Беловежская пуща, Беларусь
Едва вернувшись на базу с пленными альфовцами и подбитым ТАКТом, Валентин Сергеенко был тут же направлен на инструктаж, из которого узнал о старте проекта «Воссоединение» и своём новом задании в Республике Беларусь. Задача была установить контакт с объектом незамысловатого названия «Радиоприбор», имевшим высший приоритет и особую важность в промышленной карте возрождающегося Союза. На позывные объект не отвечал, так что было принято решение о заброске хорошо вооружённого десанта в размере восьмидесяти человек – с многотысячным городом никто воевать не собирался, нужно было установить контакт, разведать обстановку. Переброска предстояла дальняя, так что никакой поддержки техники, но все бойцы получат полную штурмовую экипировку, включая радио-оптический камуфляж. Такая щедрость говорила о по-настоящему ответственном задании: восемьдесят комплектов брони и столько же камуфляжных плащ-палаток – практически половина всех запасов этого сложнейшего и ресурсоёмкого обмундирования. Транспортировка прошла без особых проблем – на всём пути следования работала агентурная сеть, и в нужных местах оказывались нужные люди.
Выход на объект укрепил недобрые предчувствия Валентина – гермодверь не открывалась уже очень давно. У бойцов с собой был специальный ключ-стартер для распечатывания таких дверей. Установленный в правильном месте, он разряжался с определённой частотой в толщу двери, активируя пиропатроны, расталкивающие створки на небольшое расстояние. Пока шла накачка ключа, группа ещё раз проверила оружие и связь. Зелёный огонёк возвестил о готовности прибора к работе.
– Оружие к бою, фонари не включаем, огонь открывать по необходимости. Помните: там наши люди, с которыми нам надо установить контакт. Внутри могут быть какие-то проблемы, мы должны быть готовы ко всему, – после этих слов Сергеенко нажал на кнопку активации. Лампа погасла, он отцепил прибор и отошёл от двери. Секунд через двадцать по массивной гермодвери прошла вибрация, и створки отскочили друг от друга, обнажив проём полутора метров шириной.
Из проёма вывалилось три скрюченных тела, Валентин уловил застарелый трупный смрад даже через фильтры шлема. Темнота по ту сторону двери не была кромешной – кое-где на стенах ещё горели лампы аварийного освещения, так что приборы ночного видения, встроенные в шлемы бойцов, работали хорошо. Восемьдесят человек, перешагивая через иссохшие мумии, просочились в проём.
Внутри их встретила картина страшного разрушения – с той стороны шлюза вповалку лежали кучи высохших тел, стены испещряли отверстия от пуль, виднелись следы пожара. Судя по остаткам одежды, тут были и гражданские, и военные, сошлись в смертельном бою у выхода из комплекса. Бойцы «30-30» аккуратно перешагивали через мумии мужчин, женщин и детей. Комплекс стал огромным склепом, в котором по документам должно было быть более двух с половиной тысяч человек.
Отряд двигался по единственному тоннелю в сторону караульных помещений и КПП, продолжая натыкаться на тела погибших в борьбе людей. Никаких признаков жизни не наблюдалось, трагедия случилась здесь много лет назад.
– Капитан, в сети есть питание, реактор ещё работает, – доложил один из бойцов.
– Продолжаем движение, всем быть начеку, мы пока не встретили и половины обитателей. Если тут ещё есть кто-то живой – думаю, они могут быть нам не очень рады.
Группа последовательно пересекала заброшенные помещения – раскуроченный КПП, усеянную телами площадь транспортного узла с остовами сгоревших поездов метро.
Время от времени попадались хорошо освещённые коридоры и помещения, кругом царила грязь, сырость и смерть. Читая настенные надписи, Сергеенко начал понимать, что тут произошло – бунт. Голод, нужда, отсутствие цели – привели к восстанию. Кругом были призывы взломать двери и выйти в мир, проклятья в адрес администрации, требования к солдатам не подчиняться преступным приказам. Тут и там попадались наспех возведённые баррикады, усеянные телами их защитников и штурмующих. Через некоторое время начали попадаться указатели – нарисованные на стене краской стрелки. Бойцы двинулись по ним дальше, продолжая углубляться в недра комплекса. Примерно через километр блужданий по коридорам они вышли в просторное помещение, которое раньше наверняка было центральной площадью города. Теперь же она была похожа на грязную свалку вперемешку с посёлком бомжей – вокруг были горы мусора, грязные шатры, тряпьё и кости валялись под ногами. Кости были человеческими, ещё розовыми от недавно укрывавшей их плоти. Каннибализм, вот что это такое, подумал Валентин.
Живые всё же нашлись.
Группа распределилась по площади, бойцы залезли в каждый вонючий шатёр, под каждую тряпку. В итоге в центр освещённого круга выволокли сорок два обтянутых кожей, но живых скелета в грязных, ободранных лохмотьях. В Сергеенко бурлила ненависть к одичавшим согражданам, он не мог принять такой выбор.
– Скоты, среди вас ещё остался хоть кто-то, владеющий человеческой речью? – обратился он к дикарям. Его люди разделились – часть держала под прицелом это жалкое стадо, другая взяла под охрану все входы.
Один из оборванцев, тараща на него впалые глаза поднял руку, запинаясь и глотая звуки, произнёс:
– Я могу!
– Пойдёшь со мной, – с брезгливостью в голосе ответил ему командир.
Через два часа с той стороны, куда Сергеенко увёл дикого жителя «Радоприбора», раздался одиночный выстрел. Остальные пленные повернули свои пустые лица в сторону звука, не замечая, как их охранники подняли оружие на изготовку. Через пять часов живыми в комплексе остались только пришельцы с поверхности, которые деловито принялись рыться в картотеках, отбирая ценную документацию, которая ещё послужит советским гражданам. Последней задачей было заглушить реактор и вновь запечатать этот склеп. Может быть, когда-нибудь сюда ещё придут люди.
Иркутск, Городская Клиническая Больница №8
Он жадно присосался к бутылочке минеральной воды, которая по случаю оказалась у Маши с собой. Выпив её всю залпом, он перешёл прямо к делу – нельзя терять ни минуты:
– Маша, ты на машине?
– Да, ты только не дури, тебе бы тут хотя бы денёк под присмотром полежать! – решительно сказала она.
– Срочно уходим отсюда, едем к тебе, быстрее. Где мои вещи? – он резко сел, и в голове тут же взорвалась авиабомба. – Мммммм, как же больно…
– Радуйся, что глаз на месте, а то сразу было непонятно – есть ли он ещё у тебя.
– Помоги мне подняться, надо быстрее уходить. Помнишь Макса?
– Торчка, что ли? Ну да, помню – нервный такой…
– В общем, он уже наверное пошёл к ментам, да ещё и до кучи конторским мою пропажу сдал, а у них там вчера очень нехорошая ситуация вышла, и мне меньше всего сейчас надо оказаться крайним, так что быстро тащи сюда мои штаны, как же больно, чёрт!
Кое-как собравшись, в обнимку с Машей Константин спустился на первый этаж и проковылял к выходу. Персоналу было глубоко наплевать на него, так что никаких препятствий на пути они не встретили. Машина белая Нива стояла на другой стороне улицы, едва она тронулась – к больнице подъехал чёрный автомобиль с мигалкой, который пустили прямо на территорию.
Глава 10
Мурманск, военный городок
Тёплым летним вечером семья морского офицера в отставке собралась на маленькой кухне. В чашках дымился ароматный горячий чай, в стеклянной вазочке лежали сладости. Лёгкую клеёнчатую скатерть трепал ветерок. На шести метрах кухни разместились простая мебель, небольшой стол, плоский маленький телевизор, белый холодильник и пыльный старый радиоприёмник «Океан-209». Радио было причудой пожилого главы семейства – крепкого и здорового как медведь старика с лихими густыми усами. Однажды в 1994м году он принёс это радио домой, водрузил на тогда ещё стоявший в углу холодильник ЗИЛ, воткнул вилку в розетку, включил и строго-настрого запретил домочадцам трогать или перенастраивать. Перечить капитану атомохода в этой семье было не принято, так что все быстро смирились с таким заскоком, и радио все эти годы тихонько работало на пустой частоте, издавая лёгкое шипение статики на минимальной громкости.
