Возчик
Виктор Иванович Калитвянский
Зима 1938 г. Райцентр в Сибири. В НКВД приезжает новый начальник – женщина. В райотделе – две с половиной боевые единицы: ветеран Петренко, заставший царскую полицию, его воспитанник Семёнов да возчик. По мнению новой начальницы, местная власть погрязла в текучке. В то время как по стране тюрьмы ломятся от врагов народа, в райотделе – лишь один арестант. Новая начальница намерена исправить эту ошибку. Кроме того, она хочет найти бывшего станового пристава: тот до революции расстрелял рабочую демонстрацию, пропал в 1918 году, а теперь, по слухам, объявился в округе… Начальница начинает действовать и находит крамолу под самым носом первого секретаря райкома… Она успевает найти станового пристава, вернее, его призрак, получить благодарность – перед тем как самой попасть в жернова той мельницы, которая без устали перемалывает врагов…
В книге помещены фотографии Ольги Полонниковой с премьеры спектакля "Возчик".
Содержит нецензурную брань.
Виктор Калитвянский
Возчик
Действующие лица
Семёнов – сотрудник НКВД, около 40
Петренко – сотрудникНКВД, около 60
Ковтун – уполномоченный НКВД, женщина лет 35
Секретарь (райкома) – за 40
Председатель (райсовета) – около 50
Возчик – неопределённого возраста
Шофёр – около 40
Анька – около 30
Второй секретарь (райкома) – около 40
Жена (второго секретаря) – около 40
Сцена 1
Большая комната в старом деревянном доме – райотделе НКВД.
Справа – лестница в подвал. В центре – двустворчатая дверь. Слева – маленькая дверь. Между двумя дверьми – старый шкаф. На стене, между большой дверью и лестницей в подвал – портрет Сталина.
В центре – большой стол и две длинные лавки. Слева – стол поменьше, два стула.
За маленьким столом сидит Петренко, возится с бумагами.
Раздаётся выстрел. Петренко вздрагивает, смотрит в сторону лестницы, качает головой. Берёт папку с бумагами, идёт к шкафу, открывает дверцу. Раздаётся скрип.
ПЕТРЕНКО. Господи ты боже мой…
Вздыхает, ставит папку в шкаф. Тянется к дверце и осторожно её закрывает. Дверца не скрипит.
Идёт к столу. Снова берётся за бумаги.
На лестнице из подвала появляется Семёнов. Лестница под его тяжелыми шагами постанывает. Семёнов садится за большой стол, расстёгивает ворот гимнастёрки. Сидит, постукивая сапогом.
СЕМЁНОВ. Вот сука…
ПЕТРЕНКО. Ты чего палил?
СЕМЁНОВ. Ничего!
ПЕТРЕНКО. Неужто ты его?..
СЕМЁНОВ. Не боись. Живой… Я так. Попугать.
ПЕТРЕНКО. Ну чего к нему пристал? Пусть человек отдыхает. Сколько ему жить-то осталось – одному богу известно.
СЕМЁНОВ. Мне известно. Мне! Вот начальник вернётся из Иркутска, так он часу не проживёт, сучье племя!
Пауза.
ПЕТРЕНКО. Только что-то долгонько его нет. Начальника-то.
СЕМЁНОВ. Думаешь, его тоже…(Делает неопределённое движение.)
ПЕТРЕНКО. Ничего я не думаю. Просто долго нету.(Кладёт бумаги в папку и завязывает тесёмки.)
СЕМЁНОВ. А тебе бы только бумажку подшить.
ПЕТРЕНКО. А это не просто бумажки. (Встаёт, идёт к шкафу). Правильно оформленная бумага – это порядок. Когда порядок в бумагах, порядок и в государстве. (Тянет дверцу, раздаётся скрип). Чтоб ты провалилась!
СЕМЁНОВ. Скрипит, гадина. Веретённого масла надо капнуть.
ПЕТРЕНКО (ставя папку на полку). Надо. Да где ж его взять.
СЕМЁНОВ. Как михеевскую лавку прикрыли в тридцать втором, так больше веретённого не видали. (Пауза). Надо салом помазать, медвежьим… Налей.
Петренко достаёт их шкафа стакан и штоф, наливает.
Осторожно, без скрипа, прикрывает дверцу.
Приносит стакан Семёнову. Тот одним махом выпивает.
Порядок, говоришь… Ну, ну.
ПЕТРЕНКО (чуть раздражённо). Что – ну-ну? Опять ты за своё?
СЕМЁНОВ. А ты как думал? Кто из нас двоих должон быть бдительный?
ПЕТРЕНКО. Мы оба должны быть бдительные.
