Курьер-619 (Юпитер – Челябинск)

Глава 1

Курьер-619

15 января 2252 года

Светлый шар Европы походил на огромное страусиное яйцо, которое безумный гигант колотил до тех пор, пока оно не покрылось многочисленными трещинами. Потом великан-психопат вытащил револьвер чудовищных размеров и расстрелял злополучное яйцо, покрыв его скорлупу дырками кратеров. Эта потрескавшаяся и продырявленная сфера заполняла сейчас половину носового иллюминатора корабля-курьера «Солнечный заяц».

До сближения еще оставалось время – и Джер перевел взгляд на полосатый шар Юпитера, висящий сбоку от Европы. Бока бога-громовержца были изрисованы спиралями и волнами атмосферных течений, отчего олимпиец Юпитер напоминал несолидно татуированного индейского божка. Мутно-оранжевый гигант недобро следил за крошечным корабликом сразу несколькими атмосферными вихрями-глазами.

Джер впервые доставлял посылку в систему Юпитера. Собственно, тут некому было доставлять: возле Юпитера никто не жил. Слишком далеко от Земли, слишком высокая радиация из-за частиц солнечного ветра, пойманных мощной магнитосферой планеты-гиганта и лихорадочно мечущихся по спиралям вдоль силовых линий. Но приказ есть приказ: Джера внезапно сдернули с привычных астероидных трасс и велели двигаться на максимальном ускорении к юпитерианскому спутнику с земным названием «Европа». Обещали хорошие премиальные, если Джер как можно быстрее доставит посылку – громоздкий металлический ящик с неизвестным ему, но очень ценным и хрупким содержимым. Если же груз не будет доставлен в срок… – на угрозы начальство тоже не поскупилось.

Джер старался, шел всю дорогу на четырех g[1], выдохся как бобик, но успел. И корабль не подвел – даже электроника по левому борту не закапризничала, как обычно. Джер любил свой курьер, этот межпланетный скоростной кузнечик: он был его домом, работой и жизнью. Эффектная фотография «Солнечного зайца», который, сверкая никелированными плоскостями, снижался над красноватым полем марсианского космодрома, всегда висела над пультом управления.

Мелодичный женский голос сказал:

– Джер, приготовься к ручной посадке.

Юноша не поверил своим ушам:

– Здесь нет диспетчера посадок?

Голос подтвердил:

– И не было никогда.

– В такую дыру мы еще никогда не прилетали, Энн!

– Все когда-нибудь бывает впервые, милый Джер! Я, конечно, готова сама состыковаться, но, по правилам, при отсутствии диспетчера посадок ты отвечаешь за приземление.

– Ладно, это чистая формальность! – махнул рукой Джер. – Найди, где тут можно причалить, и садись.

Поверхность Европы приблизилась, и на ее сияющем боку стала видна научная база – нагромождение непонятных конусов, кубов и полусфер. На куполах были видны следы метеоритных ударов (постарался великан!), а вот признаков ремонта не наблюдалось. Сторона одного куба оказалась разворочена сильным взрывом.

– Полная разруха – тут явно никто не живет! – воскликнул Джер.

– Да, но сейчас здесь работает экспедиция Института астрофизических проблем. Мы доставляем посылку ее начальнику – профессору Леонардо Мамаеву. Я уже послала ему сообщение. Нас встретят.

– Где они тут поселились?

– Не знаю, но выбора места посадки у нас нет: главный универсальный шлюз занят экспедиционным кораблем, остальные шлюзы для нас слишком велики, поэтому будем причаливать на краю базы. Возле купола обсерватории есть подходящий для нас малый переходник.

Энн медленно подруливала к выбранному шлюзу, спрятавшемуся в густой тени большого купола, а Джер внимательно следил за посадкой, готовый в любой момент перехватить управление. Правила все-таки.

Корабль, приземляясь, целиком утонул в чернильной тени купола.

Энн обвела лучом прожектора вокруг корабля. Следы станционной разрухи вблизи стали еще заметнее, да и посадочный модуль, изъеденный временем и метеоритами, не внушал доверия. Но Энн сумела вытянуть хобот выдвижного шлюза и плотно обхватить кольцо причального колодца, торчащего посреди бетонной площадки. Она еще немного повозилась, проклеивая стык, а потом доложила:

– Все в порядке: атмосфера на станции есть, так что можно дышать без скафандра. Но взять его с собой, конечно, надо.

– Конечно! – ворчливо заметил Джер. – Правила!

Он расправил помятую униформу пилота, взвалил на одно плечо рюкзак со скафандром, а на другое – сумку с личными вещами и служебными документами и подошел к люку. Гравитация на Европе была слабой, но позволяла ходить, а не летать вприпрыжку.

Люк с лязганьем открылся – и Джер вывалился в приемный тоннель. Он летел до пола так долго, что успел рассмотреть ржавые стены посадочного шлюза, а также кучи камней и мусора, которые виднелись тут и там в коридорах станции.

Юноша спружинил ногами и выпрямился. Магнитные подошвы держали прочно, несмотря на густую пыль, покрывавшую пол. Над головой горели тусклые лампы: видимо, Энн сумела с кем-то договориться, и их включили.

Джер чувствовал себя как герой космической оперы, который попал на заброшенную планету. На таких станциях-призраках он еще не бывал. В какую сторону надо идти, чтобы найти экспедицию профессора Мамаева?

От места, где стоял в растерянности Джер, тянулись три коридора. Свет горел в левом из них, а два терялись в темноте. Юноша включил фонарик и посветил сначала в один темный ход, потом – в другой. В первом виднелись какие-то высокие ящики, во втором громоздились куски льда, вывалившиеся из разорванной стены. В ближайшей нише стоял робот-ремонтник с погасшими глазами: или батареи давно сели, или окружающая разруха считалась здесь нормой и не вызывала у киберов прилива активности.

Остро пахло какой-то химией, камнем и ржавчиной. Несмотря на включенный на полную мощность подогрев комбинезона, было очень холодно, неуютно, даже жутковато. Дыхание сразу превращалось в пар, который не спеша расплывался вокруг.

– Энн, ты говорила, что нас ждут! – крикнул Джер. – И где эти встречающие?

Энн насмешливо сказала сверху:

– Держись, Джер, помощь уже в пути!

– Язва, – проворчал юный капитан курьера, настороженно водя глазами за быстро мечущимся лучом фонарика. Но Энн оказалась права: в освещенном коридоре послышались торопливые шаги – и в конце показалась невысокая девичья фигура.

Девушка шла по коридору – и тусклые лампы на потолке поочередно освещали ее лицо. Это лицо испытывало удивительные превращения: оно входило в круг света юным, потом на нем появлялись тени, которые его быстро старили, пока оно совсем не терялось в сумраке между двух ламп. Но в новом круге света это лицо становилось снова молодым и красивым – и его черты с очередным мгновением и с каждой новой лампой становились все ближе и отчетливее.

Через несколько секунд перед Джером появилась девчонка в обтягивающем черном комбинезоне с изрядно испачканным правым рукавом. Ее коротко подстриженные волосы были странного цвета – пепельно-русого.

Джер очнулся и задышал.

– Привет! – сказала девчонка. – Меня зовут Николетта! Я не знала, что вы так далеко причалитесь.

«Почему-то я так и думал, что здесь меня встретит не обычный Том или Джек, а какая-нибудь Джеральдина или Николетта. У меня снова богатенькие клиенты!» – мысленно вздохнул пилот.

– Здравствуйте, мэм. Я – Джер, курьер номер шестьсот девятнадцать, – ответил он, следуя всемогущим и вездесущим правилам.

– Какой ты… молодой! – с удивлением сказала Николетта. – Тебе же лет пятнадцать?

– Шестнадцать лет и два месяца, – по-военному четко ответил Джер. – Как мне найти профессора Мамаева? У меня для него посылка.

– Я провожу, – сказала девчонка. – А где остальные?

– Кто? – не понял Джер.

– Ну, те, кто вел корабль.

– Я пилот этого курьера, мэм, – сказал Джер.

Это поразило девчонку.

– Да? И давно ты водишь космические суда?

– Два года и два месяца, мэм, – снова четко и кратко ответил Джер.

– Ничего не понимаю, – пожала плечами Николетта. – В четырнадцать лет тебе доверили корабль? Ладно, пошли к профессору.

– Хорошо тебе отдохнуть, Джер! – с легкой иронией пропел сверху мелодичный девичий голос.

– А это кто? – встрепенулась Николетта.

– Это компьютер моего корабля, – сказал Джер. – Он не любит выходить, мэм.

Он позволил себе шутку, но не позволил шутливого тона, поэтому девчонка с недоумением посмотрела на него, помедлила – и повернулась в сторону коридора, откуда пришла.

