Библейская археология. Часть вторая

Библейская археология

Библейская археология не только способствует лучшему пониманию мира, в котором жили древние народы, но и даёт более верное представление о событиях, описанных в Библии. Уточняет хронологию фактов, реконструирует исторический фон времени написания библейских книг, тем самым проливая на них свет из независимого источника и являясь отличным пособием для изучающих Святое Писание. Археология фиксирует процессы развития народа, а также пытается выявить причинно-следственную связь социальных и культурных изменений, происходящих в той или иной местности. Библейская археология условно состоит из двух составляющих: общего и израильского раздела. Общий раздел изучает внебиблейскую письменность, свидетельства материальной культуры, религиозные традиции народов, с которыми древние евреи были связаны: хананеян, египтян, филистимлян, ассирийцев, хеттов, персов. Израильский раздел исследует находки периода пребывания евреев на земле Израиля. Особое внимание уделяется эпохе поздней бронзы, раннего железа, периодам Первого и Второго храмов, т. е. событиям, непосредственно имеющим отношение к истории еврейского народа. Одним из главных приоритетов государства Израиль является археология святой Земли, так как она прослеживает связь между прошлым и настоящим, между древними и современными евреями. Вместе с этим, библейская археология давно уже вырвалась из рамок библеистики, став самостоятельным разделом всемирной археологии, использующей последние достижения строго научных методов анализа. Интерпретация находок, как правило, неоднозначна и полемична, так как связана с устоявшимися представлениями исследователей о библейских событиях. Например, существует направление «библейский минимализм», некоторые представители которого отрицают не только связь археологических находок с библейскими событиями, но и артефакты считают подделками, не всегда имея на это веских причин. Оппоненты «минималистов» – «максималисты» (термин весьма условный). Они, как правило, утверждают, что Библия является надёжным историческим источником. Скорее всего, ошибаются те и другие, а истина, как всегда, посередине. Хотя последние археологические находки и наносят серьёзные удары по позициям «минималистов», нередко остается место для скепсиса и сомнений.

Древнейшее изображение сотворения мира или битва богов

Один из потрясающих воображение экспонатов находится в Музее Израиля.

Во второй половине прошлого века, в процессе археологических раскопок Самарии, в деревне Эйн-Самия, была обнаружена ханаанская гробница переходного периода Средней бронзы, в которой находилась серебряная чаша 4000-летней давности.

К сожалению, кубок сохранился не полностью, однако даже неискушённому взгляду ясно, насколько искусно рельефное изображение.

На чаше два сюжета.

Первая сцена запечатлела двух, симметричных по отношению друг к другу существ (вторая фигура практически не сохранилась). Они держат предмет в форме полумесяца, украшенный кружочками, над которым расположен круг, а в нём можно разглядеть человеческое лицо, обрамлённое двенадцатью лепестками, вероятно это изображение розетты (орнаментальный мотив в виде распустившегося цветка с одинаковыми лепестками) или звезды, солнца.

Фото Рами Юдовина из музея Израиля: Серебряная чаша с рельефным изображением битвы Мардука с Тиамат (2000-2200 гг. до н.э.), высота: 8 см.; диаметр: 25 см.

Фигура слева сохранилась полностью, а вот от правой остались только кончик локтя и часть одежды.

Божество, выглядящее в точности как человек, одето в юбку, покрывающую только нижнюю часть тела до колен, поддерживаемую перевязью на плече. Правая рука приподнята, левой он держит предмет в форме полумесяца.

Изображение сделано в шумерском стиле: безбородое лицо, глаза и нос непропорционально увеличены, в ушах бусины, волосы обриты, на голове полукруглая шапка.

Под «полумесяцем», между двумя фигурами, лежит существо, напоминающее огромного змея, с изогнутым хвостом. Существо с большим глазом, ноздрями и пастью, обращено в правую сторону. Туловище «змея» испещрено штрихами, подчёркивающими движение, а шея заштрихована в форме ёлочки.

Фото Рами Юдовина: Прорисовка чаши

Изображение на чаше является уникальным, ничего подобного нигде не было найдено. Конечно, сам предмет, похожий на полумесяц, можно встретить в месопотамском искусстве уже начиная с третьего тысячелетия до н.э., а вот две фигуры, держащие «полумесяц», мы не находим нигде. Розетта с двенадцатью лепестками (или звезда с лучами) также известна, однако человеческое лицо внутри неё – неизвестный мотив.

Впрочем, возможно, нечто похожее мы видим на самой древней фреске из Телелат-Гхассула, которой более шести тысяч лет, – восьмиконечную звезду, в центре которой смутно вырисовываются черты лица.

Фото Рами Юдовина: Фреска из Телелат-Гхассула

Другая сцена на чаше занимает вторую половину чаши. Симметричная композиция в месопотамском искусстве являлась чуть ли не каноном.

В центре изображена фигура двуликого существа, верхняя часть которого человеческая, а нижняя – звериная. На голове у него чуть удлинённая шапка.

Нос на левом профиле увеличен и заострён. Нос с правой стороны выдаёт греческий профиль, глаза увеличены, подбородок слегка выпирает. Уши как с левой стороны, так и с правой. Шея плотно заштрихована, возможно, таким способом художник изобразил шерсть или бороду. Плечи мощные, широкие, в распростёртых по сторонам руках герой сцены держит какое-то растение. Туловище обнажено, соски и пуп обозначены кружочками.

Нижняя, звериная, часть фигуры расходится надвое: покрытое мехом тело с длинным хвостом, возможно, льва, но задние ноги – парнокопытного животного, похожего на быка.

Между ног фигуры изображена розетта или солнце с восемью лепестками или лучами.

Справа от божества художник поместил стоящее на своём хвосте огромное существо, смотрящее на растение. Оно похоже на змея из параллельной сцены. Вместе с этим существует важное отличие: многочисленные кружочки на его теле, напоминающие тем самым чешую. Мы можем предположить, что речь идёт о драконе, столь часто встречающемся в месопотамском искусстве. Основное отличие изображений змей от драконов – штриховка. Кожу змей прорисовывали короткими линиями, а дракона – точками или кружочками.

На чаше из музея Израиля мы видим, что слева изображён именно дракон.

С высокой долей уверенности можно сказать, что перед нами мотив из месопотамского мифа «Энума Элиш». Семь табличек с текстом, повествующем об устройстве мироздания, были найдены в библиотеке ассирийского царя Ашшурбанапала. Поэма датируется второй половиной II тыс. до н. э. Но вполне возможно, устное предание появилось ещё ранее.

Очевидно, что на чаше из Эйн-Самии изображён поединок Мардука с Тиамат.

Впрочем, в ханаанских поэмах имя героя, победившего зло, – иное. Его зовут Бааль (Ваал) и одолел он не Тиамат, а Змея Латану:

«Как ты поразил Латану, Змея вредоносного, прикончил Змея извивающегося, властителя семи голов…».

Пророк Исайя приписывает этот подвиг не чужим божествам Мардуку или Баалу, а Богу народа Израиля, по имени YHWH, при этом практически цитируя более древний ханаанский миф: «В тот день поразит YHWH мечом Своим тяжёлым, и большим и крепким, Ливьятана (Левиафана), дракона, прямо бегущего, и Ливьятана, змея изгибающегося, и убьёт чудовище морское» (Ис. 27:1).

В видении Исайи речь идёт о двух чудовищах, одно из которых изгибающийся змей, а другое – если не прямо бегущий дракон, то точно прямоходящий.

Согласно «Энума Элиш», строптивая богиня Тиамат породила чудовищ, которые создают шум. Вполне вероятно, под словом «шум» подразумевается не только гам, но и мерзкие дела и восстания против богов.

«Апсу уста свои открыл,

Кричит раздраженно, обратясь к Тиамат:

«Мне отвратительны их повадки,

Мне днем нет отдыха, покоя – ночью,

Их погублю я, дела их разрушу».

Нечто похожее мы можем найти в Писании: «Не забудь крика Своих врагов,

шума, который непрестанно поднимают противники Твои» (Пс. 73:23).

Однако разгневанные боги бессильны против злобных порождений Тиамат. Даже Ану, лишь взглянув на богиню, в страхе бежит. Аншар обращается за помощью к Мардуку, который соглашается сразиться с Тиамат в обмен на первенство среди богов:

«Если я мстителем за вас стану, чтоб Тиамат осилить и спасти ваши жизни, —соберите Совет, возвысьте мой жребий, в Убшукине радостно все вместе воссядьте. Моё Слово, как ваше, да решает судьбы. Неизменным да будет все то, что создам я! И никто приказ моих уст не отменит».

Поэма «Энума Элиш» представляет Мардука силачом, героем и мускулистым красавцем с четырьмя глазами и четырьмя ушами.

На чаше мы видим Мардука с мощным торсом и четырьмя глазами и четырьмя ушами.

«Он воспринял его совершенство,

Наградил его божьей силой двойною.

Он ростом велик, среди всех превосходен,

Немыслимо облик его совершенен -

Трудно понять, невозможно представить.

Четыре глаза, четыре уха!

Он рот раскроет – изо рта его пламя!

Он вчетырежды слышит мудрейшим слухом,

И всевидящи очи – все прозревают!

Средь богов высочайший, прекраснейший станом»

После того, как Мардук при помощи сети победил Тиамат, он рассёк надвое её тело и из двух половин создал небо и землю.

«Усмирился Владыка, оглядел её тело.

Рассёк ее тушу, хитроумное создал.

Разрубил пополам её, словно ракушку.

Взял половину – покрыл ею небо.

Сделал запоры, поставил стражей, —

Пусть следят, чтобы воды не просочились.

Пересёк небосвод, обозрел пространство».

Отголоски этой истории мы находим в книге Бытия, иудейской версии сотворения Неба и Земли.

«Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою. И сказал Бог: да будет свет. И стал свет. И увидел Бог свет, что он хорош, и отделил Бог свет от тьмы… И создал Бог твердь, и отделил воду, которая под твердью, от воды, которая над твердью» (Быт 2:7).

В Торе, в истории о сотворении мира, написанной позже «Энума Элиш», мы не находим «языческих» элементов повествования, но если очистить от них месопотамский текст, то заимствования вполне очевидны.

В Библии вместо богини Tihamat фигурирует Tehom («Бездна»), создание «тверди» (rakia), и её предназначение становится понятным, когда читаешь, как Мардук покрыл небо ракушкой, сделанной из половины тела Тиамат, чтобы отделить небо от земли и уберечь землю от потопа.

Позднее, в ново вавилонский период, Мардук стал единой божественной силой, проявлявшей себя во множестве форм. Полномочия власти (Энлиль), силы (Нинурт), ведение битвы (Нергаль) были возложены на бога, победившего злобную Тиамат.

Впрочем, нечто подобное произошло и с Богом Израиля, который стал не только единым, но и единственным.

Жертвенник на горе Эйвал

Одно из самых красивейших мест Израиля – холмы и горы Самарии. Пророк Исайя восторгался её «пышной красотой». А как не восторгаться долинами, утопающими в зелени, коврами ярких цветов, целебным горным воздухом, прекрасными ирисами, которые немедленно запечатлел бы сам Ван-Гог на своих картинах. Именно эта земля воистину «течёт молоком и мёдом».

Согласно Писанию, после перехода израильтянами реки Иордан, Йеошуа бин Нун (Иисус Навин), чтобы выполнить завещание Моше (Моисея) построить жертвенник Господу, повелел соорудить алтарь из цельных неотесанных камней и принести на нем всесожжения и жертвы мирные. А на больших, побеленных известью камнях написать список закона Моисея, полученный на горе Синай.

Затем Йеошуа, находясь в Самарии, у подножий Гризим и Эйвал, прочитал благословения и проклятия всем коленам Израиля, стоящих возле этих гор.

В случае выполнения закона Моше, народ ждут благословения, в случае нарушений – проклятия.

В тексте упоминаются «пришельцы» (גר) и «коренные жители» (אזרח).

