Волшебная лютня. Зарубежная баллада

Германия

Иоганн Вольфганг Гете

Рыбак

Волна бежит, шумит, колышетЕдва заметный поплавок.Рыбак поник и жадно дышитПрохладой, глядя на поток.В нем сердце сладко замирает —Он видит: женщина из вод,Их рассекая, выплываетВся на поверхность и поет —Поет с тоскою беспокойной:«Зачем народ ты вольный мойМанишь из волн на берег знойныйПриманкой хитрости людской?Ах, если б знал ты, как привольноБыть рыбкой в холоде речном!Ты б не остался добровольноС холма следить за поплавком.Светила любят над морямиСклонясь, уйти в пучину вод;Их, надышавшихся волнами,Не лучезарней ли восход?Не ярче ли лазурь трепещетНа персях шепчущей волны?Ты сам – гляди, как лик твой блещетВ прохладе ясной глубины!»Волна бежит, шумит, сверкает,Рыбак поник над глубиной:Невольный жар овладеваетВ нем замирающей душой.Она поет – рыбак несмелоСкользит к воде; его ногаУшла в поток… Волна вскипела,И – опустели берега.

Певец

«Что там за звуки пред крыльцом?За гласы пред вратами?..В высоком терему моемРаздайся песнь пред нами!..» —Король сказал, и паж бежит,Вернулся паж, король гласит:«Скорей впустите старца!..»«Хвала вам, витязи, и честь,Вам, дамы, обожанья!..Как звезды в небе перечесть!Кто знает их названья!..Хоть взор манит сей рай чудес,Закройся, взор – не время здесьВас праздно тешить, очи!»Седой певец глаза смежилИ в струны грянул живо —У смелых взор смелей горит,У жен поник стыдливо.Пленился царь его игройИ шлет за цепью золотой —Почтить певца седого!..«Златой мне цепи не давай,Награды сей не стою,Ее ты рыцарям отдай,Бесстрашным среди бою;Отдай ее своим дьякам,Прибавь к их прочим тяготамСие златое бремя!..По божьей воле я пою,Как птичка в поднебесье,Не чая мзды за песнь свою —Мне песнь сама возмездье!..Просил бы милости одной,Вели мне кубок золотойВином наполнить светлым!»Он кубок взял и осушилИ слово молвил с жаром:«Тот дом сам Бог благословил,Где это – скудным даром!..Свою вам милость он пошлиИ вас утешь на сей земли,Как я утешен вами!..»

Лесной царь

Кто скачет, кто мчится под хладною мглой?Ездок запоздалый, с ним сын молодой.К отцу, весь издрогнув, малютка приник;Обняв, его держит и греет старик.«Дитя, что ко мне ты так робко прильнул?»«Родимый, лесной царь в глаза мнесверкнул:Он в темной короне, с густой бородой».«О нет, то белеет туман над водой».«Дитя, оглянися; младенец, ко мне;Веселого много в моей стороне;Цветы бирюзовы, жемчужны струи;Из золота слиты чертоги мои».«Родимый, лесной царь со мной говорит:Он золото, перлы и радость сулит».«О нет, мой младенец, ослышался ты:То ветер, проснувшись, колыхнул листы».«Ко мне, мой младенец; в дуброве моейУзнаешь прекрасных моих дочерей:При месяце будут играть и летать,Играя, летая, тебя усыплять».«Родимый, лесной царь созвал дочерей:Мне, вижу, кивают из темных ветвей».«О нет, все спокойно в ночной глубине:То ветлы седые стоят в стороне».«Дитя, я пленился твоей красотой:Неволей иль волей, а будешь ты мой».«Родимый, лесной царь нас хочет догнать;Уж вот он: мне душно, мне тяжко дышать».Ездок оробелый не скачет, летит;Младенец тоскует, младенец кричит;Ездок погоняет, ездок доскакал…В руках его мертвый младенец лежал.