Они двинулись по проходу, который был так узок, что им пришлось идти друг за другом. Джер шел следом за Николеттой – и ее фигура невольно притягивала его взгляд. В ней так удачно сочетались стройности с округлостями… Поэтому, когда они попали в более широкий коридор и Николетта пошла рядом, Джер почувствовал сожаление.

– Где ты летаешь на своем корабле? – спросила Николетта.

– Обычно в поясе астероидов, мэм. Чаще всего между Церерой, Палладой и Вестой. Пять раз доставлял грузы на Марс, и два раза – на Луну.

– А где ты жил на Земле? – спросила Николетта.

– Я родился на Марсе, мэм. На Земле мне не довелось побывать.

Джеру ужасно хотелось увидеть легендарную Землю с двадцатью миллиардами людей, живущих в немыслимой тесноте – буквально на головах друг у друга, но он был не властен над своей судьбой курьера.

– Где же готовят таких пилотов-молокососов? – спросила Николетта.

Вдруг ее голос куда-то уплыл – и все вокруг потемнело. Джер отрубился.

Когда он пришел в себя, то лежал на полу и над ним маячило перепуганное лицо Николетты. Она смотрела на него круглыми глазами и кричала в наручный переговорник:

– Дедушка, он потерял сознание! У него кровь из носу хлещет!

Из переговорника донеслось:

– Я сейчас приду, только отключу аппаратуру!

Джер быстро сказал, медленно поднимаясь и борясь с головокружением и тошнотой:

– Мэм… сэр… пожалуйста, не волнуйтесь. Это совершенно нормально, сейчас все пройдет.

Он встал и прижал к носу салфетку, которая всегда была наготове в боковом кармашке комбинезона. Вытащив пузырек с таблетками – тоже всегда под рукой, – он забросил в рот сразу две пилюли.

Ему было чертовски неприятно за свою слабость: брякнулся на пол прямо при симпатичной девчонке. Ее имя четырехсложное, значит, она из фоуров – самого элитного слоя общества, что полностью исключало какие-либо взаимоотношения, даже простое приятельство, с Джером, принадлежащим к подвальному этажу социума, вместе с другими моно – мусорщиками и водопроводчиками. В сказках принцессы нередко влюбляются в свинопасов, но именно поэтому такие истории и зовутся сказками. Между классами «моно» и «фоуров» была не пропасть, а две пропасти: в них располагались «дихтоны», или «дины», – средней руки фермеры и клерки с двухсложными именами, а также «триплеты» или «триты» – начальники полиции и владельцы модных ресторанов, власть или доходы которых позволяли носить имена из трех слогов. Тем не менее Джер был свирепо раздосадован обмороком – именно из-за своей гордости обитателя социальных низов. Но он слишком долго летел на четырех g…

Не отнимая платок от кровоточащего носа, он забросил упавший рюкзак на спину и сделал жест Николетте, приглашая продолжить их путь. Она с тревогой посмотрела на него и снова зашагала по коридору.

Когда они подходили к кают-компании, Джер заметил дверь в туалет – и молча указал на нее, все еще держа платок у лица. Николетта энергично закивала головой и махнула рукой на приоткрытую дверь:

– Приходи потом в кают-компанию, где работает профессор Мамаев. Это мой дедушка.

Джер с наслаждением умылся ледяной водой, хотя она имела отчетливый силикатный запах, и убедился, что кровотечение прекратилось. Он посмотрел в зеркало, где отразилась его тощая физиономия с серо-зелеными глазами, провел рукой по отросшему ежику, нахлобучил на него форменную фуражку и вышел в коридор.

Хотя дверь в кают-компанию была приоткрыта, он вежливо постучал.

– Заходи! – сказал мужской голос со старческой дребезжинкой.

Джер вошел и зажмурился от яркого света, слишком резкого после полутемного коридора. Когда его глаза адаптировались, он рассмотрел присутствующих: возле Николетты стоял невысокий костлявый старик с абсолютно седыми длинными волосами. Молодой полный мужчина сидел в углу, уткнувшись в большой экран, спиной к остальному миру. Мужчина даже не повернул наголо бритую голову, чтобы посмотреть на вновь прибывшего.

Пилот легко вычислил, кто из присутствующих профессор Мамаев, и сказал:

– Здравствуйте! Я – Джер, курьер номер шестьсот девятнадцать. Сэр, вам посылка!

