– Но я… – попыталась возразить Инга. Но Вадим, повернувшись спиной, лишь махнул рукой.
– Вадим! – предприняла она еще попытку.
– Спокойной ночи! Без кошмаров, – пожелал он, мельком оглянувшись. И направился к комнате, в которой остановился с женой и сыном.
III
Алиса вернулась домой первой. Сергей позвонил в тот момент, когда она выходила из метро, и сказал, что придет поздно.
Еще совсем недавно то, что муж задерживается на работе, огорчило бы: Алиса не любила находиться дома одна. Не потому, что одиночество пугало, просто без Сережи ей было неуютно и скучно. Хотелось прильнуть щекой к его плечу, сомкнуть пальцы в замок на его спине, прижаться так крепко, чтобы чувствовать стук его сердца. Когда она находилась дома одна, начинала скучать по мужу с тоской оставленного на целый день в пустой квартире котенка: то и дело поглядывала на мобильный в надежде, что Сережа пришлет ободряющее сообщение. Он часто так делал, когда задерживался. Квартира, которую они снимали, большой не была, хоть и состояла из трех комнат. Одна из комнат-клетушек по прихоти хозяев стояла запертой, и в распоряжении жильцов были другая спальня, гостиная со старой, еще советского образца, мебелью, тесная кухня, совмещенный санузел и прихожая размером в два шага. Но и в такой небольшой квартире Алиса чувствовала себя одинокой. Слонялась из кухни в гостиную в ожидании Сергея, делая машинально мелкую домашнюю работу и постоянно думая о нем. Так было еще до недавнего времени.
А сейчас звонок мужа, что он задерживается, обрадовал ее. Алиса устыдилась и торопливо, будто заметая следы, постаралась «соскучиться». Но мысли о нем не поглотили ее всецело, как бывало еще совсем недавно. Вначале они прерывались другими, будто короткими радиопомехами. Потом те, другие, «зазвучали» постоянным фоном, а когда Алиса входила в квартиру, ею всецело завладевало одно желание – поскорей включить компьютер и проверить почту.
Не снимая летних туфель, прямо с сумочкой в одной руке, с перевешенным через локоть пиджаком она бросилась в гостиную к оставленному на столе ноутбуку. И пока загружалась программа, в нетерпении приплясывала рядом со столом.
Она понимала, что письма быть не должно: вчера уже получила от него короткое сообщение. Но все же надеялась на маленькое чудо. Однажды он спросил, может ли использовать ее рассказ о сне? Алиса с восторгом согласилась и спустя какое-то время действительно увидела небольшой текст, выставленный на общее обозрение. Ее история, выписанная рукой Лучкина, ограненная и украшенная, заиграла бликами. Автору удалось из пустой породы извлечь драгоценный камень. Этот день запомнился ей как один из самых счастливых.
…Конечно же, ящик оказался пустым. Алиса, все еще находившаяся под опиумом фантазий, испытала такое огорчение, в сравнении с которым объявление об урезании квартальной премии показалось бы сущим пустяком. Она присела на стул, вошла на сайт писателя и, увидев, что он утром оставил несколько ответов на форуме, испытала в дополнение к огорчению еще и странную ревность.
Спохватилась Алиса, что все еще сидит обутая, с сумкой в одной руке, лишь после того, как прочла все новые сообщения Лучкина на сайте. Этот человек привлекал внимание еще и своей загадочностью: несмотря на бешеную популярность, он сторонился различных мероприятий. Светские вечеринки, на которые его активно зазывали (оставляя приглашения прямо среди других сообщений на форуме), его не интересовали, он даже не удосуживался ответить отказом. Автограф-сессий, на которые так надеялась Алиса, не проводилось – по прихоти ли издательства, желающего сыграть на таинственности, либо из-за нежелания самого автора выходить на публику. Интервью он тоже давал редко, а если давал, то разговор каждый раз велся вокруг книг. Но Лучкин, никого не пускавший в свою частную жизнь, умел создавать у поклонниц ощущение присутствия друга. Когда Алиса рассказала Майке об этом, подруга скептически хмыкнула и предположила, что за писателя «отписывается» администратор. Но Алиса придерживалась иного мнения: во фразах, лаконичных, но наполненных глубоким смыслом, касающихся нужных точек, прослеживался фирменный стиль автора и его мастерское владение душевной акупунктурой. Нет, с поклонницами общался сам Лучкин.
