– Лорэйн, я сейчас буду снимать с тебя цепи. Но ты не бойся, хорошо? – мягким тоном произнесла я. Девочка кивнула.
Спустя полчаса я, обливаясь потом, закончила работу. Не думала, что снятие чар может отнимать столько жизненных сил. Очень хотелось на воздух, подальше от запаха сырости и этого жуткого подвала. Но единственное, что меня остановило, – дети, послушно ждущие, когда с них снимут оковы. Они тут не час, не два и не три. Одни неделями, другие месяцами, а третьи вообще годами…
Картина вырисовывалась не самая радужная. Похоже, что семейная пара отшельников брала детей разных рас из приютов, после чего их сажали в этот подвал. С кого-то брали материальную выгоду – к примеру, у эльфы отрезали локоны и продавали на ярмарках. Других приспосабливали к мелкому труду – конструирование разных моделек, амулетов, украшений и всякой всячины. А некоторым везло меньше. В том, что у этой семейной пары с мозгами не все в порядке, я не сомневалась, но как старший следователь планировала настоять на смертной казни. Благо судьи обычно прислушиваются к тем, кто курирует дело.
Спустя несколько часов, когда мы с Бираном наконец выбрались на воздух, прибыла помощь. Всем детям требовалась внимание лекарей, каждый из них был слаб, с трудом стоял на ногах. И пусть их глаза слезились от солнечного света, на губах все равно застыли улыбки и вера в лучшее будущее. Они старались даже не смотреть на своих мучителей, которых стража держала чуть в отдалении.
Прибывшие следователи взяли на себя обязанность сопроводить детей до повозок, а самих отшельников к месту заключения. И кто же знал, что день только начинается. И чем дальше – тем «веселее».
Глава 4
Весь обратный путь до отдела мы с Бираном молчали. Каждый из нас боялся начать разговор. Я хотела поскорее забыть, что увидела в том самом подвале, но прекрасно понимала, что эта сцена еще не раз придет ко мне во снах. Не раз всплывет в воспоминаниях страшными образами. Не раз вопьется в память ледяными иголками ужаса.
– Кир, если ты хочешь поговорить… – неловко начал Биран, когда мы почти доехали до работы.
– Нет, все в порядке, – сдавленно ответила я. В горле образовался комок, на глаза навернулись слезы, но рыдать при напарнике не хотелось – он и так терпит мои истерики чаще, чем мне следовало бы их устраивать.
– Ты просто помни, если что… – Биран неловко положил руку мне на плечо.
Повозка со скрипом затормозила. Чарсорры, подающие заклинание остановки к колесам, прохудились, и вознице приходилось рассчитывать тормозной путь заранее. Казначей вечно скупился на финансирование районных отделов, зато центральному околодворцовому доставались самые лучшие кареты и чарсорры первой копии. Нам же приходилось довольствоваться полуразваливающимися сотыми, а то и тысячными.
– Спасибо, – прошептала я и, утерев влажные дорожки с щек, вышла на улицу.
Зайдя в кабинет, мы увидели Элександа, точнее, его филейную часть, торчащую из нашего тайника. Дорвался-таки!
Пару недель назад мы с Бираном, шутки и эксперимента ради, опробовали сейфовые чары и сконструировали в боковой стене небольшое углубление, скрытое от посторонних глаз. Прятать было нечего, потому мы запихнули туда всякое ненужное барахло и печенье, припасенное на самое голодное время. Ну а чего полке пустовать, когда в кабинете и так мало места?
Элександ, следует отметить, раньше специализировался на подобных сейфах, потому без труда отыскал тайник. И беззастенчиво пожирал наше печенье!
– Кхе-кхе, – неловко прокашлялся Биран, сообщая о нашем присутствии. Шеф, стукнувшись темечком о потолок углубления, стремительно вытащил свою тушку из сейфа.
– А у вас тут это… – Элександ замялся. – Бардак в кабинете! Чтобы до завтрашнего дня навели порядок и расставили все по полочкам! А тайные сейфы в кабинете следователей вообще запрещены уставом!
– Это был следственный эксперимент, – нашлась я. – Помните, когда у главы свитки важные пропали? Надо было выяснить, какими способами можно обнаружить подобный тайник…
– А почему в рапорте не сообщили? – Элександ перешел в наступление, словно не мы его застали за рысканьем в личных вещах, а он нас.