Вполне возможно, на горе Эйвал произошёл союз между пришельцами из синайской пустыни и местными родственными ханаанскими племенами.

Кто знает, может на горе Эйвал родился новый народ, народ Израиля, который должен был перейти от кочевого образа жизни к оседлому?

«Тогда устроил Йеошуа жертвенник YHWH, Богу Исраэля, на горе Эйвал, как заповедал Моше (Моисей), раб Господень, сынам Исраэля, согласно написанному в книге закона Моше, – жертвенник из камней цельных, на которые не поднимали железа; и принесли на нем всесожжение Господу, и принесли жертвы мирные. И написал он там на камнях список с закона Моше, который написал он пред сынами Исраэля. А весь Исраэль, и старейшины его, и надсмотрщики, и судьи его стали с той и с другой стороны ковчега против священников-левитов, носящих ковчег завета Господня, и пришелец (гер), и коренной житель (эзрах) – половина их против горы Гризим, а другая половина их против горы Эйваль, – как повелел Моше, раб Господень, чтобы прежде (всего) благословить народ. А затем прочитал он все слова Торы, благословение и проклятие, все, как написано в книге Торы» (Кн. Йеошуа 8:30-34).

Попытки найти знаменитый жертвенник начались ещё в 1865 году и продолжались до 1900 года. Исследователи столкнулись с большими трудностями. Как правильно отождествить место, если его древнее библейское название исчезло или кардинально изменилось?

Разве мы знаем, где именно пророк Илия заколол пророков Баала, точное место гибели царя Саула, или в какой пещере прятался Давид?

Древние названия библейских городов и селений, гор и равнин имели шанс сохраниться, если там постоянно проживало местное население или народ, связанный с коренными жителями одним культурным наследием, языком одной группы, например, семитским. Захватчики нередко меняли названия местностей, чтобы порвать связь с покорёнными туземцами. Если же территории оставались долгое время незаселёнными, их имена стирались из памяти.

Вполне естественно, что найти алтарь Иисуса Навина было сложной задачей.

Жертвенник на горе Эйвал упоминается лишь несколько раз: в книге «Дварим» (Второзаконие) и в книге «Йеошуа бин Нуна». В остальных текстах Писания он не фигурирует.

Уже в византийскую эпоху иудеи не знали, где находится гора Эйвал, но сомневались, гора ли это вовсе. Рабби Иуда а-Насси (ок. 135 – ок. 220) предположил, что Гризим и Эйвал – «небольшие искусственные холмы возле Иерихона».

Учёные 19 века совершили типичную ошибку, так как безоговорочно верили в историчность абсолютно всех библейских сообщений. Они считали, что гора Гризим находится напротив Эйвала, так как шесть колен сынов Израиля в момент произнесения клятвы должны были видеть другие шесть племён, поэтому искали только с южной стороны горы, ибо в книге Йеошуа бин Нуна написано, что с жертвенника видна гора Гризим: «пришелец, и коренной житель – половина их против горы Гризим, а другая половина их против горы Эйвал» (Йеошуа 8:33).

Исследователи также доверяли арабской традиции, которая отождествляла библейский Эйвал с горой Джабель Сети Салима.

С 1870 года по 1922 год были организованы четыре экспедиции – две французские и две британские. Усилия исследователей, среди которых находился знаменитый Чарльз Уильям Уилсон, не увенчались успехом.

Лишь в последнее время, благодаря древним самаритянским источникам и обнаружению культового иудейского жертвенника, удалось отождествить горный массив недалеко от горы Гризим с библейской горой Эйвал.

В 1978 году археолог Адам Зерталь решил изучить горы и холмы Самарии «своими ногами и с ТАНАХом в руках».

В апреле 1980 года израильский учёный в ходе плановых исследований местности заметил на восточном склоне горы Эйвал большую груду из белых камней, высотой около четырёх метров, диаметром около тридцати метров, которая значительно выделялась на общем фоне. Сооружение находилось на площадке в 4000 квадратных метров, которая являлась частью большого участка в 15000 квадратных метров, напоминающего ступню человека и огороженного низким забором.