Он протянул профессору красивую радужную накладную. Тот взял ее, быстро просмотрел и бросил на стол, уже заваленный какими-то листами, электронными деталями и киберпланшетами.

– Хочешь есть, Джер? – внезапно спросил он.

Юноша невольно сглотнул слюну. Он ел очень давно, даже при условии, что обогащенный сок из трубочки в противоперегрузочной ванне можно оптимистично называть едой. Обычно после рейса он покупал в космопорту и быстро проглатывал сэндвич гигантских размеров, но на Европе никаких ресторанов не наблюдалось – ни европейских, ни азиатских.

Профессор Мамаев все понял и сказал:

– Пошли, мы как раз собирались ужинать. Витторио, подежуришь еще часок? – сказал профессор, обращаясь к молодому мужчине. Тот кивнул не оборачиваясь.

Они перешли в соседний отсек, который оказался просторной столовой с киберкухней. Из микроволнового шкафа профессор вытащил тарелки с разлапистыми зажаренными кусками мяса, с горкой картофельного пюре и зеленым горошком – и расставил их на столе.

Джер сбросил свои сумки в угол, едва дождался, пока все сядут за стол – и набросился на еду. Он проглотил половину еды с тарелки – и только тогда вспомнил, что нормальные люди еду обычно запивают. Он покосился на бутылки с пивом, но налил себе минеральной воды.

«Как хорошо!» – подумал он, доев все дочиста и откидываясь на стуле, и вдруг заметил, что профессор с Николеттой внимательно и удивленно смотрят на него. Содержимое их тарелок было едва тронуто. Джер в панике подумал: не сделал ли он чего-то неприличного за столом? Может, он рвал мясо руками или кровожадно рычал при этом? Но ничего такого не припоминалось: Джер всегда старался есть аккуратно. На всякий случай он сказал:

– Спасибо за еду, я умирал с голоду.

– Мне кажется, это не просто фигура речи, – сказала Николетта. – Дедушка, ты бы видел, как он отключился в коридоре – бледный как смерть. И кровь на лице.

Джер встрепенулся:

– Это совершенно обычная ситуация, когда попадаешь в слабую гравитацию после длительных перегрузок. Не волнуйтесь, мэм, здесь нет ничего чрезвычайного.

– То есть это обычное дело в твоей профессии – хлопаться в обморок после полета? – хмыкнула Николетта. – Дедушка, как таким пацанам доверяют космический корабль? Он моложе меня на полгода!

– Мальчики-пилоты – это интересная и грустная история, – сказал профессор Мамаев. – Когда-то корабли-курьеры были полностью автоматическими. Но космические хакеры часто взламывали кибермозг таких курьеров, перехватывали управление – и корабль вместе с грузом попадал в руки преступников. Тогда на корабли-курьеры стали сажать пилота: в случае хакерской атаки он брал управление на себя и не давал кораблю уйти с курса. Это было эффективной, но дорогостоящей мерой: присутствие пилота сильно удорожало доставку. Кроме того, взрослые люди плохо переносят сильные перегрузки. Поэтому в корабли-курьеры стали нанимать вот таких мальчишек. Они легче выдерживают длительную перегрузку и обходятся гораздо дешевле.

– Да, я свидетель – как легко они переносят эти перегрузки, – с сарказмом сказала Николетта и повернулась к Джеру. – Значит, корабль летит сам – ты там только дежуришь.

Юный пилот пожал плечами:

– Такова ситуация на всех космических линиях, мэм. Человек всегда лишь страхует действия автоматического штурмана. Но пилоты курьеров должны уметь вручную пилотировать корабль от старта до посадки – ведь никогда не известно, насколько повредит корабельный мозг хакерская атака.

– И часто ты подвергался таким атакам? – недоверчиво уточнила Николетта.

– Два раза, мэм, – помедлив, ответил Джер, решивший, что этим ответом он не выдает какую-нибудь служебную тайну.

– Ух ты! – восхитилась Николетта. – До какого возраста вы летаете, если взрослым уже трудно переносить перегрузки?

– До девятнадцати лет, мэм, – коротко ответил пилот.

Николетта повернулась к дедушке:

– Почему ты сказал, что это грустная история? Что они так мало летают?

– Потому что каждый третий пилот-курьер, выходящий в отставку в девятнадцать лет, оказывается инвалидом, – ответил дедушка. – А кто-то просто погибает от постоянных перегрузок в течение пятилетней службы.