Мы с Бираном пристыженно потупились – если бы мы о каждом следственном действии сообщали в рапорте, то девяносто процентов нашего времени уходило бы на писанину, а для самих следственных действий этого времени бы и не хватало.
– В общем, стыд и позор вам! – нравоучительно произнес Элександ и направился к выходу. Как только за ним закрылась дверь, мы с напарником устало приземлились на свои рабочие места.
Жорж Жоржастик танцевал перед Бираном какой-то странный танец, растопырив во все стороны колючки и распуская бутон на каждый третий такт.
– У твоего кактуса конвульсия? – с любопытством поинтересовалась я. Биран внимательно наблюдал за тем, что исполнял суккулент. Видимо, тоже заинтересовался.
– А? – рассеянно переспросил Биран, приподнимая взгляд.
– Что с Жоржем, спрашиваю, – чуть громче повторила.
– Полить, наверное, забыли, – задумчиво ответил напарник. – Кир, мне тут срочно по одному делу отойти надо, прикроешь перед шефом?
– Конечно, – протянула я, стараясь не показать удивления. Подобные просьбы от Бирана услышишь нечасто.
– И Жоржа полей и накорми. Иначе потом опять будешь жаловаться, что тот улики поджирает, – напоследок заявил Биран, после чего вышел вон.
Я посмотрела на кактус, он вытаращился на меня колючками. Я безмолвно помотала головой, показывая, что не намерена и секунды на него тратить. Колючки стали больше, а бутон налился ярко-алым, а сам Жорж вытянул один из отростков, словно угрожая мне кулаком.
– Будешь выпендриваться, переверну твой горшок и скажу, что сам дотанцевался, – буркнула я и запустила в Жоржа оставшимся печеньем. Хватка у него была крепкой, а реакция почти мгновенной – печенье с громким хрустом исчезло внутри этого недоразумения.
Страшно хотелось спать, потому, оперев голову о руки, я прикрыла глаза, стараясь забыться в навалившейся усталости.
– Кира! – высокий голос парня-связиста, прозвучавший прям над ухом, заставил вскочить. – Вызов с ателье «Леди Рыны». С добрым утром…
– С добрым… – пробормотала я, с трудом разлепляя веки. – А можно еще пять минуточек?
– Об этом ты говорила пять минуточек назад, – серьезно ответил он.
Пришлось вставать.
Ателье «Леди Рыны» было всего двумя кварталами ниже, потому я решила прогуляться пешком. Разумеется, сама орчиха Рына не была леди. Однако прославиться своими шедевральными платьями умудрилась на весь город, да так, что к ней приходили с заказами добрая половина от прекрасной части аристократического света. Но разве будут графини и герцогини заказывать платья у простой безродной орчихи? Нет, это ниже их достоинства! Потому хозяйка ателье пошла на подобную хитрость, назвав свое заведение собственным именем с добавлением слова леди.
Несмотря на известность портнихи, ателье выглядело просто – длинная узкая комната, заставленная манекенами с разнообразными платьями, рюшами, шляпками, болеро и прочими изделиями туалета. Под потолком Рына сделала длинные балки, на которые можно было вешать более простые и менее пышные платья, ткани или подкладки. Во второй комнате полагалось работать помощницам – помещение напоминало склад различных лоскутов, бисера, вытачек и всякой всячины. Мастерская самой орчихи казалось девственно чистой – в центре достаточно просторной комнаты стоял огромный стол, с одной стороны которого разместилась главная помощница портнихи – швейная машинка, трепетно прислушивающаяся к каждому приказу, к каждому полунамеку.
Поговаривали, что это произведение магической мысли изготовил сам Швейганини – великий мэтр швейного дела, наградивший получившую признание Рыну.
– Ну не могут они просто так пропадать, говорю вам! – низким басом заявила орчииха, витая по собственной мастерской. Хотя вернее было бы сказать – передвигаясь со слоновьей решимостью. Размеры женщины были поистине колоссальными даже для ее расы. Не удивлюсь, если где-нибудь в седьмом колене там затесался великан. Рына продолжила:
– В руках, в руках, а потом бац… и исчезли! И так с каждым мотком. Наверняка эта сучка Лилин прознала, что ко мне с заказом обратилась первая фрейлина королевы! Вот и захотела утащить клиента.
– Так, так, давайте по порядку… – выдохнула я, ворочая в руках пустой свиток. – Что именно пропадает, каким образом и по каким причинам вы подозреваете некую Лилин? Кто это, кстати?