Фото автора: ограда (частично восстановленная) на объекте

Позже учёные выяснили, что первые израильские культовые сооружения и поселения, найденные в Иорданской долине и в ущелье Тирца, были огорожены забором в виде человеческой ступни. На данный момент известно о шести ограждениях в форме пяты.

«И клялся Моше в тот день, и сказал: «Земля, по которой ступала нога твоя, будет наделом тебе и сынам твоим навек, ибо ты в точности следовал Господу Богу моему» (Йеошуа 14:9).

Отпечаток ноги мог служить символом присутствия сынов Израиля на обетованной земле. Вместе с этим, мог означать присутствие и защиту Бога:

«И сказал Он мне: сын человеческий, (вот) место престола Моего и место ступней ног Моих, где обитать буду Я среди сынов Израиля вечно, и не будет более дом Израиля осквернять имя святое Мое – ни они, ни цари их …» (Йехэзкель 43:7).

Археологам показалось, что за грудой камней скрыто нечто значительное. В еврейской традиции укрывают камнями, т.е. хоронят, умершего человека, святую книгу и важный культовый предмет, вышедший из употребления, чтобы избежать осквернения.

После того как исследователи разобрали груду, они увидели сцену размером 7х9 метров из неотёсанных камней, к которой вёл пандус (пологая наклонная площадка, соединяющая две разновысокие горизонтальные поверхности).

Три нижние стороны строения окружало подобие выступающего балкона (sovev). К сооружению примыкали два вымощенных дворика с каменными конструкциями, в которых находились глиняные сосуды. За время всех археологических раскопок на всей площади огороженного объекта было найдено более ста таких приспособлений для керамической посуды и огромное количество глиняных черепков. Забегая вперёд, скажу, что эти и другие находки позволили датировать объект на горе Эйвал концом XIII века до н. э.

Внутри каменного возвышения археологи обнаружили две внутренние стены. Первая была ровной, полтора метра шириной. Вторая похожа на английскую букву «L». Две стены не соединялись друг с другом.

Археологи не поняли предназначения находки, так как в то время израильские учёные не сталкивались с такими постройками.

Известно, что хананеяне приносили в жертву свиней, но на объекте не найдены кости свиней, ослов или собак, только ёжика, случайно оказавшегося там. Более того, животные для всесожжения – особи мужского пола возрастом около одного года. «Уж слишком это напоминает указания Торы, связанные с жертвоприношениями», – сказала удивлённая Лиора.

Действительно, в книге Вайкра (Левит) содержится указание приносить во всесожжение животных мужского пола: «Если всесожжение жертва его из крупного скота, то мужского пола, без порока принесет его…» (Лев. 1:3).

«А если из мелкого скота жертва его, из овец или из коз во всесожжение, мужского пола, без порока принесет ее» (Лев. 1:10).

По законам Торы, такие приношения возносили для искупления грехов.

Вместе с этим, были найдены кости лани, которая, с точки зрения Писания, пригодна в пищу, но не использовалась для жертвоприношений. Однако в одном из мест Талмуда проскальзывает обсуждение мудрецов, отрицающих возможность принесения ланей в жертву. Значит, вполне возможно, у древних израильтян за 12 веков до этого диспута могла существовать практика, которая впоследствии была отвергнута. Тем более нигде не написано, что нельзя приносить в жертву других животных, кроме общепринятых.

Радиоуглеродный анализ (С14) пепла и костей показал, что речь идёт о XIII веке до н.э., что в точности соответствует времени исхода из Египта и расселению сынов Израиля в Ханаане.

Согласно еврейской традиции, приносящие жертву приходили к жертвеннику со своими кувшинами для приношений, которые, как оказалось, устанавливали на специальных конструкциях.

Найденные на объекте черепки имеют характерные признаки древнеизраильской керамики. Кувшины и горшки, в отличие от ханаанской керамики, довольно грубой формы, без украшений, изображений и без следов краски. Почти на всех ручках глиняных сосудов были округлые отметины и прорези.

