Они давно сидят в ракетах и снова делают на ракетах деньги.
Да, но ведь вокруг нет социализма? Так ответит мне какой-нибудь наивный глупец, он же фанатик или даже старик.
Но ведь техника то есть. Почему же отстала диктатура пролетариата – этот модернизированный политической наукой вариант первобытной диктатуры.
Несмотря на всю скрытую первобытность этот вариант все равно понравился крестьянам всего мира. И уже совершенно не крестьяне повторяют одну и ту же мантру в надежде, что очередной хаос капитализма приведет к власти пролетариат. Новая блажь, гарантирующая неизбежное поражение.
Пролетариат не может прийти к власти.
Не может прийти к власти то, чего нет. Сегодня это яснее ясного. Но такая ясность ведет к душевному опустошению любого молодого активиста.
Масса рабочих, представлявшая физическую силу для тарана власти, давно уже не масса, а такие же все – граждане. Рабочие сейчас ничем не отличаются от остальных людей. Они не подвергаются сословной сегрегации (феодальная сегрегация – это главное условие для прошлого социализма). Весь 20 век, когда рабочие заполонили площади сначала окраин, потом площади городов, и до 20 века, когда мелкая буржуазия сражалась за свои права и равенство с монархиями. Наоборот, все мировые демократии утверждают, что все люди равны, равенство записано в сотнях их законов и в их конституциях.
Чего же не хватает тем, кто хотят надеть одежду непримиримых пролетариев – борцов? Хотя есть еще другие формы и названия, чтобы выразить свое недовольство. Есть ли среди этих крикунов лицемеры? Есть ли наивные люди? Сегодня, в век тотального рыночного цинизма и лицемерия, ничего не ясно: кто, зачем, почему кричит. И леваки стоят рядом с либералами бок о бок на митингах.
Наконец, сегодня, когда в мире устанавливается самый мощный в истории тоталитаризм, почему нет организации против этого нового тоталитаризма?
Пролетарии напоминают анархистов синдикалистов. Каждому интересно, что происходит на его заводе как минимум, в его стране максимум. Во Франции сразу две троцкистские партии (партии мировой революции), чем же они заняты?
Они заняты борьбой за парламентские кресла и бесконечными спорами между собой – кто из них троцкист. Демократия – это деградация не только революции, но революционеров. Французский популярный активист – почтальон хочет вернуться на свою почту. Почему он хочет вернуться на почту и разносить карточки? Да потому что при демократиях выбирают под девизом» ты хуже меня». Ты всего лишь почтальон. Ты смешон и этим нам нравишься. Активист хочет нравиться и быть популярным. Вот чем заняты французские троцкисты. Клоунадой.
Маркс совершенно был неправ, когда понадеялся на технику. Все провинциалы мира любят технические изобретения до сих пор. И в 19 веке все провинциалы мира любили изобретения. Маркс тоже любил, видимо, изобретения. Но он совершенно упустил из вида традиционный мир и его ценности, хотя и выбрал первобытную диктатуру, форму первобытной коммунистической диктатуры – диктатуру пролетариата в качестве ориентира всех угнетенных. Эта форма была настолько универсальна, что подходила везде, даже в тех местах типа Китая, Вьетнама, Афганистана, – в крестьянских странах, где совершенно не было пролетариев, потому что не было заводов. Но эта самая универсальность, что помогала временно побеждать, также вела к тотальному будущему поражение мирового социализма. Потому что снова традиция была спрятана за словами. Никто до сих пор не собирается разбираться в причинах поражения. Все бюрократы и глупцы обвиняют предателей и ищут шпионов внутри старых крестьянских коммунистов до сих пор. Хотя все крестьяне мира должны, обязаны по эволюции превратиться в буржуа, даже если они и проводили съезды как в СССР с праведным видом мессий (как сейчас в том же Китае). Лицемерная болтовня еще никого не спасала от краха.
Крах феодальных режимов любого типа неизбежен – это показала история. Каждый, кто учится у истории, а Маркс тоже использовал исторический материал, должен быть уверен: крах феодального режима – это прежде всего война феодалов, разборка внутри элиты. Третья фигура и третья сторона может сыграть только на стороне одного из нобилей. Условные массы, условные пролетарии сыграли роль тарана в 1917 году, но без собственной элиты, без своей левой аристократии они так и остались бы наблюдателями. Произошло то, что произошло. Революционеры с помощью возбужденной массы солдат и матросов взяли власть в России. Власть сама упала в руки Ленину и Троцкому. (Феодалы, даже если они оденутся в наряды капиталистов и олигархов, сделают то же самое и сейчас. Нужно быть готовыми и создавать ячейки будущей власти) Затем Сталин с помощью уже бюрократии, и темной массы уничтожил революционеров. Чем завел снова старую эволюцию созревания буржуазной лягушки из крестьянского головастика. Здесь вопрос не в массе пролетариев. Здесь проблема левой элиты. После победы ни рабам, ни крестьянам, ни условным пролетариям не нужны талантливые люди, левая аристократия. Они хотят иметь одежду и мясо. Передать одежду и мясо вместе с первобытными привилегиями своим детям. Диктатура пролетариата как мем помогала революционерам взять власть, а сегодня демагоги используют данный мем из подвалов и завалов: каждый раз когда сверху падает плита, они кричат. Что они могут еще кричать? Именно традиция и традиционная иерархия все время одновременно выглядывает из этого же подвала.
Если вы имеете дело с традиционным народом, вы снова не защищены от предательства. Зерефы хотят доминировать просто по культуре. Генетически хотят снова превратиться в правящую касту.
Глава 11
Сталинизма больше не будет.
Итальянский циник и мудрец Макиавелли сказал: «Есть государства, где трудно взять власть, но легко удержать. И есть государства, где легко взят власть, но трудно удержать.» Я не знаю, к какому типу общества относится Азиопа, скорее всего к азиатскому. Это означает, что власть взять трудно, но удержать легко. Ибо общество, культурная недоразвитость и традиция будут делать все за любого диктатора. Главное власть взять. Потом тебя обоготворят, еще при жизни. Проклянут, скорее всего после смерти (так и есть, это практика есть борьба за святость любого нового отца нации), затем потомки снова поднимут на щит диктатора, хотя бы в мечтах и так далее. Все это свойственно для восточных деспотий. Ничего не изменилось.
Тогда я задал себе вопрос: почему деспотии одинаковые везде? Не только в Азии. Есть сходство с другими странами и материками, есть факты истории, соединенные невидимой сходной чертой, но разделённые во времени.
И тогда я понял: все народы проходят одну и ту же практику взросления. Это те народы, которые множатся без устали. Они настолько старательно множатся, что не успевают думать. Это значит: им не дают обстоятельства: режим, тирания, климат, традиция. Некогда поднять голову и оглядеться по сторонам. Что идет за чем и какой последовательности. Но традиция – это самая важная причина. Все диктатуры – это наконечники народной культуры. Отцы – семейные тираны господствуют, подчиняют своих близких, в первую очередь своих жен и детей. Эта патернальная толпа всех отцов заканчивается обязательным общим отцом нации, отцом всех местных отцов.
Кстати, вопрос о современной «диктатуре пролетариата» также зависит от очередной многодетности и количества наследников на какую то условную прибыль (раньше это была земля, кусок, земельный участок). Как вы понимаете, сегодня в мире произошла культурная революция и промышленная модернизация. Это означает, что культурное урбанизированное население не ставит старых задач: построить дом и завести кучу наследников. Это просто невозможно. Потреблять и рожать население одновременно не может. Что из этих двух коллективных действий: либо потребление и любовь к себе, либо труд во благо всех. Хотя есть такие азиатские страны после СССР, где элита «трудится» (скорее занимается коррупцией, по-простому говоря ворует) во благо своих семей: трудятся и потребляют одинаково. У таких режимов нет будущего. Это баловни судьбы. Они паразитируют на чужом труде и чужих изобретениях. На труде прошлых трудолюбивых поколений (советское поколение имеется в виду) и на современных технологиях. И население им ничего не может сказать. Потому что семья и дети у традиционных народов на первом месте. Хотя есть активисты, что кричать «Долой воров-коррупционеров»! Но эти активисты – всего лишь дань моде, в культурном плане они чужеродны традиционной культуре. Как только их подпустишь к кормушке, они сразу же возвращаются к культурному коду. Оппозиция состоит из бывших чиновников, которые проиграли приватизацию или взяли не по чину. Про условную «чернь» и говорить не надо. Есть восточная притча о драконе на этот счет. Потому местным крикунам верить никак нельзя. Снова из-за культурного кода. Но подобные люди могут прикинуться и социалистами. Короче говоря, все социалисты – это бывшие традиционные люди. Нельзя сказать, что они из многодетных семей. Если бы Маркс не придумал свой научный социализм, они были бы просто бунтарями из принципа (хотя у традиционных людей нет принципов, главный принцип тут: построить дом и плодить наследников. Если наследникам не повезет, они будут…). Клановая средневековая борьба часто превращается в политику и один из кланов даже могут назвать социалистическим, но это не так. Европа решила эту проблему на полях Первой мировой войны. Все социалисты, также националисты и прочие леваки и праваки -лишние люди там полегли. Поэтому Европе Маркс оказался не нужен.
Но в Азии и Африки еще есть традиционные народы. Они могли бы повторить и повторяют путь крестьянского социализма (Джамахирия и тому подобное со своей местной спецификой). Однако информационная деспотия мешает разгореться настоящей клановой грызне. Хотя в Ливии совершенно не мешала. Хотя также есть чудаки, что называют азиатов социалистами, и видят где-то «диктатуру пролетариата». Маркс совершенно не изучал традицию. Поэтому марксизм проиграл.
Итак, для сталинизма требуется тотальное традиционное население, которое размножается по заветам старины, а мест (земли, наследства, благ) всем не хватает. Мальтус в помощь!
Глава 12
Главная идеология мира.
Один мой знакомый рассказал такой случай. Повстречались как то профессор микробиолог и индус.
Индус: – Весь мир творение Кришны, этот мир совершенен и прекрасен, а люди поделены на касты.
Профессор: – Да, бесспорно, мир прекрасен, но есть еще невидимый, но совершенный мир, там нет каст, но даже бактерии недружны.
Индус: – Кроме видимого мира нет другого мира.
Профессор: – Вот микроскоп, посмотри.
Когда индус увидел какие-то весьма неприятные организмы под микроскопом, которые еще и поглощают – пожирают друг друга: – Этого не может быть!
Когда микробиолог вернулся в лабораторию, он увидел, что индус ломает микроскоп… То есть микроскоп виноват, что индус увидел что-то неприятное, ломающее его картину мира.
Индус не индус, может другой какой фанатик, адепт из другой религии, секты, но я передаю рассказ, как запомнил.
Когда революционер интеллигент, солдат из крестьян, матрос из мещан берут власть они смотрят на мир по-разному. И цели у них на жизнь неодинаковые. Но именно интеллигент привел этих товарищей против свергнутого режима. Без него солдат, крестьянин и матрос из мещан возможно бы служили старой власти. Причем, как бы она называлась, им было бы неважно. Главное для традиции: построить дом, завести семью, наплодить наследников. Если бы у всех традиционных людей это получалось, не было бы никаких переворотов, бунтов и революции.
Но традиционные люди не понимали и не понимают до сих пор, что назревает конфликт, потому что они множатся. Всю историю люди, человечество воевало друг с другом, поглощая традиционных людей в кровавых конфликтах. С развитием техники, технологий периодические конфликты менялись на конструктивный труд. Если зереф не воюет, он трудится, то есть делает все, из кожи лезет вон, чтобы завести семью, построит дом и так далее. Только так называемые коммунистические режимы могли труд миллионов превращать в прогресс, использовать в мирных целях. Но пропаганда все время обязана предсказывать тут же войну. Тогда традиционные люди чувствуют себя хорошо, в своей тарелке. Поэтому коммунистическая идея – самая подходящая для традиционного народа. Потому что она объединяла для мирного труда общины, рода, кланы, семьи – все прошлые формы традиционных ячеек. И назвала это объединение народом, чтобы не было обидно другим кланам и традиционной памяти. Не забываем, у каждого народа, селения, семьи, ее главы, у каждого мужчины – свои цели. Поэтому мы все разные. Но нас что-то и объединяет периодически. И только идея, идеология на время может это врожденное человеческое сектантство объединить. То есть вожди и революционеры. Если надо, то и силой. Так рождались государства и империи.
Последний царь Романов империю уже получил в наследство. Но получил как раз в такой момент, когда крестьян – традиционного населения стало слишком много. Переизбыток. Зерефы хотели земли, но их отправили воевать, то есть труд на время заменили на войну (Столыпин не смог изменить парадигму). Империя не может без войны, собственно поэтому она и империя. Завоевания давали всегда новую землю.
Однако была уже группа, община, каста, которой война была ни к чему. Революционер потому революционер, что отказывается от традиции. Все интеллигенты, а также горожане мещане теряют связь с малой родиной. Поэтому им земля, участок не нужны. Не нужны и родственники, проживающие на малой родине. Путь революционера достаточно витиеват со стороны традиции. Но, представьте себе, зеремид (первое поколение горожан) и даже ремид (урбанизированная элита) – это такие же традиционные люди, но уже с другой ответственностью. И нарочитой (во время революции) безответственностью. Потому что они, революционеры должны забрать власть у старой элиты (забрать означает прервать чужую мотивацию жизни). Поэтому они, как бы, не ценят старые ценности, в том числе и свою жизнь. Но все остается стандартно: завести семью и построить дом. До сих пор это актуально (кто не заводит семью, тот мигрант, демократ, либерал, рефаг: все эти люди не имеют корней с родиной, родней, с землей предков).
Но именно солдат из крестьян и матрос из мещан помогали революционеру не ценить свою жизнь де-факто и окончательно. Раз ты не ценишь традицию, значит тебе нет места среди нас. Этот момент, когда из массы победителей после революции формируется новая «крестьянская элита». Революционеры еще попляшут на сцене по инерции. Еще примут массу декретов во имя «трудящихся». Еще повыкрикивают лозунги про «диктатуру пролетариата». Но их уже никто не будет слушать. Они подчинятся, падут низ перед теми, кто скажет: «Стройте дома, заводите семьи, плодитесь и размножайтесь!» В любом случае после каждой революции побеждает новый вариант традиции и никак иначе (если конечно данный народ не состоит из одних мигрантов). Традиция – это главная идеология человечества. Все остальные лозунги только прикрывают собранный очередной идеей массовый эгоизм.
Как же так? – скажет свидетель. Ведь вокруг торжество демократии, либеральных ценностей. А традиция только давит на человека. Торжество демократии – это власть людей без земли и родни. Они не имеют корней. Поэтому они и традиционные семьи отрицают.
Глава 13
Мухи
Что левое движение находится в кризисе, это не подлежит сомнению. Самый главный показатель кризиса, что молодежи не нужны коммунистические идеи. Неформальные собрания людей только напоминают о социалистическом принципе. Протесты против локдаунов напоминают о социализме только по форме: ибо люди всегда протестовали коллективами. Коммунисты, социалисты не возглавляют протесты против вакцинации, люди сами стихийно собираются против мирового фашизма. Часто они протестуют против своего правительства, где как бы отрывают локальные щупальцы мировых фашистов. Многие правительства мира просто марионетки в руках мировой финансовой мафии. Поэтому появление социалистического фантома предсказуемо, как старая прошлая картинка непримиримого противостояния фашизма и коммунизма. Даже на выборах в Думу России коммунисты-артисты Зюганова получили многие подобные – обреченные голоса избирателей. Но избирателям не были нужны коммунисты-артисты Зюганова. Действующий режим в России не оставил другие политические каналы для протеста. Очевидно, что либералы и националисты более опасные для режима личной власти, чем коммунисты. Это еще раз доказывает слабость не только русского коммунизма, но и мирового коммунистического движения. Населению приходится искать выход в любой возможности, миллионы и даже миллиарды людей находятся в идеологической прострации. Хотя после краха СССР миллиарды людей были уверены в торжестве мировой демократии. Планета еще не знала, что за приветливыми лицами каждого локального демократического фрика созревал третий и невиданный в истории тоталитарный монстр.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
