Я для тебя старалась быть нежнее…
Вернуться бы в незнание апреля,
Мне в мае, что-то стало не до сна,
Так ярко светит в сердце мне луна,
Я научусь прогнозам ее верить…
Гуляет дождь по улицам, аллеям.
Какая-то холодная весна,
Звучит во мне души ее струна,
И прячет горечь звуков этих в терем…
Кусочки чувств запачкались от клея,
Ненужная работа так видна,
Зализываю раны у окна,
Пусть медленно, но гордость моя спеет.
Ты приучаешь солнце быть светлее,
А я еще по памяти темна;
По-глупому, пытаюсь быть умна,
И, кажется, забыть тебя вернее…
***
У меня на губах мандариновый сок.
И еще одна глупость, – в тебя окунуться.
Этот долгий, на редкость, беспечный прыжок,
Или сон, где никак не могу я проснуться!
От тебя на губах сладко – приторный вкус.
И еще, я в тебе не нашла постоянства.
Я, наверное – хрящ, а ты любишь арбуз.
Да и много одной мне, игривого хамства.
Виноградная кисть, – на холсте натюрморт.
Я застыну в преддверии пылящихся судеб.
На рояле возьму свой последний аккорд,
И пойду приготовлю свой яблочный пудинг.
***
Назови меня странностью божьей, назови.
На кого я сейчас похожая, на кого?!
Протяни ко мне руки теплые, протяни.
Посмотри, я живая, полностью, что с того?!
Утоли мою жажду вздорную, утоли.
А напьюсь ли тебя, мне данного, одного?!
На доске нашей жизни шахматной, короли.
Не останется в этой партии ничего…
Я расставлю свои желания по углам,
Чтобы ветром их, от меня уже, не снесло.
Я оставлю свои желания, лишь стихам,
Вдохновением мне, как картою в масть, легло…
У меня на руке не линии, а судьба, -
Разложу их немыми складками на лице…
Я минута в тебе мелькнувшая, – не года.
Но, как рана, уже втянувшаяся, – в рубце!
Назовут меня божьей странностью! Ну и пусть!
Ничего не боюсь, открытая, – лишь тебе!
Не крылом я в тебя нечаянного стучусь…
