек [18, с. 101].

В соседней России СМИ также пестрели сообщениями о сокращениях или даже полной ликвидации редакций некогда популярных изданий, например такими: «Компания “Афиша” (входит в холдинг Rambler & Co) уволила всю редакцию печатной версии журнала… Журнал объявил, что в печати он теперь будет выходить четыре раза в год, а не каждый месяц. Rambler & Co нужно сосредоточиться на развитии онлайн-проектов и приложений, объяснил представитель холдинга. “Никто не знал, что делать с падением продаж полос [журнала], бесконечным процессом удорожания дистрибуции, все меньшим читательским интересом к печатному изданию”, – написал в Facebook главный редактор “Афиши” Даниил Трабун» [47].

Предвосхищая события, многие крупные операторы традиционных СМИ поспешили одновременно перевести свои медиа в интернет и нарастить там другие авуары. Так, российский же концерн «Европейская медиагруппа» (на 2015 г. входили радиостанции «Европа плюс», «Дорожное радио», «Ретро FM», «Радио 7», «Спорт FM», «Радио для друзей» и «Радио Рекорд» с ежедневной аудиторией около 22 млн чел.) осенью 2015 г. объявил о запуске мультимедийного проекта Chameleon, который позволит прослушивать как действующие, так и новые радиостанции в интернете и на мобильном приложении. Глава другого медиахолдинга – «Вещательной корпорации “Проф-медиа”» (ВКПМ) Юрий Костин тут же напомнил в прессе, что принадлежащий его предприятию проект в сети под названием 101.ru начал агрегировать радиостанции еще ранее – с 2007 г. Привлекательность таких проектов для потребителей состоит в том, что, зайдя на сайт, можно прослушивать не только радиостанции, входящие в конкретную корпорацию, но и их конкурентов. Это означает, что, во-первых, такие мультимедиа-сайты позиционируются как вполне самостоятельные крупные составляющие медиа-рынка и, во-вторых, что в будущем их наверняка ожидает хорошая доходность. Правда, глава ВКПМ при этом заметил, что такие сервисы в итоге приведут к сокращению слушателей обычного радио [52].

В результате появилось целое международное интернет-сообщество молодых людей, гордившихся тем, что они вовсе не обращаются ни к печатным, ни к телевизионным, ни к радио- СМИ за их полной ненадобностью: им все будто бы заменял интернет. Со стороны особо «продвинутых» исследователей СМИ послышались заявления о том, что «вероятнее всего средства массовой информации в сегодняшнем виде постепенно исчезнут (по крайней мере газеты)» и что «именно интернет и блоги будут этому причиной» [6, с. 85]. Однако по этому кажущемуся кому-то очевидным поводу следует, перефразируя известное выражение Марка Твена, заметить: слухи о скорой смерти классических СМИ оказались сильно преувеличенными. После того как рассеялась пыль и стихли вздохи восхищения потрясающими способностями сети, вдруг выяснилось, что новый класс потребителей информации продолжал посредством интернета смотреть телевизионные трансляции фильмов, с его же помощью они слушали радиотрансляции, отсюда же они черпали информацию из печатных СМИ и сообщений профессиональных информагентств. Все это интернет лишь ретранслировал на своих страницах. К тому же в самый разгар развития сетевых сервисов, в 2010 г., доступом к интернету располагали лишь 20 % общего населения Земли, другие 80 % такой роскоши не имели [6, с. 86].

Слухи о скорой смерти классических СМИ оказались сильно преувеличенными. Новые поколения продолжали потреблять посредством интернета традиционные СМИ

…Тем не менее ясно, что процессы конвергенции и дигитализации неотвратимы. Но так ли уж они уничтожительны для традиционных СМИ и медиа в целом? Вопрос в том, как именно воспринимают эти катаклизмы владельцы и профессионалы – как появление новых возможностей для продолжения успешной работы или как неизбежное зло, несущее смерть привычной форме. Для многих уже на пороге 2000-х гг. стало очевидным, что представители всех видов традиционных СМИ получили прекрасный шанс сохраниться в сети и реализация этого шанса будет зависеть только от них самих. Известный исследователь новых СМИ из университета в Тампере (Финляндия) Ари Хейнонен в своих «Докладах о журналистике в сети» еще в 1998 г. отметил, что «у традиционных печатных изданий в настоящее время всего лишь один выбор: переместиться в сеть или зачахнуть» [25, с. 70]. И те, кому удается правильно оценить возможности этого выбора, в накладе не остаются. Так, в марте 2016 г. из упомянутого выше разговора президента Hearst Magazines Дэвида Кэри с Financial Times выяснилось, что процесс дигитализации СМИ в его секторе ответственности не только не уничтожил традиционные СМИ, а, наоборот, помог их выживанию в новых условиях: перевод глянцевых изданий Cosmopolitan, Esquire и Town & Country в цифровой вид (при сохранении их печатных аналогов) обеспечил удвоение (!) прибыли в американском дивизионе журнальной продукции в 2010 г.; к 2015 г. электронные СМИ обеспечили уже 30 % всей прибыли концерна [46] – чем обеспечили более устойчивое существование своих печатных версий. Кэри, кроме того, ответил положительно на вопрос Financial Times о том, сравняются ли когда-нибудь доходы от печатных СМИ с доходами от их электронных собратьев (правда, затруднился с ответом – когда именно это произойдет). В конце концов, Дэвид Кэри в разговоре с Financial Times заявил, что, по его мнению, «печатные издания будут жить всегда» [46]. В пользу этого говорили в то время и масштабные события на рынке СМИ. Так, весной 2016 г. крупнейший газетный концерн США Ganett, издающий, в частности, USA Today, сделал предложение издательскому дому Tribune Publishing (Chicago Tribune, Los Angeles Times и др.) – о покупке всех его авуаров за $ 815 млн, включая $ 390 млн долговых обязательств: вряд ли такое стремление владельцев концерна, неплохо разбирающихся в медиа-бизнесе, свидетельствовало тогда об окончательном угасании печатных СМИ.

Другой пример успешного использования новых возможностей – из опыта крупнейшей газеты Финляндии Helsingin Sanomat. Появившаяся в 1996 г. электронная версия этой газеты стала действенным способом увеличения количества подписчиков: владельцы и редакция не просто перенесли содержание печатного издания в сеть, но превратили электронную версию в огромный интерактивный ресурс (с громадным архивом публикаций, базой данных по объявлениям, медицинскими консультациями, игровыми сервисами и пр.) и сделали ее бесплатной для подписчиков печатной версии, спровоцировав именно таким образом увеличение их числа.

Примерно такой же стратегии в начале XXI в. придерживались британские The Guardian и BBC, а легендарная The Times, наоборот, ограничивала доступ к публикациям в своей электронной версии – чтобы убедить читателей платить за него. Однако издателю это не слишком удалось: к июню 2015 г. у The Times было 147 тыс. платных подписчиков сетевой версии – на 6 % меньше, чем годом ранее. Однако – удивительное дело! – средний продаваемый тираж печатной версии за тот же период увеличился на 1 % и достиг 394 тыс. По окончании анализа движения средств выяснилось, что после целых 10 лет убыточности британские авуары медиа-магната Руперта Мердока – газеты The Times и The Sunday Times увеличили свою доходную часть: операционная прибыль управляющей компании Times Newspapers за финансовый год с июня 2014-го по июнь 2015 г. составила 21 млн фунтов стерлингов (около $30 млн) [70].

Но важно и то, что успех/неудача передислокации СМИ в интернет обусловливается не чем иным, как старым добрым качеством информации, поставляемой каждому новому поколению ее потребителей, профессионализмом (или его отсутствием) сотрудников редакций: этот фактор останется неизменным во все времена. С появлением же новых СМИ в интернете в дело вступил и фактор «грамотного» переселения СМИ в интернет: как мы это увидели, новая жизнь старого СМИ в мировой сети совершенно не обязательно подразумевает смерть его классического, например печатного, предшественника. Наоборот, умелое использование новых возможностей сети максимально продлевает жизнь традиционных изданий.

Новая жизнь старого СМИ в мировой сети совершенно не обязательно подразумевает смерть его классического, например печатного, предшественника. Наоборот, умелое использование новых возможностей сети максимально продлевает жизнь традиционных изданий

Телевидение и радио также сохраняют все шансы на успешную передислокацию в сеть, однако во всех этих случаях требования к профессионализму журналистской работы и общему качеству изданий сохранятся в том же виде, в каком они требовались и во времена классических СМИ.

Так что эпоха Иоганна Гутенберга вовсе не умерла с появлением интернета, кто бы что ни говорил по этому поводу. Наоборот, она с блеском продолжает свое развитие в образе многочисленных новых масс-медиа, пользующихся в полной мере плодами прогресса.

Эпоха Иоганна Гутенберга не умерла с появлением интернета, она с блеском продолжает свое развитие в образе новых масс-медиа, пользующихся плодами прогресса

Ведь если бы этот золотых дел мастер из германского города Майнца не изобрел в 1449 г. подвижную литеру и печатный пресс, не было бы в дальнейшем ни радио, ни телевидения, ни интернета, ни всех других достижений человечества, включая полеты в космос. Именно периодическая печать как средство массовой информации в течение веков в наибольшей степени способствовала распространению человеческих знаний, обмену опытом достижений.

Именно периодическая печать как средство массовой информации в течение веков в наибольшей степени способствовала распространению человеческих знаний, обмену опытом достижений

Отсутствие же средств массовой информации, наоборот, обрекало все, даже самые великие достижения человеческого ума на длительное забвение и использование их лишь в рамках той местности, в которой они были совершены. Для примера достаточно упомянуть тот факт, что первый печатный станок появился впервые отнюдь не в Европе в середине XV в., а гораздо ранее – в 868 г. в Китае, где для каждой страницы тиражируемой книги вырезалась деревянная форма. Первой, существовавшей не в единственном экземпляре книгой в Китае стал буддистский трактат, в Европе же на целых шесть веков позднее, – разумеется, Библия. Но в Китае дело не пошло далее печати книг, в Европе же книги стали лишь «пробой пера» для печатного ремесла: здесь уже через полвека после изобретения Гутенберга началось производство и распространение периодических изданий, и именно это предопределило дальнейший прогресс человечества во всех областях знаний. Почему же человечество настолько – на целых шесть веков опоздало с распространением одного из своих величайших изобретений? Российский исследователь П. В. Ушанов, например, полагает, что это произошло из-за отсутствия аудитории для печатных СМИ в Китае в то время. Во-первых, экономика страны развивалась как вполне самодостаточная во всех отраслях и, значит, высшие слои общества не слишком интересовались достижениями в других уголках мира. Во-вторых, предприниматели в Китае находились на низшей, в сравнении даже с крестьянами, ступени иерархической лестницы (поскольку не производили материальные блага), и еще и поэтому печатная периодика попросту не нашла бы своего потребителя здесь. Поэтому «пресса является продуктом исключительно европейской цивилизации, тогда как полиграфия – китайской» [33, с. 8].

Думается, однако, что одной из главных причин замкнутости восточной цивилизации является еще и философия буддизма, сфокусированная на изучении внутреннего мира человека, на самосозерцании: так называемое «просветление» индивидуума – вот смысл и цель буддизма, распространение достижений человеческого прогресса в такой философии становится вторичной задачей. Достижение нирваны, то есть освобождение от всех видов мирской суеты, возможно лишь путем отказа от земных желаний. Само собой, в рамках такой философии распространение технических изобретений, даже и способных серьезно подвигнуть все человечество на пути прогресса (кому об этом заранее может быть известно?), теряло всяческий смысл. Отметим, что и порох, и корабельные паруса, и бумажные деньги также были в свое время изобретены именно в Китае, но знания об этих достижениях человеческого ума так же, как и печатный станок, длительное время оставались недоступными для остального человечества.

Кроме того, разумеется, что и географическая отдаленность Китая от Европы сыграла не последнюю роль в деле задержки с распространением знаний. Хотя и этому фактору также в значительной степени сопутствовала философия буддизма – ведь человек, замкнутый на самом себе, не стремился к совершению географических открытий: вспомним, что именно европейские путешественники открыли для остального мира Китай, а не наоборот.

В настоящее же время интернет каждый день в режиме онлайн способствует распространению знаний обо всех достижениях и в конечном итоге – прогрессу человечества во всех сферах жизни. Эпоха Гутенберга продолжает свое развитие параллельно с общим прогрессом в этом же самом онлайн-режиме, и не столь важно на самом деле – когда именно отойдут в прошлое (и отойдут ли совсем?) печатные, радийные и телевизионные СМИ, ведь каждый из этих классических, долгое время считавшихся традиционными, видов СМИ получил прямое развитие в своих сетевых аналогах. «Король умер, да здравствует король!» – следует воскликнуть в самом разгаре процесса перехода к новым масс-медиа.

Если бы золотых дел мастер из германского Майнца Иоганн Гутенберг (1398–1468) не изобрел примерно в 1449 г. подвижную литеру и печатный пресс, не было бы в дальнейшем ни радио, ни телевидения, ни Интернета, ни всех других достижений человечества, включая полеты в космос. Именно периодическая печать как средство массовой информации в течение веков в наибольшей степени способствовала распространению человеческих знаний, обмену опытом достижений

…Но разумеется, что в том виде, в каком классические СМИ существовали изначально, они вечно существовать не будут. В конце концов, выпуск ежедневных газет – дело затратное, и когда уменьшится спрос на периодику со стороны тех, кто привык к ней когда-то с самого детства, тиражи печатных изданий значительно сократятся, а затем, возможно, и отойдут вместе со своими потребителями в почетное прошлое человечества. Российский журналист и исследователь СМИ Василий Гатов в аналитическом эссе, посвященном перспективам российских классических СМИ «Прогноз-2020: как будут выглядеть СМИ через 10 лет?» небезосновательно заявлял, что «в 2020 году… с экономической точки зрения, бумажные периодические СМИ станут скорее предметом роскоши; коренные аудитории сегодняшних газетных лидеров («АиФ», «КП», «МК», не говоря уже о «Вестнике ЗОЖ»[1]) сдвинутся в зону пенсионного возраста, с одной стороны, а с другой – за 10 лет в какой-то форме интерактивная доставка в-прошлом-печатных СМИ (не будем называть это “сайтами”) доберется даже до сибирской тайги… “Комсомольская правда”, пережив под мудрым руководством В. Н. Сунгоркина[2] третью процедуру тотального омоложения, будет на всех платформах (бумага, радио, ТВ, интернет, мобильный спам и прямая трансляция в мозг) конкурировать с размещенным в ядерном бомбоубежище (в целях защиты от окончательно озверевших VIP-читателей) Life.ru и его многочисленными вариантами» [10, с. 246–247].