На сайте была вывешена фотография, та самая, которую поместили на обратной стороне книги. И хоть с каждой страницы романов сочился жизненный опыт, присущий старику, с фотографии глядел молодой мужчина лет тридцати, довольно располагающей внешности – с таким светлым ликом, святым сиянием в глазах и открытой улыбкой, что ему и правда, как батюшке, хотелось исповедоваться.
И он исповедовал. Не в частной практике, которую, по слухам, оставил (где-то мелькнула информация, что Лучкин был по образованию психолог). А прямо там, на форуме, отвечая на длинные истории, которые ему доверяли, короткими, но попадающими в цель фразами. В его интернет-келью несли душевные переживания, будто больные свои хвори к целителю. И Лучкин парой точных фраз если не излечивал, то приносил облегчение душам.
Помимо той официальной фотографии писатель выложил несколько домашних. Вот он на даче, одетый в простые треники и застиранную футболку, разводит костер, а неподалеку, на деревянной некрашеной скамье, дожидаются своего часа нанизанные на шампуры сочные куски мяса. Вот писатель, облаченный уже в джинсы и толстовку, выгуливает свою собаку совсем не элитной, как хотелось бы приписать «звезде», породы. Но в глазах пса, где писатель обнимает его за шею, сквозят те же ум и мудрость, что и у хозяина. А вот и вовсе умиляющая поклонниц фотография Виктора с запеленатой малышкой на руках. Подпись к снимку гласит, что это дочь близких друзей. Были ли размещены эти фотографии потому, что писателю просто захотелось явить публике часть личной жизни, о которой он не рассказывал в интервью, но в которую позволяли заглянуть эти снимки, или это был точный расчет, согласованный с пиарщиками, мало кто из поклонниц задумывался. Главное, что воздыхательницы не оставляли без внимания ни один снимок, судачили, охали, строили домыслы, признавались в любви. Говорили о кумире. И сметали его книги.
– Сумасшедшая, какая же я сумасшедшая, – прошептала Алиса, прикладывая ладони к горевшим щекам. Что-то мешало, и она, опустив глаза, увидела, что до сих пор держит на локте смятый пиджак. – И правда, сумасшедшая…
Алиса повесила пиджак на спинку стула, выключила ноутбук и отправилась в ванную.
Разглядывая в зеркале лицо с покрасневшими щеками, которые на фоне общей бледности кожи казались такими яркими, будто намазанными ягодным соком, она решила, что сейчас даже хорошенькая. Приглушенный свет в ванной комнате смягчал линию заостренного подбородка, скулы сделал не такими резкими, замаскировал мелкие недостатки кожи. Алиса распустила волосы и тряхнула ими. Ну и что, что у нее не такая шикарная грива, как у Майки… Она взяла в руку прядь мягких и тонких, как у ребенка, волос. Может, и правда послушать подругу и отдаться в руки рекомендованного парикмахера? Ей внезапно захотелось перемен во внешности. Алиса умыла лицо и порылась в ящике в поисках какого-нибудь чудо-средства, способного в одно мгновение превратить ее из блеклой девицы в яркую красотку. Но нашла лишь забытый пакетик с глиняной маской, купленный в подземном переходе.
Когда она накладывала на лицо разведенную водой глину, из коридора раздался шум, похожий на металлический лязг. Короткий, будто кто-то поставил на пол тряпичную сумку с инструментами.
– Сережа? – позвала Алиса, выглянув из ванной. – Сереж, это ты?
Не дождавшись ответа, она решила, что шум раздался от соседей сверху: в ванной слышимость была куда лучше, чем в других помещениях квартиры. Алиса спокойно домазала лицо глиной и, похожая на спецназовца, вышла из ванной. За компьютером она потеряла много времени и теперь торопилась наверстать упущенное, чтобы успеть к приходу мужа разогреть приготовленный вчера мясной гуляш и отварить макароны.
Шум, похожий на тот, что она услышала в ванной, раздался в тот момент, когда Алиса распечатывала пакет с макаронами. От неожиданности рука дрогнула, и в кастрюлю ухнуло почти все, что было в пачке.
– Вот же ж… – выругалась она и торопливо выглянула в коридор. Стук, который ей помешал, раздался так четко, будто кто-то уронил что-то металлическое не у соседей, а у нее в квартире. Оглядев пустую гостиную, Алиса постаралась успокоиться. Но из запертой комнаты следом донеслось вначале тихое, но постепенно нарастающее металлическое лязганье, как если бы кто-то точил один нож о другой.
– Кто там?!
Полумертвая от ужаса, не отдавая отчета в своих действиях, она подкралась к нежилой комнате и надавила на ручку, но дверь не открылась. Тогда Алиса навалилась на нее плечом, а когда попытка открыть дверь не увенчалась успехом, затарабанила кулаком. Лязгающий звук смолк, но вместо него раздался звук тихих шагов. Будто некто, находящийся в комнате, на цыпочках подошел к двери по ту сторону и тоже, как Алиса, прислушался.
– Эй! Кто там?! – истерично выкрикнула она и вновь стукнула в дверь кулаком.
– Ня-ня-ня, – послышалось тихое напевание, похожее на «пение» маленького ребенка. Алиса взвизгнула и, не помня себя от страха, понеслась к входной двери, чтобы выбежать на улицу. В коридоре она вдруг столкнулась с чем-то крепким и теплым.
– Ого, вот это радость, – весело прокомментировал муж. Но Алиса, напуганная теперь еще и неожиданностью столкновения, завизжала и забилась в его объятиях.
– Лиса!
Сокращенное от имени прозвище, данное мужем, привело в чувство. Алиса резко оборвала визг и расширенными от страха глазами уставилась на Сергея. Тот глядел с тревогой в янтарного цвета глазах. Высокий из-за ранних залысин лоб прорезали три морщинки беспокойства, рот с по-женски пухлыми и яркими губами приоткрылся, будто Сергей собирался что-то сказать, но в последний момент передумал. Рассматривая такое родное лицо, в котором каждая деталь была знакома – и симпатичные веснушки на широкой переносице, и маленькая родинка в левом уголке рта, и небольшая сосудистая «звездочка» на правой щеке, и едва заметный шрам размером в половинку копеечной монеты на виске, – Алиса постепенно приходила в себя.
– Что случилось?!
Она, часто дыша через приоткрытый рот, лишь смогла помотать головой. Всхлипнула и, забыв про засохшую на ее лице коркой глиняную маску, уткнулась в плечо мужа и заплакала.
– О господи, – уже не на шутку испугался Сергей. Подхватив невесомую для него жену на руки, он прошел в гостиную и усадил Алису на диван.
– У нас кто-то умер? – брякнул он первое, что пришло в голову.
Она помотала головой и вытерла кулаками глаза. Но сделала лишь хуже, потому что размякшая от слез глина теперь попала в глаза. Алиса чертыхнулась и бросилась в ванную умываться. Недоуменный взгляд мужа, которым он посмотрел вслед, остался ею не замеченным.
Вернулась она из ванной уже более-менее успокоенная, с чистым розовым лицом. Сергей все сидел на диване и рассматривал черные от глины пятна на белоснежной рубашке.
– Не волнуйся, это легко отстирается, – сказала Алиса хрипловатым голосом.
– Так что у нас случилось? За тобой будто… черти гнались.
– Возможно, – ответила без улыбки Алиса. Муж попытался разрядить обстановку шуткой:
– Успели испачкать твое лицо, а дальше ты уже не далась?
– Сереж, что находится там, в запертой комнате? – проигнорировав шутку мужа, спросила Алиса. Он пожал плечами:
– Не знаю. Возможно, какой-то хлам, ненужные хозяйские вещи. А что?
– Мне кажется, там кто-то живет!
– Мыши?
– Мыши не могут ронять на пол что-то тяжело и металлическое, шлепать, как человек, ногами по полу, напевать детским голоском песенки.
– Что ты такое говоришь?
– То, что в той запертой комнате кто-то есть!
Долгая пауза, которая повисла вслед за ее выкриком, красноречивей слов показала, что думает по этому поводу Сергей.
– Ты мне не веришь… – с горечью сказала Алиса, опускаясь на диван рядом с мужем и свешивая руки между колен. Сергей не любил, когда она принимала такую позу. Это означало, что Алиса обижена почти до смерти и что виноват в этом он – бесчувственный пень.
– Лиса, – начал Сергей, обнимая ее за плечи, по опыту зная, что оставлять жену обиженной чревато: тихая обида разрастется до бурных рыданий.
– Сереж, я не сумасшедшая, – совсем уж нелогично заявила Алиса.
