О главном на сегодня
– 1 —
А будет непросто. Но что нас пугать: «вы не дети ли?»
Такое видали, что взрослый иной и не видывал!
Нам как бы впроброс предлагается статус «свидетели»
В том деле, где русский раба из себя снова выдавил.
И с нас ещё многое спросят враги и предатели,
И сами себя мы суровым допросом замучаем,
Но первые катятся пусть к вечной чёртовой матери,
А мы уже спросим с себя из грядущего лучшего.
Мы смотрим, и кажется, мы в этом всём не участвуем,
История – там, далеко, да и мы – разве нация?
Но вдруг раздышалось, хоть это дыханье и частое,
И муки, и слёзы, и гордость, и реинкарнация.
– 2 —
[Стихотворение изъято цензурой издателя]
– 3 —
Ты ответь, не мучай свет,
Не пробраться бродом:
Ты с народом или нет?
Лично я – с народом.
Что не выпадет в огне
Русичам-славянам,
То же выпадет и мне
Счастьем постоянным.
У стиха чеканный слог
Этою весною.
С нами дух и с нами Бог,
Значит, и со мною.
«Убежать – это может не слишком-то смело, но правильно…»
Убежать – это может не слишком-то смело, но правильно:
Кто твои сбережения лучше тебя сбережёт?
У кого-то дворцы, яхты, вклады – вся жизнь обезглавлена,
У тебя штука баксов и где-то такое сосёт.
Вот закроют границы – и как ты тогда с этой штукою?
Вот откажутся визы давать – как уехать тогда?
И с худою котомкой, покуда тебя не застукали,
Провожаешь плывущие прочь под крылом города,
Чтоб оттуда уже наблюдать, как обычные жители,
У которых ни мысли, ни вектора нет, чтоб валить,
Не желая себе новых знаков отличий на кителе,
Молчаливо плетут путеводную русскую нить.
Не взирая на санкции, власть, на ковид и инфляцию,
На мозоли натруженных рук и на смех за спиной,
Подвергают историю с временем русификации
Как в бескрайних пространствах,
так и за железной стеной.
Ты до смерти, возможно, совсем не почувствуешь горечи,
А возможно, глотая пустоты, завоешь навзрыд,
Но тебе никогда не изведать той сладкой и ноющей
Боли счастья, что где-то над этой землёю парит.
«Лежит собака на диване…»
Лежит собака на диване,
И ей до жути всё равно,
Что на диван её не звали
И что вот-вот погонят. Но
Хоть эти несколько мгновений
Собака будет царь горы,
Герой великих сотворений,
Подмявший под себя миры!
В её осанке и повадках,
В изломе байковых бровей
И шерстяных под гривой складках
Краса и стать былых кровей.
Пусть люди видят лишь дворнягу —
В самих породы ни на гран,
Когда они вот так же лягут
И тупо лупятся в экран.
«Я, конечно, и сам-то не так, чтобы право вето…»
Я, конечно, и сам-то не так, чтобы право вето,
В эталоны не мечу, но скулы всё чаще сводит:
Слишком много плохих поэтов и непоэтов,
У которых ни строчки, ни образа не выходит.
Так бывает порой: вдруг кажется, что прозрели,
Что-то с хрустом трескается там у людей внутри,
И они давай вовсю набрасывать акварели,