Коринфская невеста

Из Афин в Коринф многоколонныйЮный гость приходит, незнаком, —Там когда-то житель благосклонныйХлеб и соль водил с его отцом;И детей ониВ их младые дниНарекли невестой с женихом.Но какой для доброго приемаОт него потребуют цены?Он – дитя языческого дома,А они – недавно крещены!Где за веру спор,Там, как ветром сор,И любовь и дружба сметены!Вся семья давно уж отдыхает,Только мать одна еще не спит,Благодушно гостя принимает,И покой отвесть ему спешит;Лучшее виноЕю внесено,Хлебом стол и яствами покрыт.И, простясь, ночник ему зажженныйСтавит мать, но ото всех тревогУж усталый он и полусонный,Без еды, не раздеваясь, лег,Как сквозь двери тьмуДвижется к немуСтранный гость бесшумно на порог.Входит дева медленно и скромно,Вся покрыта белой пеленой;Вкруг косы ее, густой и темной,Блещет венчик черно-золотой.Юношу узрев,Стала, оробев,С приподнятой бледною рукой.«Видно, в доме я уже чужая, —Так она со вздохом говорит, —Что вошла, о госте сем не зная,И теперь меня объемлет стыд;Спи ж спокойным сномНа одре своем,Я уйду опять в мой темный скит!»«Дева, стой, – воскликнул он, – со мноюПодожди до утренней поры!Вот, смотри, Церерой золотою,Вакхом вот посла нные дары;А с тобой придетМолодой Эрот,Им же светлы игры и пиры!»«Отступи, о юноша, я болеНепричастна радости земной;Шаг свершен родительскою волей:На одре болезни роковойПоклялася матьНебесам отдатьЖизнь мою, и юность, и покой!И богов веселых рой родимыйНовой веры сила изгнала,И теперь царит один незримый,Одному распятому хвала!Агнцы боле тутЖертвой не падут,Но людские жертвы без числа!»И ее он взвешивает речи:«Неужель теперь, в тиши ночной,С женихом не чаявшая встречи,То стоит невеста предо мной?О, отдайся ж мне,Будь моей вполне,Нас венчали клятвою двойной!»«Мне не быть твоею, отрок милый,Ты мечты напрасной не лелей,Скоро буду взята я могилой,Ты ж сестре назначен уж моей;Но в блаженном снеДумай обо мне,Обо мне, когда ты будешь с ней!»«Нет, да светит пламя сей лампадыНам Гимена факелом святым,И тебя для жизни, для отрадыУведу к пенатам я моим!Верь мне, друг, о верь,Мы вдвоем теперьБрачный пир нежданно совершим!»

И они меняются дарами:Цепь она спешит златую снять, —Чашу он с узорными краямиВ знак союза хочет ей отдать;Но она к нему:«Чаши не приму,Лишь волос твоих возьму я прядь!»Полночь бьет – и взор доселе хладныйЗаблистал, лицо оживлено,И уста бесцветные пьют жадноС темной кровью схожее вино;Хлеба ж со столаВовсе не взяла,Словно ей вкушать запрещено.И фиал она ему подносит,Вместе с ней он ток багровый пьет,Но ее объятий как ни просит,Все она противится – и вот,Тяжко огорчен,Пал на ложе онИ в бессильной страсти слезы льет.И она к нему, ласкаясь, села;«Жалко мучить мне тебя, но, ах,Моего когда коснешься тела,Неземной тебя охватит страх:Я как снег бледна,Я как лед хладна,Не согреюсь я в твоих руках!»Но, кипящий жизненною силой,Он ее в объятья заключил:«Ты хотя бы вышла из могилы,Я б согрел тебя и оживил!О, каким вдвоемМы горим огнем,Как тебя мой проникает пыл!»Все тесней сближает их желанье,Уж она, припав к нему на грудь,Пьет его горячее дыханьеИ уж уст не может разомкнуть.Юноши любовьЕй согрела кровь,Но не бьется сердце в ней ничуть.Между тем дозором поздним мимоЗа дверьми еще проходит мать,Слышит шум внутри необъяснимыйИ его старается понять:То любви недуг,Поцелуев звук,И еще, и снова, и опять!И недвижно, притаив дыханье,Ждет она – сомнений боле нет —Вздохи, слезы, страсти лепетаньеИ восторга бешеного бред:«Скоро день – но вновьНас сведет любовь!»«Завтра вновь!» – с лобзаньем был ответ.Доле мать сдержать не может гнева,Ключ она свой тайный достает:«Разве есть такая в доме дева,Что себя пришельцам отдает?»Так возмущена,Входит в дверь она —И дитя родное узнает.И, воспрянув, юноша с испугуХочет скрыть завесою окна,Покрывалом хочет скрыть подругу;Но, отбросив складки полотна,С ложа, вся пряма,Словно не сама,Медленно подъемлется она.«Мать, о мать, нарочно ты ужелиОтравить мою приходишь ночь?С этой теплой ты меня постелиВ мрак и холод снова гонишь прочь?И с тебя ужельМало и досель,Что свою ты схоронила дочь?Но меня из тесноты могильнойНекий рок к живущим шлет назад,Ваших клиров пение бессильно,И попы напрасно мне кадят;Молодую страстьНикакая власть,Ни земля, ни гроб не охладят!Этот отрок именем ВенерыБыл обещан мне от юных лет,Ты вотще во имя новой верыИзрекла неслыханный обет!Чтоб его принять,В небесах, о мать,В небесах такого бога нет!Знай, что смерти роковая силаНе могла сковать мою любовь,Я нашла того, кого любила,И его я высосала кровь!И, покончив с ним,Я пойду к другим, —Я должна идти за жизнью вновь!Милый гость, вдали родного краяОсужден ты чахнуть и завять,Цепь мою тебе передала я,Но волос твоих беру я прядь.Ты их видишь цвет?Завтра будешь сед,Русым там лишь явишься опять!Мать, услышь последнее моленье,Прикажи костер воздвигнуть нам,Свободи меня из заточенья,Мир в огне дай любящим сердцам!Так из дыма тьмыВ пламе, в искрах мыК нашим древним полетим богам!»