– Нет, ну если совсем по порядку… – протянула орчиха, замерев на одном месте.
Знакомый взгляд. Люди, восстанавливающие цепочки событий, словно сажают дерево. Продвигаясь от корней и к самым концам веточек, они пробираются к истине, ключ которой – воспоминания. Пострадавшие всегда охотно идут на диалог со следователем. Готовы вываливать даже самую нелицеприятную подноготную своих прошлых жизней в надежде на то, что это поможет найти виновного в настоящем. Однако нередко оказывается, что и прошлое, и настоящее, и будущее неразрывно связаны.
– Я открыла собственное ателье около пятнадцати лет назад, до этого работала подмастерье у Швейганини. Клиенты пошли не сразу, пришлось изрядно поднапрячься. Сложно бывало, еле концы с концами сводила. Но потом повезло – одна из первых дам королевства оценила болеро с узорной вышивкой. Это сейчас подобное можно встретить на каждом шагу, но тогда подобные вещицы могли выйти только из-под моей руки – никому тайну витиеватого узора не раскрывала, понимала, что жила золотая. Никому до определенного дня. Залог большого количества клиентов у швеи – подмастерья. Если их достаточно и они рукастые, то и заказы будут выполняться качественно и в срок. Каждую из них я всегда обязывала подписывать свиток о неразглашении. Так же было и с Лилин. Она пришла ко мне еще молоденькой девочкой. Лет пятнадцати. В глазах горел огонь, желание учиться. Да и руки были золотые – за ночь могла бальный наряд весьма недурного качества сшить. Я нарадоваться на нее не могла, думала, преемницей ее сделаю, раз своих детей иметь не могу. Вот только тогда мне и невдомёк было, что крыска-то за сыром охотилась. За узором, то бишь. Как только раскрыла я ей тайну вышивки, понадеявшись на то, что снимет с меня часть нагрузки, так только ее и видали. Открыла свое ателье, где продавала изделия с МОИМ узором за полцены. Так клиентов и привлекла. Часто мы с ней сталкивались, и помощниц она мне своих засылала, и платья портила, и подделки делала. Вот только, как известно, истинный ценитель всегда отличит оригинал и руку мастера от жалкого подобия. Потому и решила она попросту меня уничтожить. Но как, ума не приложу! Обыскала все, нигде нет никаких рун… Пропадают нитки, и все тут. Прям из рук.
– Хм, – пробормотала я, пытаясь понять, что за магия тут замешана. Да и замешана ли. – А вы не могли бы показать?
– Да я бы с удовольствием, вот только за нитками надо снова помощниц отправлять. А я не абы какими пользуюсь! Исключительно шелковыми. Ну, теми, что пауками Фейн обрабатываются.
Слышала о таких, даже в руках держала. Изымала в качестве улик на одном деле. Пауки Фейн, обитающие только возле морского берега, поглощают шелкопрядов, после чего выдают паутину небывалой прочности. А вот ее уже собирают и изготавливают нитки. Да и моток у меня до сих пор в сумке валяется, так и не приобщила к делу.
Орчиха, чуть скривив губы, посмотрела на мою сумку-подделку на «Пятумуса Измерениуса», в которой я начала рыться в поисках ниток. На пол тут же выпали блокнот и перо. Ну простите, на оклад следователя оригинал можно приобрести лишь при условии, что лет десять будешь батрачить именно на него. Не тратясь ни на еду, ни на одежду, ни на … что.
– Вот, – чуть погодя я протянула моток ниток, чуть заляпанных чьей-то кровью, орчихе. Та приняла его двумя пальчиками, придирчиво оглядывая со всех сторон. Как вдруг моток покрылся синей дымкой и… пропал. Орчиха досадливо рыкнула. Я же привычно поднесла стеклышко к глазам, изучая изменившийся фон. Ни следа магии! Вот так новость! Даже чары тех, кто не зарегистрировал свои способности в общей базе, мерцают разными цветами, но сейчас вообще чисто! Значит, замешаны эльфы – только они могут скрывать свое вмешательство так мастерски. Вот только по уставу я обязана передать это дело в отдел по расследованию преступлений с участием эльфийской магии.
Взглянув на орчиху, я уже хотела об этом сообщить, но что-то меня остановило. Она с такой досадой смотрела на собственные руки, с болью возвращала взгляд к швейной машинке… Вздохнув, я произнесла:
