И понимаю, что меня, кажется, лихо подставили.
Глава 2
Ася
Я сбрасываю кеды и подбираю ноги под себя, уставившись в окно. Бабушка всё время ругается, когда я так сижу, говорит, ноги кривыми будут. Но мне удобно, тем более что связи с кривостью ног вовсе нет.
Деревья и электропроводные столбы мелькают быстро, машина мчит по загородной трассе, увозя меня от привычной жизни.
Приехали за мной неожиданно, без звонка и предупреждения. Бабушка долго хмурилась, звонила папе, но о чём они говорили, мне не сказала. Раскраснелась вся, разозлилась, а потом долго обнимала меня у машины, сказала, что теперь нескоро увидимся.
Мне это совсем не понравилось, но уж если так решил отец, то ничего не поделать. Это я в мечтах такая свободная и независимая, а на деле делаю всё, что он скажет. Или бабушка.
Вообще, с отцом у меня отношения не очень. Я для него лишняя. Ребёнок, убивший его любимую женщину. Да, так, к сожалению, бывает и в современном мире. Женщины умирают при родах. Вот и мама моя умерла. Бабушка говорит, что врачи могли успеть спасти только одну из нас, и мама заставила их сделать выбор в мою пользу.
А отец так и не простил. Понимал, что я не виновата, но так и не смог. Поэтому Алиса, моя старшая сестра, живёт в городе с ним, а я в посёлке в области с бабушкой. Она забрала меня, когда мне исполнился год, понимая, что няня и глаза отца, в которых стоит обвинение, мне не дадут любви. А она воспитывала меня в любви, но и в строгости.
– Эх, Аська, – не раз вздыхала, – сирота при живом отце ты.
С папой мы виделись очень редко. Он присылал подарки на праздники, иногда приезжал, но о чём мы могли общаться? Однажды только, когда он приехал слегка под градусом, долго разговаривал с бабушкой в кабинете за закрытыми дверьми, а потом, когда вышел, уставился на меня и долго смотрел. Лет двенадцать мне было тогда. И вдруг неожиданно подошёл и погладил по голове.
– Так похожа на неё, – сказал странным голосом, будто не своим. – Зря я тогда настоял.
А потом его лицо напряглось, будто он крепко-крепко сжал зубы, и папа быстро вышел, сел в машину, где его ждал водитель, и уехал. Не приезжал потом целых два года.
В отцовском доме в городе я была только дважды на моей памяти, познакомилась с родной сестрой, но с ней общего языка найти тоже не получилось. Она иногда приезжала к бабушке, но вела себя так, будто она принцесса, а я её чумазая прислужница. Но в очередной раз, года три назад, в ответ на требование заварить ей чаю, я не сдержалась. Алиса удивлённо похлопала глазами на выставленный ей под нос мой средний палец и больше меня не трогала. Только лицо кривила, будто лимон целиком в рот затолкала.
Сегодня утром, когда я уже собиралась в колледж, приехал человек от отца и сказал бабушке, что мне нужно уехать с ним. Бабуля перезвонила папе, но тот ограничился только распоряжением и сказал, что так надо.
Кто-то может сказать, что я уже взрослая, чтобы решать самой, ехать мне или нет. Да и вообще, давно можно жить отдельно. Но как-то уж так вышло в нашей семье, что ты сам себе не хозяин. Год назад, когда мне исполнилось восемнадцать, я решила жить в общежитии и даже переехала. Но через неделю туда явился какой-то мужчина, сказал, что от отца, и настоятельно попросил вернуться в дом бабушки. На резонный отказ я получила завуалированную угрозу не только себе, но и бабушке.
Я ведь не в лесу родилась, слышала, что за человек мой отец. Плюс ко всему я совершенно неконфликтный человек, иногда мне проще сделать как говорят, чем сопротивляться. Да и очевидно же, толку от моих возмущений в этом случае было бы ноль.
Как и сегодня, когда мне без объяснений велели приехать к отцу.
Странно всё это. Что ему так срочно могло понадобиться?
Когда спустя три часа машина въезжает во двор, отец встречает меня лично. Даже улыбается, а потом просит пройти с ним в кабинет.
– Присаживайся, Ася, – кивает на кресло напротив своего. – Сейчас принесут кофе.
– Я люблю чай.
– Как скажешь, – пожимает плечами.
Мне неуютно под его взглядом. И предчувствие какое-то нехорошее. Этот человек чужой для меня, но по иронии судьбы контролирует мою жизнь.
– Не буду долго ходить вокруг да около, Ася. Ты в курсе, что твой дед оставил тебе кое-что.
– Какие-то ценные бумаги, бабушка говорила.
– Да. Это акции завода, точнее его четвёртой части. Но распоряжаться ты ими не можешь. Дед отписал их в качестве приданого.
Что-то мне кажется, отец лукавит. Как это, принадлежит мне, но распоряжаться не могу? Хотя о чём это я, если они в руках отца, то пытаться заявлять о своих правах бесполезно. Мне с ним не тягаться. Да и что я буду делать с какими-то там акциями?
– Я так понимаю, ими сейчас распоряжаешься ты. Но не волнуйся, папа, замуж я пока не собираюсь.
– Как раз об этом речь и пойдёт. Видишь ли, меня больше данные акции не интересуют, ими лучше заняться человеку, который в них смыслит и желает. Но завещание твоего деда ставит неудобные преграды осуществлению данного решения.
– И ты хочешь, чтобы я отказалась от наследства?
– Нет. Конечно, нет. Во-первых, ты моя дочь и подобное совсем неприемлемо. Во-вторых, слишком много юридической волокиты. Мы сделаем проще: ты выйдешь замуж за человека, к которому перейдут акции.
О!
Я не ослышалась? Мы что, в средних веках?
Меня даже на смех пробивает. Особенно веселит вот это «перейдут». Понятное дело, он их продать решил. И меня заодно. Так ведь удобнее.
– Нет, папа. Если ты не заметил, то на дворе двадцать первый век. Женщины имеют право сами выбрать себе мужа.
На мой смелый выпад отец молча смотрит в ответ. Его взгляд тяжёлый и неприятный.
– Брачный контракт уже составлен и подписан твоим будущим мужем, – говорит он негромко, но от скрытой угрозы в голосе у меня мурашки бегут по спине. – Сейчас ты поставишь свою подпись и пойдёшь в выделенную тебе комнату готовиться к встрече с женихом, которая состоится завтра в два часа.
Я замираю в кресле, вцепившись в подлокотники и ощущая, как леденеют ноги. Внутри клокочет возмущение, а в груди становится мало воздуха. Клетка. Приходит понимание, что, сколько ни дёргайся, выпутаться не получится. Мы с отцом общались мало, но я знаю, что он за человек. Если что решил, так и будет.
– Поверь, Ася. Стас Грачёв, конечно, выскочка и засранец, но это ещё не худший вариант для тебя.
* * *
– Вот, – Алиса небрежно кладёт на кровать длинный чехол и пакет с коробкой, – приличная одежда. Отец просил помочь привести тебя в порядок.
– Я и так в полном порядке. – Скашиваю глаза на запечатанные обновки.
– Ну да, – сестра скептически выгибает идеальную бровь, – твои драные джинсы и фиолетовая толстовка должны очень впечатлить такого мужчину, как Стас Грачёв.
Алиса хмыкает и поджимает губы. А я вдруг внутри вся холодею. Мужчину. Я так была шокирована решением папы, что упустила из виду тот момент, что обычно молодые парни не покупают заводы. А значит, этот Стас Грачёв меня, скорее всего, намного старше. А может, ему лет пятьдесят или даже больше.
Желудок скручивает в приступе отвращения. Хочется в окно выпрыгнуть от одной только вспыхнувшей картинки в голове, как ко мне прикасается мужчина, годящийся в отцы или даже в деды.
– Знаешь, это даже обидно, – продолжает брызгать ядом Алиса, – что таким стрёмным дурочкам, как ты, достаются такие мужики.
– Себе забирай, – бурчу в ответ, пытаясь подавить всё ещё не прошедший рвотный порыв.
– Я бы с удовольствием, вот только наш шизанутый дед оставил этот чёртов кусок завода тебе, а мне болт.
Алиса, когда злится, теряет весь свой гламурный лоск. Правильно говорят, некоторые женщины прекрасны лишь до момента, когда откроют рот.