– Сколько вас умирает к девятнадцати годам? – с круглыми глазами Николетта повернулась к Джеру.

Тот быстро ответил:

– Я не знаю, мэм.

Он соврал. Каждый восьмой. «Короткое имя, короткая стрижка, короткая жизнь» – так с горечью говорят моно про себя. Но им запрещено обсуждать такие вопросы с клиентами.

– Ты лжешь, – уверенно сказала Николетта. – Наверное, пилоты часто умирают от инсультов и инфарктов. Сосуды мозга или сердца не выдерживают перегрузок.

Так оно и было, но Джер не стал комментировать эту реплику девушки. Николетта снова повернулась к профессору:

– Дедушка, но за такой риск они должны получать большие деньги!

– Нет. Обрати внимание на односложное имя нашего гостя. Значит, он выходец из малообеспеченных слоев населения. Именно из моно-касты набираются мальчишки-курьеры – и платят им гроши по сравнению с зарплатой обычных пилотов.

– Но это же несправедливо! – возмутилась Николетта.

– Конечно, – согласился профессор. – Как и многое в этой жизни.

Джер помалкивал, потягивая уже вторую кружку кофе. Он подумал о тех своих друзьях, которые не смогли выдержать экзамен на пилота курьера и получили гораздо более скромные места уборщиков и официантов в дешевых ресторанчиках. Богачам из верхнего слоя социальной страты никогда не понять проблем бедняков из полуподвальных слоев.

Николетта с прищуром посмотрела на отдыхающего пилота и сказала:

– Дедушка, этот парень не похож на придурковатых неучей из бедных кварталов. Я думаю, он притворяется простаком специально для нас: «Да, мэм… Нет, сэр».

– Я думаю, это его право – представляться так, как он считает нужным. А скорее всего – это правило курьерской компании: быть с клиентами вежливым и немногословным.

– Вот еще, – капризно заявила Николетта. – Плевала я на эти правила. Главное в любом сервисе – угождать клиенту. Вот и пусть угождает мне! Иначе мы напишем в его компанию плохой отзыв.

Пилот встревожился. От такой взбалмошной фоур-девчонки можно было ожидать чего угодно. В истории курьерской службы были прецеденты весьма плачевные для провинившегося. Один из мальчишек-курьеров, заходя в дом фоуров с объемистой посылкой в обнимку, нечаянно наступил кошке на хвост – и был немедленно уволен, хотя с хозяйской любимицей ничего трагичного не случилось. Ну, мявкнула обиженно разок.

Такие роковые доставки, финальные в карьере пилотов, на жаргоне курьеров назывались «полный аут».

– Извините, мэм, – осторожно сказал юноша, пытаясь понять, как не наступить кошке на хвост. – Что вы конкретно хотите?

– Николетта, прекрати, – сказал профессор. – Человек только что совершил длинный перелет, а ты его мучаешь.

– Ничего, он уже поел и набрался сил, – отмахнулась от деда Николетта, которая, видимо, привыкла потакать своим капризам. Она повернулась к Джеру и приказала:

– Я хочу, чтобы ты называл меня не мэм, а Николеттой и на ты, а дедушку – не сэром, а просто Леонардо. А самое главное – я хочу, чтобы ты отвечал на мои вопросы без вранья и не прикидывался истуканом. Лучше прикинься таким умным, каким только сможешь! – надменно заявила она.

Джер помедлил секунду, потом неуверенно сказал:

– Николетта, я улетаю завтра утром и по правилам курьерской службы должен отдохнуть перед новым полетом. Боюсь, я не успею принять участие в этой увлекательной игре.

В разговор вмешался профессор:

– Джер, ты уж прости мою внучку: она тут сидит уже два месяца и совершенно одичала от безлюдья. Ты для нее – как новая игрушка для заскучавшего ребенка.

– Значит, скоро я буду заброшен в угол с оторванной лапой? – спросил серьезно юноша.

– Ты видишь, дедушка? – радостно сказала Николетта. – Он совсем не такой уж олух, какого из себя изображает.

Профессор кивнул.

– Во-первых, Джер, я доволен твоей быстрой доставкой и уже отправил в курьерскую компанию сообщение об этом. Во-вторых, ты сам решай – ходить ли тебе в маске бравого служаки или снять ее на время… если она тебе немного жмет… Ты можешь говорить совершенно откровенно в этих стенах обо всем, о чем думаешь, – это никак не отразится на твоем послужном списке. Мы, знаешь ли, хоть и «фоуры», но демократы. В-третьих, ты завтра не улетаешь. Ты останешься ждать обратной посылки. Время простоя будет оплачено – я уже договорился с твоей компанией.

Это был сюрприз! Джер спросил:

– Сколько мне нужно будет ждать?

Профессор пожал плечами:

– Месяц, – может, немного больше. Через тридцать дней у нас будет решающий эксперимент. Вот сообщение от твоих боссов.

Пилот взял планшет и прочитал безоговорочный приказ оставаться в распоряжении профессора Мамаева столько, сколько тот сочтет нужным. Юноша вернул планшет и только тут понял, что ему предстоит провести с этой кошмарной девчонкой целый месяц. Да за это время она поотрывает у него все плюшевые лапы, а когда они закончатся – то еще и уши! Потом глазки-пуговки выковырнет, как изюм из булки, – и закажет из них клипсы.

Джер посмотрел на Николетту, голубые глаза которой торжествующе сверкали.

– Вот так-то! – сказала она. – Учти – это дедушка такой добрый. Я же злая как змея! Хоть раз соврешь или притворишься тупицей – тут же напишу жалобу в твою компанию, что ты ко мне приставал и даже украл мой лифчик!

Пилот в ужасе посмотрел на профессора Мамаева. Тот лишь улыбался.

– Не надо писать жалоб… – выдавил из себя Джер. – Я постараюсь честно отвечать на все вопросы, если они не касаются служебных секретов…

– Тогда отвечай! – приказала Николетта. – Тебе что, не нравятся девчонки с четырехсложными именами?

«То есть богатенькие…» – перевел юноша. Он обреченно закрыл глаза и еле заметно отрицательно помотал головой.

– Отлично! – развеселилась Николетта. – Дед, мне уже не скучно!

– Тогда я пошел работать и заодно отнесу обед Витторио. Он предпочитает есть на рабочем месте. Николетта, покажи Джеру его каюту и, пожалуйста, не отрывай ему лапы в первый же день.

Профессор ушел, оставив бедного Джера на съедение своей кровожадной внучке-змее.

Юноша сказал, невероятным усилием воли переходя на ты с девушкой-фоурессой:

– Если ты напишешь, что я к тебе приставал, то я потребую проверки на детекторе лжи, которая докажет, что это не так.

– Да? – вкрадчиво промурлыкала Николетта. – Когда мы шли по коридору, ты так на меня смотрел, что на мне комбинезон задымился. Показать, в каких местах? Не боишься, что твой голос дрогнет на детекторе лжи?

«Вот я попал! – в панике подумал пилот. – Вот так доставочка! Полный аут!»

– Когда я подброшу на твой корабль свой лифчик, то никакой детектор такую улику опровергнуть не сможет.

«Она – маньяк! Такая девчонка-фоур может уничтожить любого моно-человека одним движением!»

– Я не кровожадная, – сбавила напор Николетта, – просто не люблю лицемерия и вранья. Поэтому у тебя есть небольшой шанс выжить в течение этого месяца, но только если ты будешь со мной совершенно честен.

– А если моя честность тебе не понравится? – спросил Джер.

– Тебе придется рискнуть – все равно у тебя нет выбора, – хихикнула Николетта. – Пошли, покажу твою берлогу, мой новый плюшевый медведь.

Через семь минут юный пилот лежал на кровати в каюте, которую ему отвели. А еще через три секунды он уже спал.

Глава 2

Плутарх в космосе

16 января 2252 года

Джера так вымотала многодневная перегрузка, что он проспал как убитый до полудня. Проснувшись, юноша почувствовал себя бодрым и отдохнувшим. Даже вчерашняя девчонка уже не казалась бедствием. Вот его приятелю Питу как-то довелось неделю везти спецрейсом двадцать сиамских кошек, которые в середине полета вырвались на волю. Когда он после той доставки вернулся на базу, то был поцарапан от ушей до пяток и все время испуганно оглядывался. Джер читал, что такая привычка была у летчиков-истребителей во времена старых войн – они проверяли, не заходит ли сзади враг. А тут всего одна кошка, пусть и крупная, зато говорящая, что оставляет надежду на компромисс. Зря, что ли, курьерам преподают экспресс-курс практической психологии – для лучшего понимания желаний клиентов?