Возможно, маркированная посуда предназначалась для приношения в святилище. Любопытно, что ручки кувшинов с такими же отметками найдены в районах расселения племён Менаше и Эфраима. В Шило также было обнаружено большое количество маркированных ручек. Согласно Писанию, именно в Шило находилось главное святилище сынов Израиля – Скиния (переносное святилище). Поэтому, вероятней всего, существует связь между святилищами и помеченными кувшинами.

На месте раскопок археологи обнаружили украшения (например, серьги в египетском стиле) из золота, серебра, бронзы.

Одна из самых захватывающих находок – египетские печати в форме жука-скарабея, датированные второй половиной XIII века до н. э., то есть эпохой правления Рамсеса II. Скарабей, найденный на Эйвале волонтёром из Швеции, был похож на печать, обнаруженную в пустыне Сахара в гробнице сановника времён Рамсеса II.

Именно этого фараона связывают с исходом сынов Израиля из Египта.

Один египетский скарабей был обнаружен внутри алтаря, другой – рядом с жертвенником. Вполне возможно, священники их обронили случайно, а может и выбросили, чтобы избавиться от египетского наследия.

Скриншот с YouTube: Египетские скарабеи, найденные на объекте

На одной печати изображены: цветок с четырьмя лепестками, четыре коршуна и четыре урея (священные кобры).

Уреем, символом царской власти, украшали головной убор фараонов.

На второй печати изображен коленопреклоненный лучник, сверху – саламандра (символ плодородия, означает «множество», так как ящерица откладывает большое количество яиц).

Внизу скарабея изображена лодка, что значит «командир», «повелитель».

Но самое интересное – это картуш (закруглённый контур, внутри которого имя правителя). К удивлению исследователя, имя принадлежало знаменитому фараону завоевателю Тутмосу III, жившему в 1504-1450 гг. до н.э.

Иероглифы на скарабее из Сахары означали: «Тутмос III – повелитель множества лучников».

Барух Брандел, специалист Еврейского Университета, согласно стилизованным изображениям, с уверенностью датировал печати второй половиной XIII века, началом XII века – временем египетского фараона Рамсеса II, при котором были восстания, война с Ханааном в том числе. Имя Тутмоса на печати не смутило учёного, он объяснил это тем, что скарабей был сделан во времена Рамсеса II в память об основателе египетской империи. Вероятно, Рамсес II видел себя продолжателем деяний своего великого предка.

Можно предположить, что часть семитов, живших в Египте, сумела покинуть страну именно во время Рамсеса II. Примечательно, что на памятнике, посвящённом победам его сына Мернептаха, впервые упоминается народ Израиля.

На объекте были найдены два каменных кубика с круглыми отметинами и процарапанными линиями. Вполне возможно их использовали не для игры, а для «священного жребия».

Скриншот с YouTube: Кубики, найденные на объекте

«Жребий бросают в полу одежды, но все решения, полученные через него, – от Господа» (Пр. 16:33).

Посредством жребия в древности принимали решения не только общенародного значения (Ис. Нав. 14:2), но и в связи со священнической деятельностью, напримернапример при выборе козла отпущения (Лев. 16:7-10).

Удивительно, что описание жертвенника времён Второго храма в трактате «Мидот» во многих важных деталях соответствует строению, найденному на горе Эйвал.

«Жертвенник имел тридцать два локтя на тридцать два. Поднявшись на локоть, он входил на локоть – это йесод (основание); следовательно, тридцать на тридцать. Поднявшись на пять локтей, он входил на ло¬коть – это совев (выступ, балкон); следовательно, двадцать во¬семь на двадцать восемь; место рогов, локоть с одной стороны и локоть с другой стороны; следова¬тельно, двадцать шесть на двадцать шесть. Место хождения для священников – локоть с одной стороны и локоть с другой стороны; следова¬тельно, площадь для по¬ленницы – двадцать че¬тыре на двадцать четыре» (Мишна Мидот. Глава 3).

Изображение жертвенника из Мишны

Теперь стало всё на свои места. Строение состояло из эстакады, которая вела на верхнюю площадку и выступ.