Бог и баядера

Индийская легенда

Магадев, земли владыка,К нам в шестой нисходит раз,Чтоб от мала до великаСамому изведать нас;Хочет в странствованье трудномСкорбь и радость испытать,Чтоб судьею правосуднымНас карать и награждать.Он, путником город обшедши усталым,Могучих проникнув, прислушавшиськ малым,Выходит в предместье свой путьпродолжать.Вот стоит под воротами,В шелк и в кольца убрана,С насурмленными бровями,Дева падшая одна.«Здравствуй, дева!» – «Гость, не в меруЧесть в привете мне твоем!»«Кто же ты?» – «Я баядера,И любви ты видишь дом!»Гремучие бубны привычной рукою,Кружась, потрясает она над собоюИ, стан изгибая, обходит кругом.И, ласкаясь, увлекаетНезнакомца на порог:«Лишь войди, и засияетЭта хата как чертог;Ноги я твои омою,Дам приют от солнца стрел,Освежу и успокою,Ты устал и изомлел!»И мнимым страданьям она помогает,Бессмертный с улыбкою все примечает,Он чистую душу в упадшей прозрел.Как с рабынею, суровоОбращается он с ней,Но она, откинув ковы,Все покорней и нежней,И невольно, в жажде вящейУнизительных услуг,Чует страсти настоящейВозрастающий недуг.Но ведатель глубей и высей вселенной,Пытуя, проводит ее постепенноЧрез негу, и страх, и терзания мук.Он касается устамиРасписных ее ланит —И нежданными слезамиЛик наемницы облит;Пала ниц в сердечной боли,И не надо ей даров,И для пляски нету воли,И для речи нету слов.Но солнце заходит, и мрак наступает,Убранное ложе чету принимает,И ночь опустила над ними покров.На заре, в волненье странном,Пробудившись ото сна,Гостя мертвым, бездыханнымВидит с ужасом она.Плач напрасный! Крик бесплодный!Совершился рока суд,И брамины труп холодныйК яме огненной несут.И слышит она погребальное пенье,И рвется, и делит толпу в исступленье…«Кто ты? Чего хочешь, безумная, тут?»С воплем ринулась на землюПред возлюбленным своим:«Я супруга прах объемлю,Я хочу погибнуть с ним!Красота ли неземнаяСтанет пеплом и золой?Он был мой в лобзаньях рая,Он и в смерти будет мой!»Но стих раздается священного хора:«Несем мы к могиле, несем без разбораИ старость и юность с ее красотой!Ты ж ученью Брамы веруй:Мужем не был он твоим,Ты зовешься баядерой,И не связана ты с ним.Только женам овдовелымЧесть сожженья суждена,Только тень идет за телом,А за мужем лишь жена.Раздайтеся, трубы, кимвалы, гремите,Вы в пламени юношу, боги, примите,Примите к себе от последнего сна!»Так, ее страданье множа,Хор безжалостно поет,И на лютой смерти ложе,В ярый огнь, она падет;Но из пламенного зеваБог поднялся, невредим,И в его объятьях деваК небесам взлетает с ним.Раскаянье грешных любимо богами,Заблудших детей огневыми рукамиБлагие возносят к чертогам своим.

