– Может, отобедаете со мной, пока вы здесь? Могу тоже предложить а-ля Аматриче, думаю, что сравнение будет в мою пользу: готовится по тому же рецепту.
– С удовольствием.
– И бутылочку вальполичеллы[52 - Вальполичелла – сухое красное вино.] или великолепного тосканского вина.
– А я под пасту люблю пиво. Ледяное американское пиво из банки.
Горнт промолчал.
– Вы долго пробудете в Гонконге?
– Как получится, – не задумываясь, ответил Бартлетт.
– Прекрасно. Тогда поужинаем как-нибудь на следующей неделе? Во вторник или среду?
– Во вторник было бы замечательно, спасибо. Могу я взять с собой Кейси?
– Конечно. – Потом Горнт добавил, более категорично: – К тому времени вы, возможно, уже определитесь с тем, что собираетесь предпринять.
– А вы к тому времени поймете, умею ли я держать нож, – усмехнулся Бартлетт.
– Может быть. Но не забывайте об одном, мистер Бартлетт. Если мы когда-нибудь объединим наши силы для атаки на «Струанз» и начнем эту битву, выйти из нее без тяжелых потерь не будет уже никакой возможности. Действительно, очень тяжелых. Мне нужно быть уверенным. В конце концов, вы всегда можете уехать в США, чтобы зализать раны и вступить в бой когда-нибудь еще. Мы остаемся здесь, так что риски неравны.
– Но и добыча неравна. Вы получаете нечто бесценное, а для меня это не стоит и десяти центов. Вы станете Благородным Домом.
– Да, – произнес Горнт, прищурившись. Он потянулся, чтобы взять еще одну сигарету, а левой ногой нажал на потайную кнопку на полу под столом. – Давайте оставим все до втор…
Со щелчком включился интерком.
– Прошу прощения, мистер Горнт, мне перенести собрание совета директоров? – Это была его секретарша.
– Нет, – сказал Горнт. – Пусть подождут.
– Хорошо, сэр. Пришла мисс Рамуш. Вы не могли бы уделить ей несколько минут?
Горнт изобразил удивление.
– Минуточку. – Он взглянул на Бартлетта. – Мы закончили?
– Да. – Бартлетт тут же встал. – Договорились на вторник. Пусть до того времени все идет своим чередом. – Он повернулся, чтобы идти, но Горнт остановил его:
– Одну минуту, мистер Бартлетт. – А потом сказал в интерком: – Попросите ее зайти. – Выключив интерком, он встал. – Я рад, что мы с вами встретились.
Дверь отворилась, и вошла девушка. Ей было лет двадцать пять, и выглядела она впечатляюще: коротко остриженные черные волосы и миндалевидные глаза, несомненно, евразийка, одетая не по параду в линялые американские джинсы и рубашку.
– Привет, Квиллан, – сказала она с улыбкой, от которой в комнате стало теплее. По-английски она говорила с еле заметным американским акцентом. – Прошу простить за вторжение, только что вернулась из Бангкока и просто заскочила поздороваться.
– Рад, что ты зашла, Орланда. – Горнт улыбнулся Бартлетту, глядевшему на нее во все глаза. – Познакомься, это мистер Бартлетт из Америки. Орланда Рамуш.
– Привет, – сказал Бартлетт.
– Привет… О, Линк Бартлетт? Американский миллионер, который занимается контрабандой оружия? – усмехнулась она.
– Что?
– О, не надо так удивляться, мистер Бартлетт. В Гонконге все знают все: это лишь большая деревня.
– Серьезно, откуда вы узнали?
– Прочитала в утренней газете.
– Не может быть! Это случилось сегодня утром – в пять тридцать.
– Об этом сообщила газета «Фэй бао» – «Экспресс», – выходящая в девять утра, в колонке «В последний час». Эта газета издается на китайском языке, а китайцы знают все, что здесь происходит. Не беспокойтесь, газетами, издающимися на английском, эта новость будет подхвачена только к полуденному выпуску, не раньше, но примерно в этот благословенный час у вас на пороге могут появиться репортеры.
– Спасибо.
«Меньше всего хотелось бы, чтобы за мной гонялась эта проклятая пресса», – недовольно подумал Бартлетт.
– Не беспокойтесь, мистер Бартлетт, я не буду просить у вас интервью, хоть я и внештатный репортер китайской прессы. Я, вообще-то, умею держать язык за зубами. Правда, Квиллан?
– Абсолютно. Я за это поручусь, – подтвердил Горнт. – Орланда – человек абсолютно надежный.
– Конечно, если вы предложите интервью, я соглашусь. Завтра.
– Я подумаю.
– Гарантирую, я подам вас в самом лучшем виде!
– Китайцы действительно знают здесь обо всем?
– Конечно, – тут же ответила она. – Но гуйлао – иностранцы[53 - Гуйлао буквально означает «дух», «привидение». Так на юге Китая традиционно называют иностранцев из-за белого цвета кожи, «рыжих» волос и «зеленых» глаз. Как и его северный вариант – вайгуй (цзы), – это выражение обычно переводится как «заморский дьявол» и употребляется настолько часто, что не считается оскорбительным.] – не читают китайских газет, кроме горстки старых спецов по Китаю, таких как Квиллан.
– А также всей особой разведслужбы, особого подразделения и полиции в целом, – добавил Горнт.
– И Иэна Данросса. – Она дотронулась до зубов кончиком языка.
– Он такой крутой? – спросил Бартлетт.
– О да. Ведь в нем течет кровь «Дьявола» Струана.
– Не понимаю.
– Поймете, если поживете здесь подольше.
После недолгого раздумья Бартлетт нахмурился:
– Вы тоже знали о винтовках, мистер Горнт?
