– Я просто ничего не понимаю! – он действительно чувствовал удивление. – Она казалась хорошим специалистом. Разве можно так ошибиться? Хорошо, допустим, можно ошибиться с дополнительным камином. Но детская в доме человека, который терпеть не может детей и у которого их нет – это что? Да это же красная тряпка для быка! Вы звонили ей?
– Звонил. Она не берет трубку, – заместитель снова пожал плечами, и Вадим вдруг подумал, что его очень раздражает это движение. – Наркоманка, наверное. Совсем обкуренная.
– Вы замечали за ней такое? Употребляет наркотики? – у него аж похолодело внутри, ведь сотрудник-наркоман – особенно если об этом станем известно – это прямой урон репутации фирмы, самая настоящая катастрофа!
– Да ничего я не замечал! Но вы не можете не согласиться, что она странная. Вы глаза ее видели? – заместитель испытывающе смотрел на шефа.
– При чем тут ее глаза? – теперь уже самому Вадиму захотелось передернуть плечами.
– А при том, что она смотрит вглубь себя – я заметил. И еще, – заместитель заговорщически понизил голос, – я хочу вам кое-что показать. Идемте!
Они прошли в комнату отдела дизайна интерьеров, где стояли столы сотрудников. К счастью, в этот глухой час в офисе не было никого, кроме них двоих, а в ожидании приезда директора заместитель предусмотрительно отключил видеосъемку.
Заместитель подвел Вадима к столу, который был захламлен больше всех остальных. Выпавшие из папок бумаги лежали неопрятной грудой, готовые разлететься от малейшего толчка. Поверх бумаг валялись грязные картонные стаканчики из-под кофе и использованные бумажные салфетки. Это был такой бардак, что Вадим просто диву давался, как человек может устроить такой бедлам. Сам-то он до занудства придерживался порядка и даже в самом страшном кошмаре не смог бы представить себе этакий вот дизайнерский рабочий стол.
Ловко покопавшись в этой груде мусора, заместитель извлек из-под бумаг чертежный планшет, на котором проступало нечто вроде начального плана помещения.
– Ну и что?!
Вадим не понимал, зачем позволил себя втянуть в эту идиотскую комедию. Все это напоминало дурацкий театр абсурда.
– А вот, смотрите! – Заместитель с ловкостью перевернул лист. Их глазам предстал чертеж дизайна помещения того самого коттеджа, где было сделано столько ошибок. А поверх чертежа…
Поверх чертежа жирным угольно-черным карандашом была начерчена фигура ребенка, будто лежащая на полу. Ноги были неестественно раскинуты в стороны – так, как не бывает у живого человека. Это была девочка лет шести-семи, с двумя аккуратными косичками до плеч. На их концах красовались пышные ленты. Платьице на девочке было в крупный горошек. Эта застывшая фигура оставляла настолько жуткое ощущение, что Вадим почти физически почувствовал, как ему становится не по себе.
– Что это такое? – прошептал он, неестественно понизив голос.
– А вот про это я хотел бы у вас спросить! – заместитель от возбуждения даже повысил голос. – Вы приняли на работу сумасшедшую! Так что думать теперь об этом предстоит вам!
Резкий звук мобильника разорвал тишину и вывел обоих мужчин из оцепенения. Вадим машинально ответил на звонок.
– Слушаю… какая полиция?! – вдруг заорал он так, что заместитель даже подпрыгнул. – Что вы… да… ну да… моя сотрудница… Да, дизайн интерьера… нет, я могу подъехать прямо сейчас. Мы занимаемся этим проектом, и я не понимаю… что произошло? Насколько я помню, ее зовут Кравец Евгения Борисовна… Да, мой дизайнер. Проектом дизайна занималась именно она… Хорошо, я выезжаю!
Закончив разговор, он уставился на своего заместителя так, словно видел его впервые.
– Да что случилось-то? – не выдержал тот.
– Эту сумасшедшую задержала в коттедже полиция, – сказал Вадим. – Она обнаружила там труп.
– Что?! – заместитель просто потерял дар речи.
– Насколько я понял, она находится в шоковом состоянии. Смогла внятно проговорить только название фирмы. Я поеду туда прямо сейчас.
– Зачем вам ехать туда на ночь глядя?! – запротестовал заместитель. – Это небезопасно! Ночью-то! Да и не должны вы заниматься такими делами!
– Насколько я помню, у этой сумасшедшей, как ты ее называешь, нет родственников. Да и в город она приехала недавно. Так что вытаскивать ее тоже придется мне.
– Ну, знаете… Не думал, что вы такой! – Заместитель снова пожал плечами, но на этот раз жест почему-то оставил Вадима равнодушным.
– А знаешь, мне это даже нравится, – с неожиданным энтузиазмом сказал Вадим. – Хоть какое-то разнообразие. Это даже интересно!
