Настроенная скептически, владычица пришла с единственной надеждой: выпить горячего вина. Но атмосфера праздника увлекла ее: сияло солнце, искрился снег, гомонили люди, псы возбужденно подскакивали, рвались с места, подвывали. Им не терпелось: давайте уже, ну скорее, ну бежим! Погонщики едва их сдерживали. Азарт передался Мире, и она спросила соседа:
– Как вы думаете, кто победит?
– Надеюсь, Корона, ваше величество. Но боюсь, что Ориджин – вы только взгляните на этих страшных овчарок!
Овчарки Ориджина действительно смотрелись жутковато: лохматые настолько, что даже глаз не видно, – лишь горы меха да клыкастые пасти! Молодой кайр дразнил их, теребя «зайкой» перед мордами, овчарки свирепели.
– Боитесь, что Ориджин? – Мира с улыбкой глянула на соседа.
Конечно, это был столичник – и важный столичник, первый дворцовый секретарь. Собственно, она оказалась рядом не случайно, надеялась перемолвиться с ним, да только отвлеклась на собак.
– Хватит с Ориджина и одной победы… Не так ли, ваше величество?
Первый секретарь был молодым парнем – лишь лет на семь старше Миры. Первородный янмэец, как и она. Судя по изгибу рта, самоуверенный нахал. Судя по глазам, отнюдь не дурак.
– Я знаю вас, сударь, – сказала Мира.
– Баронет Дориан Эмбер, род Янмэй Милосердной, к вашим услугам, – первый секретарь взмахнул косматой шапкой, будто шляпой.
– Вы – тот, кто планирует все на свете.
– Не на свете, а только во дворце, ваше величество.
– С меня и этого довольно. Вы решаете, когда мне есть, когда спать, с кем встречаться, куда ходить. Даже мой отец-рыцарь давал мне больше свободы!
– Смотрите, ваше величество: сейчас начнут!
Мира хлопнула ресницами:
– Вы проигнорировали мое замечание?!
– Голос вашего величества звучал кокетливо. Простите, я не нашелся, как среагировать.
– Вам почудилось. На самом деле, я очень, очень зла!
Наездники встали в упряжках, взяв одной рукой поводья, а другой – длинные шесты с заячьими шкурками. За Нортвуд ехал младший сын графа, за Ориджин – кайр со странным прозвищем Сорок Два, за Альмеру – какой-то рыцарь, за Корону – знакомец Миры, капитан Харви Шаттэрхенд. Лорд-канцлер вышел вперед с флажком в руке, рядом с ним была Аланис Альмера.
– Во имя Короны и Севера… – начал лорд-канцлер, Аланис ввернула:
– Во славу Янмэй и Агаты!..
– Ради дружбы между землями Империи… – Ориджин подмигнул ей, передавая слово.
– …и ради всеобщей любви к собакам, – подхватила Аланис, – объявляем гонки…
– …открытыми! – вскричал лорд-канцлер.
Приняв возглас за сигнал к старту, три из четырех упряжек тут же рванули с места, лишь альмерская осталась стоять.
– Нет, нет! – Ориджин замахал флажком. – По слову «старт!»
Но псов было не остановить – они уже вовсю сверкали пятками, швыряя снег в лица наездников.
– Не стойте, езжайте, езжайте! – Аланис накинулась на гонщика под гербом Альмеры. – В погоню!..
Альмерские доги – сильные, но спокойные – стали вальяжно набирать скорость.
– Ленивые твари!
Аланис хлестнула ближайшего пса, как коня. Но песий нрав – не конский. Вместо бежать быстрее, дог рванул к Аланис, чтобы укусить. Нарты опасно накренились, грозя опрокинуться.
Ориджин, видя это, завопил:
– Ааа! Не бегите ко мне! Ненавижу песьи слюни!..
Явно сказано на потеху толпе, и толпа пришла в восторг:
– Да, хватай его! Куси северянина!..
Сообразив, что делать, Аланис побежала вдоль трассы. Доги погнались за нею и набрали скорость в нужном направлении. Девушка отскочила в сторону, нарты промчались мимо и унеслись следом за соперниками, что уже вырвались ярдов на двадцать. Дворяне восторженно апплодировали. Мира смеялась, прижав к губам ладошку.
– Видите, ваше величество, – сказал баронет Эмбер. – А вы не хотели идти!..
– Откуда знаете, что не хотела?
– Я же планирую ваш день. Десять-тридцать: начало сомнений. Десять-сорок-пять: разгар мыслей о вреде праздности. Одиннадцать-ноль-ноль: акт самопожертвования – мучительный выход на гонки.
– Сударь, вы флиртуете со мною?
– Пытаюсь погасить вашу очень-очень злость.
– Да, благодарю за напоминание! – Минерва смерила баронета предельно суровым взглядом. – Я очень зла. Дайте мне свободы, сударь.
– Простите, ваше величество. Мне думалось, вы любите графики.
– Отчего вы так считали?
– А как можно их не любить? Графики – самое приятное в жизни. Обожаю их составлять. Если бы кто-то составлял графики для меня самого, я был бы вдвое счастливее.
– Вы шутите, а я серьезна!
Но в этот самый миг псы Нортвуда ошибочно бросились за «зайкой» Ориджина, и две своры смешались в кучу-малу. Упряжка Альмеры налетела на них сзади. Лишь нарты Короны избежали хаоса и помчались вперед.
– Вы улыбаетесь, ваше величество, – отметил баронет Эмбер.
Он и сам улыбался: янмэйские ямочки темнели на щеках.
– Вы несносны, сударь! Слушайте мой императорский указ. С завтрашнего дня освободите мне никак не меньше трех часов в сутки!