Фридрих Шиллер

Кубок

«Кто, рыцарь ли знатный иль латникпростой,В ту бездну прыгнет с вышины?Бросаю мой кубок туда золотой:Кто сыщет во тьме глубиныМой кубок и с ним возвратится безвредно,Тому он и будет наградой победной».Так царь возгласил, и с высокой скалы,Висевшей над бездной морской,В пучину бездонной, зияющей мглыОн бросил свой кубок златой.«Кто, смелый, на подвиг опасный решится?Кто сыщет мой кубок и с ним возвратится?»Но рыцарь и латник недвижно стоят;Молчанье – на вызов ответ;В молчанье на грозное море глядят;За кубком отважного нет.И в третий раз царь возгласил громогласно:«Отыщется ль смелый на подвиг опасный?»И все безответны… вдруг паж молодойСмиренно и дерзко вперед;Он снял епанчу, и снял пояс он свой;Их молча на землю кладет…И дамы и рыцари мыслят, безгласны:«Ах! юноша, кто ты? Куда ты, прекрасный?»И он подступает к наклону скалыИ взор устремил в глубину…Из чрева пучины бежали валы,Шумя и гремя, в вышину.И волны спирались и пена кипела:Как будто гроза, наступая, ревела.И воет, и свищет, и бьет, и шипит,Как влага, мешаясь с огнем,Волна за волною; и к небу летитДымящимся пена столбом;Пучина бунтует, пучина клокочет…Не море ль из моря извергнуться хочет?И вдруг, успокоясь, волненье легло;И грозно из пены седойРазинулось черною щелью жерло;И воды обратно толпойПомчались во глубь истощенного чрева;И глубь застонала от грома и рева.И он, упредя разъяренный прилив,Спасителя-Бога призвал,И дрогнули зрители, все возопив, —Уж юноша в бездне пропал.И бездна таинственно зев свой закрыла:Его не спасет никакая уж сила.Над бездной утихло… в ней глухо шумит…И каждый, очей отвестиНе смея от бездны, печально твердит:«Красавец отважный, прости!»Все тише и тише на дне ее воет…И сердце у всех ожиданием ноет.«Хоть брось ты туда свой венец золотой,Сказав: кто венец возвратит,Тот с ним и престол мой разделитсо мной! —Меня твой престол не прельстит.Того, что скрывает та бездна немая,Ничья здесь душа не расскажет живая.Немало судов, закруженных волной,Глотала ее глубина:Все мелкой назад вылетали щепойС ее неприступного дна…»Но слышится снова в пучине глубокойКак будто роптанье грозы недалекой.И воет, и свищет, и бьет, и шипит,Как влага, мешаясь с огнем,Волна за волною; и к небу летитДымящимся пена столбом…И брызнул поток с оглушительным ревом,Извергнутый бездны зияющим зевом.Вдруг… что-то сквозь пену седой глубиныМелькнуло живой белизной…Мелькнула рука и плечо из волны…И борется, спорит с волной…И видят – весь берег потрясся от клича —Он левою правит, а в правой добыча.И долго дышал он, и тяжко дышал,И божий приветствовал свет…И каждый с весельем: «Он жив! —повторял. —Чудеснее подвига нет!Из темного гроба, из пропасти влажнойСпас душу живую красавец отважный».Он на берег вышел; он встречен толпой;К царевым ногам он упал;И кубок у ног положил золотой;И дочери царь приказал:Дать юноше кубок с струей винограда;И в сладость была для него та награда.«Да здравствует царь! Кто живет на земле,Тот жизнью земной веселись!Но страшно в подземной таинственноймгле…И смертный пред Богом смирись:И мыслью своей не желай дерзновенноЗнать тайны, им мудро от нас сокровенной.Стрелою стремглав полетел я туда…И вдруг мне навстречу поток;Из трещины камня лилася вода;И вихорь ужасный повлекМеня в глубину с непонятною силой…И страшно меня там кружило и било.Но Богу молитву тогда я принес,И он мне спасителем был:Торчащий из мглы я увидел утесИ крепко его обхватил;Висел там и кубок на ветви коралла:В бездонное влага его не умчала.И смутно все было внизу подо мнойВ пурпуровом сумраке там;Все спало для слуха в той бездне глухой;Но виделось страшно очам,Как двигались в ней безобразные груды,Морской глубины несказанные чуды.Я видел, как в черной пучине кипят,В громадный свиваяся клуб,И млат водяной, и уродливый скат,И ужас морей однозуб;И смертью грозил мне, зубами сверкая,Мокой ненасытный, гиена морская.И был я один с неизбежной судьбой,От взора людей далеко;Один меж чудовищ с любящей душой,Во чреве земли, глубокоПод звуком живым человечьего слова,Меж страшных жильцов подземельянемова.И я содрогнулся… вдруг слышу: ползетСтоногое грозно из мглы,И хочет схватить, и разинуло рот…Я в ужасе прочь от скалы!То было спасеньем: я схвачен приливомИ выброшен вверх водомета порывом».Чудесен рассказ показался царю:«Мой кубок возьми золотой;Но с ним я и перстень тебе подарю,В котором алмаз дорогой,Когда ты на подвиг отважишься сноваИ тайны все дна перескажешь морскова».То слыша, царевна с волненьем в груди,Краснея, царю говорит:«Довольно, родитель, его пощади!Подобное кто совершит?И если уж до лжно быть опыту снова,То рыцаря вышли, не пажа младова».Но царь, не внимая, свой кубок златойВ пучину швырнул с высоты:«И будешь здесь, рыцарь любимейший мой,Когда с ним воротишься ты;И дочь моя, ныне твоя предо мноюЗаступница, будет твоею женою».В нем жизнью небесной душа зажжена;Отважность сверкнула в очах;Он видит: краснеет, бледнеет она;Он видит: в ней жалость и страх…Тогда, неописанной радостью полный,На жизнь и погибель он кинулся в волны…Утихнула бездна… и снова шумит…И пеною снова полна…И с трепетом в бездну царевна глядит…И бьет за волною волна…Приходит, уходит волна быстротечно:А юноши нет и не будет уж вечно.

Перчатка

Повесть

Перед своим зверинцем,С баронами, с наследным принцем,Король Франциск сидел;С высокого балкона он гляделНа поприще, сраженья ожидая;За королем, обворожаяЦветущей прелестию взгляд,Придворных дам являлся пышный ряд.Король дал знак рукою —Со стуком растворилась дверь,И грозный зверьС огромной головою,Косматый левВыходит;Кругом глаза угрюмо водит;И вот, все оглядев,Наморщил лоб с осанкой горделивой,Пошевелил густою гривой,И потянулся, и зевнул,И лег. Король опять рукой махнул —Затвор железной двери грянул,И смелый тигр из-за решетки прянул;Но видит льва, робеет и ревет,Себя хвостом по ребрам бьет,И крадется, косяся взглядом,И лижет морду языком,И, обошедши льва кругом,Рычит и с ним ложится рядом.И в третий раз король махнул рукой —Два барса дружною четойВ один прыжок над тигром очутились;Но он удар им тяжкой лапой дал,А лев с рыканьем встал…Они смирились,Оскалив зубы, отошли,И зарычали, и легли.И гости ждут, чтоб битва началася.Вдруг женская с балкона сорваласяПерчатка… все глядят за ней…Она упала меж зверей.Тогда на рыцаря Делоржа с лицемернойИ колкою улыбкою глядитЕго красавица и говорит:«Когда меня, мой рыцарь верный,Ты любишь так, как говоришь,Ты мне перчатку возвратишь».Делорж, не отвечав ни слова,К зверям идет,Перчатку смело он беретИ возвращается к собранью снова.У рыцарей и дам при дерзости такойОт страха сердце помутилось;А витязь молодой,Как будто ничего с ним не случилось,Спокойно всходит на балкон;Рукоплесканьем встречен он;Его приветствуют красавицыны взгляды…Но, холодно приняв привет ее очей,В лицо перчатку ейОн бросил и сказал: «Не требую награды».

Граф Габсбургский

Торжественным Ахен весельем шумел;В старинных чертогах, на пиреРудольф, император избранный, сиделВ сиянье венца и в порфире.Там кушанья рейнский фальцграф разносил;Богемец напитки в бокалы цедил;И семь избирателей, чиномУстроенный древле свершая обряд,Блистали, как звезды пред солнцем блестят,Пред новым своим властелином.Кругом возвышался богатый балкон,Ликующим полный народом;И клики, со всех прилетая сторон,Под древним сливалися сводом.Был кончен раздор; перестала война;Бесцарственны, грозны прошли времена;Судья над землею был снова;И воля губить у меча отнята;Не брошены слабый, вдова, сиротаМогущим во власть без покрова.И кесарь, наполнив бокал золотой,С приветливым взором вещает:«Прекрасен мой пир; всё пирует со мной;Всё царский мой дух восхищает…Но где ж утешитель, пленитель сердец?Придет ли мне душу растрогать певецИгрой и благим поученьем?Я песней был другом, как рыцарь простой,Став кесарем, брошу ль обычай святойПиры услаждать песнопеньем?»И вдруг из среды величавых гостейВыходит, одетый таларом,Певец в красоте поседелых кудрей,Младым преисполненный жаром.«В струнах золотых вдохновенье живет.Певец о любви благодатной поет,О всем, что святого есть в мире,Что душу волнует, что сердце манит…О чем же властитель воспеть повелитПевцу на торжественном пире?»«Не мне управлять песнопевца душой(Певцу отвечает властитель);Он высшую силу признал над собой;Минута ему повелитель;По воздуху вихорь свободно шумит;Кто знает, откуда, куда он летит?Из бездны поток выбегает;Так песнь зарождает души глубина,И темное чувство, из дивного снаПри звуках воспрянув, пылает».И смело ударил певец по струнам,И голос приятный раздался:«На статном коне по горам, по полямЗа серною рыцарь гонялся;Он с ловчим одним выезжает сам-другИз чащи лесной на сияющий луг,И едет он шагом кустами;Вдруг слышат они: колокольчик гремит;Идет из кустов пономарь и звонит;И следом священник с дарами.И набожный граф, умиленный душой,Колена свои преклоняетС сердечною верой, с горячей мольбойПред Тем, что живит и спасает.Но лугом стремился кипучий ручей;Свирепо надувшись от сильных дождей,Он путь заграждал пешеходу;И спутнику пастырь дары отдает;И обувь снимает и смело идетС священною ношею в воду.«Куда?» – изумившийся граф вопросил.«В село; умирающий нищийЖдет в муках, чтоб пастырь его разрешил,И алчет небесныя пищи.Недавно лежал через этот потокСплетенный из сучьев для пеших мосток —Его разбросало водою;Чтоб душу святой благодатью спасти,Я здесь неглубокий поток перейтиСпешу обнаженной стопою».И пастырю витязь коня уступилИ подал ноге его стремя,Чтоб он облегчить покаяньем спешилСтрадальцу греховное бремя.И к ловчему сам на седло переселИ весело в чащу на лов полетел;Священник же, требу святуюСвершивши, при первом сиянии дняЯвляется к графу, смиренно коняВедя за узду золотую.«Дерзну ли помыслить я, – граф возгласил,Почтительно взоры склонивши, —Чтоб конь мой ничтожной забаве служил,Спасителю-Богу служивши?Когда ты, отец, не приемлешь коня,Пусть будет он даром благим от меняОтныне тому, чье даяньеВсе блага земные, и сила, и честь,Кому не помедлю на жертву принестьИ силу, и честь, и дыханье».«Да будет же вышний Господь над тобойСвоей благодатью святою;Тебя да почтит он в сей жизни и в той,Как днесь он почтён был тобою;Гельвеция славой сияет твоей;И шесть расцветают тебе дочерей,Богатых дарами природы:Да будут же (молвил пророчески он)Уделом их шесть знаменитых корон;Да славятся в роды и роды».Задумавшись, голову кесарь склонил:Минувшее в нем оживилось.Вдруг быстрый он взор на певца устремил —И таинство слов объяснилось:Он пастыря видит в певце пред собой;И слезы свои от толпы золотойПорфирой закрыл в умиленье…Все смолкло, на кесаря очи подняв,И всяк догадался, кто набожный граф,И сердцем почтил провиденье.