За столом сидело четверо: пожилой капитан первого ранга в отставке, его миниатюрная супруга, старшая дочь и внук – курсант нахимовского училища, приехавший к родным на побывку. Секундная стрелка настенных часов продолжала свой размеренный бег, в то время как, замерев в оцепенении, три головы круглыми глазами таращились на старый пыльный радиоприёмник. Он ожил, от треска помех не осталось и следа – несущая частота была чистой, и в ней шла повторяющаяся запись – три коротких сигнала. Пип-пип-пип. Ничего больше. Только один из сидевших за столом не повернул голову – он всегда знал, внутри себя верил, что этот день однажды настанет. Сделав глоток, он поставил свою чашку чаю на стол, встал, выключил радиоприёмник и молча взял c полочки у телефона старую записную книжку с потрёпанными жёлтыми страницами. Надел очки и уверенной рукой начал искать телефоны сослуживцев. Пришла пора им снова встретиться. Он уже давно не чувствовал себя столь живым, с тех самых пор как ушёл со службы, не найдя в себе сил изменить данной один лишь раз присяге.
Три коротких сигнала были знаком «Внимание, всем!».
Иркутская область, «Горный-3»
В зал совещаний ворвался запыхавшийся радист:
– Товарищ генерал, установлена связь с ОКБ «Электрон-5», но только с администрацией, и она отказывается признавать нашу власть. Говорят, что готовы к обсуждению торговых отношений, но о подчинении не может быть и речи!
Генерал сжал руки в кулаки и с силой опустил на поверхность дубового стола:
– Предатели! Что с гарнизоном? Он тоже под их контролем? Мне нужны все данные по этому предприятию, имена возможных заместителей руководящих должностей и командного состава. И пригласите сюда наших друзей из «30-30», а лучше вообще срочно собирайте весь совет, бегом!
– Есть, товарищ генерал, – козырнул лейтенант и поспешил скрыться за дверью от взгляда взбешённого командующего гарнизоном.
Уже через 20 минут все были в сборе и изучали оперативную информацию. Первым слово взял подготовивший оперативный доклад майор:
– У них на данный момент должно быть приблизительно четыре-пять тысяч человек гражданских и полторы тысячи солдат в гарнизоне.
Справившийся с эмоциями генерал направил докладчика в нужное русло:
– Давай подробнее о гарнизоне: вооружение, техника, оборонительные позиции.
Майор спешно перелистнул бумажные страницы планшета с машинописным текстом и, найдя нужное место, продолжил:
– На 1994й год по последним имеющимся данным у них было 52 танка, из них 10 Т-80У, 17 Т-72Б, 21 Т-64БВ и 4 Т-55М6. Порядка 130 единиц ствольной артиллерии, калибров 76-152, 11 тысяч единиц иного оружия, включая автоматические гранатомёты, пулемёты 7.62 и 12.7 калибров, стрелковое оружие. Большой объём взрывчатки и тяжёлая техника для земляных работ.
– Что с самим комплексом?
Майор перелистнул ещё несколько страниц:
– Комплекс построен по типовому проекту «Улей-3»: центральная входная галерея упирается в главный опорный бастион, за ним идут казармы, ангары с техникой и оружейные склады, транспортно-погрузочный узел, производственный сектор, складской сектор, жилой сектор, администрация, склады военного резерва и камеры раскапывания с законсервированной землеройной техникой. Все сектора соединяются железнодорожным сообщением, главная ветка проходит через весь комплекс, альтернативных входов в плане не предусмотрено.
В разговор включился полковник Центра Специальных Вооружений «30-30»:
– Воевать с ними в лоб – дурная затея. Есть основания полагать, что гарнизон всё ещё лоялен Союзу, но отрезан от информационных каналов и просто не в курсе нашего существования, а предатели используют их втёмную против нас. Установить связь с гарнизоном – наша первоочередная задача, но на этом проблемы не заканчиваются – даже имея на своей стороне армию внутри, мы обречены на бойню с гражданскими, которых неизбежно поднимут гнилые царьки из аппарата администрации. У нас уже есть один вымерший «Радиоприбор», повторение его урока нам ни к чему. А значит, нужна компактная диверсионная группа для быстрого проникновения и нейтрализации, и это наш профиль.