– Только вот что она делала в этом коттедже за городом так поздно вечером? – c подозрением сказал заместитель.
– Может, поехала свои ошибки исправлять, – усмехнулся Вадим. – В любом случае я узнаю об этом совсем скоро!
* * *
Уже было совсем темно, когда он свернул на дорогу за поселком. Впереди были видны яркие мигалки полицейских машин. Вадим остановился рядом с ними и протянул ближайшему патрульному свои документы. Его проводили внутрь.
Дом был не достроен. В самой большой комнате – согласно проекту первого этажа, это должна была быть гостиная – толпилось много людей. Он даже не разглядел в первый момент Джин. Она скорчилась на каком-то табурете и сидела неподвижно, спрятав дрожащие ладони между колен. Справа и слева нее возвышались два рослых мужчины. Один из них был в полицейской форме, второй в штатском. Тот, что в штатском, что-то говорил Джин. Она молча слушала, понурив голову, с каким-то странно непроницаемым выражением лица, как будто находилась вовсе не здесь.
Все это Вадим увидел потом. А вот первое, на что упал его взгляд, когда он протиснулся сквозь толпу, был ярко-красный с белым цветок посреди огромной пустой комнаты. И только потом, сделав несколько шагов вперед (его никто не остановил), Вадим понял, что это труп ребенка – труп маленькой девочки лет шести-семи в ярко-красном летнем платьице в белый горошек.
Девочка лежала на животе, неестественно раскинув ноги. Лица ее было не видно. Были хорошо видны только две косички до плеч с пышными белоснежными бантами. От этой картины возникало ощущение какого-то нечеловеческого ужаса и вселенского одиночества.
Маленькая, словно переломленная фигурка казалась такой одинокой, такой потерянной в этом пространстве недостроенного дома, похожего теперь (Вадим вдруг отчетливо осознал это) на огромный саркофаг.
Но похолодел он совсем не от этой картины. Липкий ужас, от которого путаются мысли и леденеет, замирает кровь, он испытал по совершенно другой причине.
Все, что было в этой комнате, как две капли воды напоминало рисунок, который он только что видел на планшетке в своем офисе – рисунок на рабочем столе Джин.
Глава 3
Громкий, пронзительный, нестерпимый звук проходил сквозь стену, и Джин, проснувшись, ударилась локтем и села в кровати, потирая ушибленное место. Ей казалось, что звук идет со всех сторон. Странное наваждение, особенно глубокой ночью.
Джин включила мобильник – гладкая сенсорная поверхность показывала половину третьего – точнее, 02.32.
И в который раз ее накрыла лавина звука, настырного, как зубная боль. Звук начался, как писк придавленной мыши, и быстро набирал обороты. Обороты нарастали, как повороты ключа. Писк мыши переходил в вой, а вой – в вибрацию на высоких частотах, которая завершалась диким ревом самого разнесчастного пациента в кресле у самого безжалостного стоматолога…
Нет, этого Джин просто не могла понять!
Какого черта заводить детей, чтобы изводить их таким варварским способом? Этот дурацкий младенец орал битый час. Неужели тем, кто за стенкой, так трудно сменить ему памперс, дать бутылочку со смесью или заткнуть рот соской?
Джин попыталась улечься, но вой младенца втрое усилился. Он был где-то совсем рядом. За стенкой. Может, даже рядом с кроватью. По другую сторону от того места, где находилась она.
Смятая простыня сбилась в комок, врезалась в ее разгоряченное тело. Джин металась на постели, как раненый зверь. Но дело было не только в том, что ее так варварски разбудили посреди ночи. Спать не давала душа – та самая душа, что сбивала ее мысли в комки – такие же, как на простыни. Вновь открывшаяся душевная рана завибрировала в такт воплям младенца.
Ночь была убита – и Джин была тоже убита. Смесь воплей, тоски, тревоги и боли в буквальном смысле разрывала ее мозг.
Джин вскочила с кровати и подошла к окну.
Город спал, погруженный в облако ночи, которая заботливо прикрыла все его острые углы. Джин казалось, что она плывет в этом душном облаке, завернутая в плотную махровую простыню, и ворс забивает ей рот. Дышать было тяжело – так тяжело, что Джин больше не могла этого выдержать. Метнувшись в кровати, она схватила с тумбочки мобильник…
Мобильник. Девственно чистый, как слеза ребенка. Как слеза того реактивного младенца, что разрывается за стенкой. Никаких сообщений. Никаких входящих звонков. Ничего ни от кого. Никогда больше. Как жестоко убита ночь!
Джин аккуратно положила мобильник на тумбочку и заставила себя больше на него не смотреть.
Она пошла в красную комнату, чтобы спрятаться от душащей тревоги. Вспыхнул яркий электрический свет. Капли крови сочились по стенам. Овальные, набухшие, как расцветающие весной почки… Джин вдруг показалось, что комната утопает в крови.