Поликратов перстень

На кровле он стоял высокоИ на Самос богатый окоС весельем гордым преклонял.«Сколь щедро взыскан я богами!Сколь счастлив я между царями!» —Царю Египта он сказал.«Тебе благоприятны боги;Они к твоим врагам лишь строгиИ всех их предали тебе;Но жив один опасный мститель;Пока он дышит… победитель,Не доверяй своей судьбе».Еще не кончил он ответа,Как из союзного МилетаЯвился присланный гонец:«Победой ты украшен новой;Да обовьет опять лавровыйГлаву властителя венец;Твой враг постигнут строгой местью;Меня послал к вам с этой вестьюНаш полководец Полидор».Рука гонца сосуд держала:В сосуде голова лежала;Врага узнал в ней царский взор.И гость воскликнул с содроганьем:«Страшись! Судьба очарованьемТебя к погибели влечет.Неверные морские волныОбломков корабельных полны:Еще не в пристани твой флот».Еще слова его звучали…А клики брег уж оглашали,Народ на пристани кипел;И в пристань, царь морей крылатый,Дарами дальних стран богатый,Флот торжествующий влетел.И гость, увидя то, бледнеет,«Тебе Фортуна благодеет…Но ты не верь, здесь хитрый ков,Здесь тайная погибель скрыта:Разбойники морские КритаОт здешних близко берегов».И только выронил он слово,Гонец вбегает с вестью новой:«Победа, царь! Судьбе хвала!Мы торжествуем над врагами:Флот критский истреблен богами;Его их буря пожрала».Испуган гость нежданной вестью…«Ты счастлив; но судьбины лестьюТакое счастье мнится мне:Здесь вечны блага не бывали,И никогда нам без печалиНе доставалися оне.И мне все в жизни улыбалось;Неизменяемо, казалось,Я силой вышней был храним;Все блага прочил я для сына…Его, его взяла судьбина;Я долг мой сыном заплатил.Чтоб вечной избежать напасти,Моли невидимые властиПодлить печали в твой фиал.Судьба и в милостях мздоимец:Какой, какой ее любимецСвой век не бедственно кончал?Когда ж в несчастье рок откажет,Исполни то, что друг твой скажет:Ты призови несчастье сам.Твои сокровища несметны:Из них скорей, как дар заветный,Отдай любимое богам».Он гостю внемлет с содроганьем:«Моим избранным достояньемДоныне этот перстень был;Но я готов властям незримымДобром пожертвовать любимым…»И перстень в море он пустил.Наутро, только луч денницыОзолотил верхи столицы,К царю является рыбарь:«Я рыбу, пойманную мною,Чудовище величиною,Тебе принес в подарок, царь!»Царь изъявил благоволенье…Вдруг царский повар в исступленьеС нежданной вестию бежит:«Найден твой перстень драгоценный,Огромной рыбой поглощенный,Он в ней ножом моим открыт».Тут гость, как пораженный громом,Сказал: «Беда над этим домом!Нельзя мне другом быть твоим;На смерть ты обречен судьбою:Бегу, чтоб здесь не пасть с тобою…»Сказал и разлучился с ним.

Рыцарь Тогенбург

«Сладко мне твоей сестрою,Милый рыцарь, быть;Но любовию иноюНе могу любить;При разлуке, при свиданьеСердце в тишине —И любви твоей страданьеНепонятно мне».Он глядит с немой печалью —Участь решена;Руку сжал ей; крепкой стальюГрудь обложена;Звонкий рог созвал дружину;Все уж на конях:И помчались в Палестину,Крест на раменах.Уж в толпе врагов сверкаютГрозно шлемы их;Уж отвагой изумляютЧуждых и своих.Тогенбург лишь выйдет к бою:Сарацин бежит…Но душа в нем все тоскоюПрежнею болит.Год прошел без утоленья…Нет уж сил страдать;Не найти ему забвенья —И покинул рать.Зрит корабль – шумят ветрилы,Бьет в корму волна —Сел и по плыл в край тот милый,Где цветет она.Но стучится к ней напрасноВ двери пилигрим;Ах, они с молвой ужаснойОтперлись пред ним:«Узы вечного обетаПриняла она;И, погибшая для света,Богу отдана».Пышны праотцев палатыБросить он спешит;Навсегда покинул латы;Конь навек забыт;Власяной покрыт одеждой,Инок в цвете лет,Не украшенный надеждойОн оставил свет.И в убогой келье скрылсяБлиз долины той,Где меж темных лип светилсяМонастырь святой:Там – сияло ль утро ясно,Вечер ли темнел —В ожиданье, с мукой страстной,Он один сидел.И душе его унылойСчастье там одно:Дожидаться, чтоб у милойСтукнуло окно,Чтоб прекрасная явилась,Чтоб от вышиныВ тихий дол лицом склонилась,Ангел тишины.И дождавшися, на ложеПростирался он;И надежда: завтра то же!Услаждала сон.Время годы уводило…Для него ж одно:

1 2 Следующая

Авторизация