Филипп Уайток заметил, что в комнате царила нерадостная атмосфера. Люси Синклер сидела на голубом атласном канапе, красивыми складками струилось парижское платье, из-под которого виднелся кончик крошечной туфли. Она радостно восклицала, любуясь красотой слоников, сделанных из слоновой кости, которых Аделина сняла с полки, чтобы показать. Миссис Лэси сидела в стороне и с неодобрением смотрела на остальных. Не взглянув на нее, муж подошел прямо к Люси Синклер. Кертис направился к стоявшей возле шкафчика Аделине. Филипп уселся рядом с миссис Лэси.
– Неужели, – возбужденным шепотом спросила она, – все южанки ведут себя так кокетливо?
– Тсс, – прошептал он в ответ, – она может услышать.
– О чем вы тут шепчетесь? – воскликнула миссис Синклер. – Надеюсь, не о нас с дорогим адмиралом.
– Я вот думаю, – сказала миссис Лэси, – что после всего вами пережитого ожидала бы от вас больше сдержанности.
– Ах, – возразила миссис Синклер, – если бы вы знали меня раньше, то увидели бы огромную разницу. Однако у меня веселый нрав, и когда попадаю в хорошую компанию…
Разговор удачно перебили вошедшие через французские двери с террасы в комнату учитель и дети. Легкий летний бриз раскачивал занавески, и в комнате вместе с ароматом хвои ощущалась темнота ночи, едва нарушаемая горсткой далеких звезд и взошедшей над ущельем молодой луной. Козодой в исступлении жалобно и настойчиво тянул три свои ноты.
– Эрнест, – воскликнула Аделина, – тебе пора спать.
– Я пришел, чтобы пожелать всем спокойной ночи, – вежливо и сдержанно произнес мальчик и подошел к матери.
Она раскрыла ему объятия.
– Иди же, поцелуй меня поскорее и на этом закончим. – Она намеренно говорила с ирландским акцентом и картинно вела себя с ребенком, будто защищая его от всевозможных опасностей, подстерегающих его в жизни.
– Прекрасные дети! – заметила Люси Синклер, обращаясь к адмиралу. – Как я завидую родителям! Для нас с мужем это большое горе – не иметь детей. Как бы я любила дочь!
– У меня две дочки, – гордо сказал адмирал, – и один сын. Он служит в Королевском флоте.
Аделина звонко поцеловала Эрнеста.
– А теперь, – сказала она, – попрощайся со всеми остальными.
Нисколько не сопротивляясь, Эрнест обнял и поцеловал всех по очереди. Ему очень хотелось подольше оставаться в гостиной, при свете люстры. Обняв Люси, он сказал:
– Я могу прочитать «Бинген на Рейне»[5 - Стихи Каролины Нортон (1808–1877), британской писательницы, поэтессы и социальной активистки.].
Люси обдало сладким дыханием ребенка. Она прижала его к себе и сказала:
– Прочитай для меня, ладно? Я обожаю декламацию.
Миссис Лэси, увидев объятие, подумала: «Уже до маленьких мальчиков добралась».
– Можно, мама? – спросил Эрнест.
– Можно, – величественно ответила Аделина, – только слова не забудь, а то опозоришься.
– Не забуду, – уверенно пообещал он. Встав так, чтобы быть лицом к зрителям, он начал тонким голоском:
В Алжире умирал легионер, солдат,
Без женских слез, забот, что были нарасхват.
Жизнь в теле полумертвом теплилась едва,
Склонился друг над ним, чтоб разобрать слова[6 - Пер. Веры Соломахиной.].
И так далее, до конца, без единой ошибки.
Все зааплодировали, Эрнест покраснел и бросился к матери.
– Кто же в этих краях научил его декламировать так эмоционально и внятно? – поинтересовалась Люси Синклер.
– Жена нашего настоятеля, – пояснила Аделина, – женщина чрезвычайно одаренная. Она обучает детей декламации и игре на фортепиано.
– Фортепиано! – воскликнула Люси. – Кто же из них играет?
Оказалось, что Николас. Опущенные глаза и поджатые губы выдавали его смущение.
– Давай же, – велела Аделина, – сыграй нам ту красивую пьесу Шуберта.
– Нет, мама, – он замотал головой, – я не могу.
– Как же, ведь ты на днях играл ее мне и девочкам, – сказала миссис Лэси.
– Это другое дело.
– Сейчас же подойди к инструменту, – приказал отец.
Николас поднялся и с унылым видом уселся за фортепиано. Он сыграл пьесу почти без ошибок.
– Сколько огня, какой финал! – вскричала Люси Синклер.
– Моя жена разбирается, – сказал Кертис, – ведь она училась музыке в Европе.
– Пусть и она нам сыграет, – предложила Аделина.
– Если бы я выбирал, что мне больше по душе, так это музыкальный вечер, – объявил адмирал, который вообще не различал мелодии.
– Лично мне нравится декламация, – не согласилась миссис Лэси.
– Ах, вы еще не слышали, как читает наша дочь, – сказала Аделина.
Николас, который удостоился аплодисментов за свою игру, вернулся к учителю и молча сел на диван у двери.
– Гасси, – сказал офицер Уайток, – встань и прочитай нам «Атаку легкой бригады»[7 - Стихотворение английского поэта Альфреда Теннисона (1809–1892).].
Без тени улыбки и полная девичьего достоинства Августа встала и нашла подходящее место, вдали от зрителей, чтобы читать громко и с выражением. Несмотря на юный возраст, у нее была яркая внешность, бледное, но пылкое лицо и черные волосы аккуратными кольцами до талии. Произнося слова: «Долина в две мили – редут недалече… Услышав: “По коням, вперед!”» – она слегка взмахнула правой рукой и устремила взгляд вдаль – «Под жерла орудий подставлены груди – Но мчатся и мчатся шестьсот»[8 - Пер. Юрия Колкера.].
Люси Синклер не выдержала и расплакалась. От ее эмоций глаза адмирала наполнились слезами. Аделина обняла Люси за плечи и погладила по спине. Люси рыдала:
– Какое благородство, какой героизм. Ты, Гасси, прочитала великолепно.
– Мне всегда хочется плакать, когда слышу эти стихи, – призналась Аделина, – но слезы мне даются трудно.
Люциус Мадиган, будто бы говоря сам с собой, произнес:
