– Помогаем коллегам. Благо есть такая возможность.
– Пристойное занятие! Пусть помощью занимаются твои сотрудники, а тебе предстоит другое. – Он на секунду задумался. – Ко мне обратились коллеги из Космической комиссии. У них этим летом неожиданно скончались двое ребят.
– Хорошенькое дело! – сказал Калинов. – Мы что – врачи? Причем здесь отдел аномалий?
– Нет, мы не врачи, – спокойно сказал Рассел. – И неожиданная смерть двух человек – еще не аномалия. Но разве не с подобного уровня фактов нам удалось выйти на Альянс Воинствующих Теофилов?.. В конце концов, мы еще и просто должны отреагировать на обращение Космической комиссии. Чисто по-чиновничьи…
– Согласен, – сказал Калинов.
Все это и ежу понятно, подумал он. Но съершиться-таки удалось.
– Коды дел я уже передал на твой тейлор, – продолжал Рассел. – Если ничего подозрительного не обнаружится, подготовишь аргументированный ответ. Вопросы?
Калинов помотал головой.
Дела были какие-то дурацкие. Ничего неясного, кроме самого факта скоропостижной смерти. Один из умерших был найден в собственной постели. Тревогу поднял домашний робот, когда хозяин утром не вышел к завтраку. Врачи зафиксировали остановку сердца. Никаких телесных повреждений, следы ядов и наркотиков отсутствуют. Некроисследования показали повышенное содержание адреналина в крови перед смертью. Возбудили уголовное дело, которое на днях и закрыли, потому что никаких следов присутствия в квартире кого-либо постороннего в тот вечер не нашли. Робот подтвердил это, хотя и показал, что, по его мнению, хозяин все-таки с кем-то разговаривал. Именно так: никого не было, но с кем-то разговаривал…
Смерть второго обставлена подобным же образом. Единственная разница: взамен собственной квартиры номер в отеле. Все остальное – тем же порядком. Вместо робота – горничная. Уголовное дело также пришлось закрыть. По-видимому, два закрытых дела подряд не понравились кому-то в Космической комиссии.
Калинов посмотрел голографии умерших. Молодые ребята, кровь с молоком, таким жить бы еще лет пятьдесят-шестьдесят. А на другой работе – и все восемьдесят.
Он запросил анкетные данные. Так. Стефан Андерсон, Шеллефтео, Второй Космический Флот, оператор энергетических установок, общий стаж работы – восемь лет, стаж в Первом Космическом Флоте – семь лет… Так, значит, год, как вышел из каботажников… Семейное положение – холост… Посмотрим другого. Так… Тасиро Накаяма, Осака, Второй Космический Флот, инженер по коммуникациям, общий стаж работы – восемь лет, стаж в Первом Космическом Флоте – шесть лет… Ишь ты, этот оперился немного раньше… Ну-ка, а возраст?.. Тринадцатого года рождения, обоим по тридцать три, практически ровесники ему, Калинову-теперешнему, жить бы да жить… Летали вместе?.. Нет. Один приписан к лихтеровозу с игривым названием «Пинк винд», второй – к некоему «Посейдону», о котором больше не сказано ни слова. Что это за «Посейдонище»? Название знакомое… Запросим… Так. Здесь требуется спецдопуск. Нате вам спецдопуск… Ах, вот оно что? Сие тот самый «Посейдон», который был заподозрен в ядерной бомбардировке Урана, была там какая-то темная история… Если память не изменяет, этот «Посейдон» развозил матобеспечение по орбитальным исследовательским станциям больших планет. Полтора года назад прибыл к Миранде. Тогда и был зафиксирован ядерный взрыв в атмосфере Урана. Проведенное расследование результатов не принесло. Запасы исследовательских зарядов на станциях и на корабле оказались нетронутыми, и что это был за взрыв, выяснить так и не удалось. А информацию засекретили. Во избежание волнений общественности… Может, и зря – не мне судить…
Так. Данные медицинских профилактических осмотров. Рост… Вес… Объем легких… Давление… Сексуальный коэффициент… Вывод: здоров. Здесь?.. Здоров. Отлично! Два здоровых тридцатитрехлетних мужика помирают в собственных постелях без видимой причины… Стоп! Возраст один, не однокашники ли? Сейчас проверим… Андерсон. Космическая Академия, Бернское отделение. А Накаяма?.. Сурабайское отделение. Не то, не видно никакой связи… Посмотрим послужные списки. Андерсон. 38-й год, орбитальная станция «Нахтигаль», стажер… Далее Луна, база «Мун-3», вахтовый энергетик… Далее орбитальный стационар «А», энергетик системы ретрансляции… И наконец лихтеровоз «Пинк Винд». Ясно. Теперь Накаяма… Оп-па, орбитальная станция «Нахтигаль», стажер… Вот и первая точка соприкосновения, этакие дети «Нахтигаля»… Что же это за «Нахтигаль»? Знакомое словечко, «соловей», что ли, по-немецки? Дети «Соловья»… Посмотрим на этого соловья… Так, орбитальная станция модульного типа, предназначена для стажировки выпускников Космической Академии, начало эксплуатации – 21-й год, четверть века этому соловью, технические параметры нас пока не интересуют. А вот что у него за дети – любопытно… Ага, экипажи. Смотрим 38-й год… Так. Руководитель – Рафаэль Мартинес, Барселона; стажеры – Стефан Андерсон, Шеллефтео… хорошо… Юрген Бойль, Гамбург… отлично… Джон Формен, Молта, штат Огайо… превосходно… Что? Что-что??? Игорь Крылов, Санкт-Петербург?!
Калинов почувствовал, как спина его покрылась холодным потом. Теперь утренний визит Аллы предстал перед ним совсем в ином свете.
«Мисс миллионерша» появилась ровно в половине десятого. Выглядела она явно невесело, и Калинов слегка затруднился в выборе подходящего тона. Молча пожал протянутую вялую руку, усадил в кресло.
– Ну привет! Что стряслось?
– Не знаю, Саша. Сама ничего не понимаю. Вижу только, что с Игорем происходит странное.
– С Зябликом странное?.. Он же звонил мне во вторник, в гости приглашал, да я так и не собрался… У вас же сейчас медовый месяц должен быть!
Она не приняла шутки, не улыбнулась, не стрельнула кокетливо глазками. Лишь протяжно вздохнула, и вздох сей Калинову совершенно не понравился. Этот вздох никак не мог принадлежать Аллочке Крыловой.
– Ну-ка, давай успокоимся, и расскажи мне все по порядку. Хорошо?
Наливая в стакан воду, он вспомнил, как семнадцать лет назад вот так же сидела перед ним женщина. Женщину ту звали Лидией, но она тоже говорила ему о Зяблике.
– Он вернулся в прошлый понедельник, – сказала Алла, судорожно выглотав воду.
– Куда он ходил?
– К Нептуну. Экспедиция продолжалась полгода.
Точно, вспомнил Калинов. Он же говорил мне, когда звонил. Мог бы и запомнить, пожалуй. Хорош друг!..
– Так он тебя на руках должен носить!
Она опять не приняла шутки.
– Он и носил. Целых три дня – вторник, среду и четверг. В пятницу я вдруг почувствовала: его что-то тревожит. Он старался скрыть тревогу, шутил, смеялся, но я ведь чувствовала… А в субботу он сбежал. – Она грустно улыбнулась.
– Как это – сбежал?
– С утра мы поехали на монорельсе в Павловский парк. Все было хорошо. Потом он опять встревожился. Я спросила, что с ним. Ничего, говорит, все в порядке, хорошо-то как на Земле… А потом, когда мы переходили Чугунный мостик через Славянку, он вдруг закрутил головой, обернулся, посмотрел назад, потом на меня, да как бросится бежать. Я за ним, кричу: «Игорь! Игорь!» – но конечно не догнала. Видела, как он растолкал очередь у джамп-кабин и…
– А кто там был, сзади?
– Где?
– Ты сказала, на мостике он посмотрел назад.
– Да никого там не было. Ветер пыль крутил… Я тоже обернулась, когда у него лицо изменилось. Никого… А вечером он позвонил мне из Кочабамбы, пьяный…
– Откуда?
– Из Кочабамбы. Это где-то в Боливии… Сказал, чтобы я не беспокоилась, с ним все в порядке… Но мне показалось, что он чего-то боится… Саша! Почему он так? Ты бы поговорил с ним. – Она судорожно схватила Калинова за руку. – Может, его кто-то преследует?
– Кто может его преследовать? – Калинов мягко пожал ей пальцы. – Кому он нужен? Он не террорист, не проповедник очередной религии, женат на одной… Чепуха!
– Что же он, по-твоему, сошел с ума? – Она с возмущением посмотрела на Калинова.
– Да ну! Я так не думаю. – Он положил ей руку на плечо. – Сделаем таким образом. Когда он появится дома, пусть мне позвонит… Впрочем, нет, пожалуй. Лучше ты позвони. Я с ним обязательно поговорю. Заодно и в гостях у вас наконец побываю. А то хороши друзья: уже три года не виделись, хоть и живем в одном городе… А всякие мысли, будто Зяблика кто-то преследует, выброси из головы. Это чушь!
Они поговорили еще немного, она поинтересовалась, как дети. Калинов поблагодарил, с удовольствием рассказал. Потом спохватился и спросил:
– А вы-то не сподобились за эти дни? Пора бы уж…
Она поджала губы, высокомерно вскинула подбородок.
– Зачем нам? Дети портят фигуру!
– Ну-ну, – сказал Калинов и замолчал.
Говорить было больше не о чем. Он проводил ее до ближайшей общественной джамп-кабины и вернулся обратно.
Что могло произойти с Зябликом, думал он. Не сошел же он, в самом деле, с ума! У работающих во Внеземелье психика – будь здоров! Слабых в космонавты врачи не пропустят, да и сам он медик… А может, все гораздо проще: нашел себе пассию в заоблачных высотах. Сказать правду – кишка тонка, – вот и разыгрывает перед Аллой комедию… Давно надо было детей завести! Нет, вбили себе в голову, что детей у внеземельщиков быть не должно, нечего, мол, мутантов плодить неизвестно в каком колене… Да, надо будет поговорить с парнем. Друг я ему или не друг? Сначала с ним, а потом и с Алькой. Фигура ей, видите ли, дороже… Пора бы и повзрослеть – десять лет уже женаты!
Он вспомнил, как стоял в сказочном лесу Дримленда, как Зяблик наводил на него арбалет, и улыбнулся. Что-то я сегодня излишне сентиментален, подумал он. Скорее бы вернулась Вита… А что понесло Игоря в Боливию? Может быть, дело связано с остатками наркомафии?.. Ерунда, конечно, – Зяблик и наркомафия, – но надо будет проверить. Береженого Бог бережет! Ведь каким-то образом наркотики во Внеземелье попадают…
Он вызвал Милбери и дал ему задание разыскать Крылова. Не спеша, не в ущерб другим заданиям.
Пятым и последним в списке стажеров был Тасиро Накаяма, Осака. Калинов откинулся на спинку кресла.
Итак, Зяблик находился в тридцать восьмом году на борту «Нахтигаля». Кого же он увидел в Павловском парке? И почему скрылся от жены?
