– Разумеется. Иначе зачем бы я к вам пришел?
– Расскажите мне все по порядку, – предложил Валентин, наконец подойдя ближе и с размаху плюхнувшись на тот самый стул, который показался Роману таким хлипким.
* * *
В течение часа Роман рассказал Валентину все, что мог, об исчезновении Азии. Умолчал он только о письме похитителя и его телефонном звонке. Следовательно, не было произнесено и само слово «похищение».
– Так-так, – произнес Валентин, когда Роман закончил. – Ее фотокарточки у вас с собой?
– Да, конечно. – Роман вытащил из внутреннего кармана довольно внушительную стопку фотографий.
Валентин стал перебирать их и сразу же поразился невероятной и абсолютно нездешней красоте девочки.
– Я могу пока оставить их у себя? – будто очнувшись, спросил Валентин через полминуты.
– Да, – сказал Роман.
– Судя по вашим словам, – произнес Валентин, аккуратно убирая фотокарточки в собственный карман, – вы уже сделали за меня всю работу. Опросили всех, кого можно, прочесали территорию, навели все возможные справки… Извините за вопрос, но что вы в таком случае ждете от меня?
– Разве что чуда, – честно ответил Роман.
– Понимаю, – промычал Валентин. – Что ж, дело очень интересное. С удовольствием возьмусь за него… Простите, – сыщик осекся. – Это, разумеется, неподходящее в данном случае слово – «удовольствие»…
– Сколько? – вдруг резко спросил Роман точно тем же тоном, каким недавно задавал этот вопрос Фигуркину.
– Пока что пятьдесят, – отвечал Валентин.
– А потом? – нахмурившись, поинтересовался Роман.
– Потом только по мере поступления сведений. Если я нахожу что-то существенное, нападаю на след, то попрошу у вас еще – в зависимости от ценности добытой информации… Если же я верну вам вашу дочь…
– То я заплачу сколько угодно, – закончил Роман.
– Это ни к чему, – криво улыбнулся Валентин. – Я не деру с граждан, пользуясь их горем или счастьем…
– Откровенно говоря, – промолвил Роман, – я буду очень удивлен, если вы добудете хоть какую-то ценную информацию. Может быть, только случайно вам повезет…
– Вы забываете, что у меня еще и богатый опыт, – напомнил Валентин, продолжая улыбаться. – И, насколько я понимаю, гораздо больше свободного времени, нежели у вас.
– В последнее я могу поверить, – хмыкнул Роман. – Вы, значит, не работаете?
– Вообще-то вы только что снабдили меня работой, – сказал Валентин, прищуриваясь.
– Не боитесь попасть под закон о тунеядстве?
– Я рискую гораздо большим… Формально говоря, я ведь отбираю хлеб у доблестной советской милиции…
– Да-да, – кивнул Роман. – Не беспокойтесь, я о вас никому не расскажу.
– Я и не беспокоюсь. Вы забыли: я определяю людей с первых минут. В вас я не сомневаюсь: кому не надо, вы обо мне не скажете. А каким-нибудь вашим хорошим знакомым в случае надобности отчего бы и не рассказать? Мои клиенты – надежные люди, и их хорошие знакомые – как правило, такие же…
Роман хотел было обмолвиться, что о практике Валентина узнал от человека, которого трудно назвать надежным, однако промолчал.
– Что ж, вот ваш аванс, – сказал он, кладя подле себя на диван пятидесятирублевую купюру.
После этого Роман вышел, не попрощавшись. Ничего больше не произнес и Валентин.
Как только за гостем захлопнулась дверь, хозяин извлек из кармана пачку фотографий и принялся пристально их рассматривать.
* * *
Со дня исчезновения дочери Роман ни разу не был у своей любовницы Маргариты – неудачливой актрисы, не служащей ни в каком театре, лишь изредка снимающейся в крошечных киноэпизодах.
Но после визита к Валентину Роман отчего-то отправился именно к Маргарите. Ноги словно сами понесли его туда.
– О, какие люди! – с порога улыбнулась ему Маргарита. Впрочем, довольно кисло. – Ну проходи, раз пришел.
Она повернулась спиной и не спеша пошла в свою комнату. Пояс от старого халата волочился за ней по полу, как хвост.
Роман с неприязнью проследил за движением этого хвоста, но все-таки закрыл за собой дверь и стал раздеваться.
Маргарита жила в коммуналке. С Романом они встречались только здесь. Вероятно, у нее были и другие любовники, но при Романе актриса об этом благоразумно помалкивала.
Роман прошел по коридору до Маргаритиной двери в одних носках. Обычно любовница сразу предлагала ему тапки, но сегодня она, как видно, решила напустить на себя обиженность.
«Что ж, тем хуже для нее», – безразлично решил Роман.
Он вошел в комнату и привычным жестом запер дверь на защелку.
– Ну здравствуй, – холодно произнес он, глядя на Маргариту, небрежно развалившуюся на тахте с «Огоньком» в руках.
– Здравствуй-здравствуй, – ответила женщина, не отвлекаясь от журнала.
Роман сел на стул и тяжело вздохнул.
Маргарита подняла на него глаза:
– Что, замотался? Или как там у Чехова говорят: «Среда заела»?
Роман вперил в нее тяжелый взгляд:
– Ты ведь наверняка все знаешь.
– Да, слышала, – беззаботно отвечала Маргарита. – Так она еще не нашлась?
Роман встал и взялся за защелку. Но не успел он ее отпереть, как Маргарита пулей соскочила в тахты и обвила его сзади обеими руками:
– Милый, ну прости, прости меня… Но пойми меня тоже: ты пропал больше, чем на месяц! Ни звонка, ничего… Ну что тебе стоило хоть разочек позвонить, а?
