Во власти чувств. Как они рождаются и как взять их под контроль

Его глаза лучились бирюзой. Я еще никогда таких не встречала. В них отразились бездонные, кристально чистые воды райских пляжей, какие можно увидеть разве что на Карибах или в постах трэвел-блогеров.

Мне хотелось утонуть в этой бирюзе и больше никогда не возвращаться в реальный мир. Его кожа была бронзовой от загара, светлые взъерошенные волосы сияли на солнце, а улыбка завораживала. Ярко-бирюзовая футболка, подчеркивавшая цвет его глаз, плотно обтягивала накачанные плечи – мне хотелось обнять их крепко-крепко.

Звучит довольно банально, не правда ли? Но все именно так и было: это была моя первая встреча с Йонасом. Лето 2009-го, он стоял на пороге моего дома в Берлин-Кройцберг. Стоило мне его увидеть, и у меня закружилась голова, щеки запылали, бросало то в жар, то в холод, а в животе появилась приятная дрожь, и хотелось, чтобы она никогда не заканчивалась. Всего одна волшебная встреча, и биохимия моего организма позволяет сделать простой вывод: я по уши втюрилась.

Втюрилась, строго говоря, – довольно странное явление. Влюбленные будто одержимы кем-то, думают только об одном человеке, болтают о нем часами напролет, забывают о друзьях и семье, поют серенады под балконами, краснеют, заикаются, потеют, не могут спать и хотят без устали строчить эсэмэски, созваниваться и ходить на свидания. Ни на что иное, казалось бы, они уже не способны. И при этом влюбленные панически боятся показаться глупыми или, еще хуже, выглядеть дураками, что в целом – только не подумайте, что я смеюсь над ними, – уже само по себе довольно глупо.

Почему абсолютно здоровый, адекватный человек вдруг теряет самоконтроль? Что заставляет его тело и эмоции так странно реагировать?

Ответ на этот вопрос нашли двое ученых еще в далеком 1954 году. Их открытие – как и свойственно всем великим открытиям – произошло благодаря нелепой случайности. Или, если быть более точной, потому что один из них провалил задание. В 1950-е годы прошлого века в Макгиллском университете Джеймс Олдс, молодой, но уже довольно известный американский психолог, и Питер Милнер, студент отделения нейробиологии, изучали механизмы обучения мозга и их влияние на его работу. Для этого они имплантировали электроды в мозг крыс. Когда крысы направлялись в один из углов клетки, исследователи пускали по электродам небольшой разряд тока. Боль, которую при этом испытывали животные, должна была быстро приучить их избегать дальний угол.

И приучила – всех, кроме Номера 34. Эта крыса вела себя крайне странно: стоило ученым пустить в ее мозг ток, как Она поднимала вверх носик, принюхивалась и бежала обратно в злополучный угол, где ее снова нещадно било током. Это повторялось из раза в раз.

Чем сильнее был электрический разряд, тем быстрее крыса устремлялась обратно в угол, к рычагу. После третьего разряда ученые поняли – Номер 34 хотела, чтобы ее снова ударили током!

Олдс и Милнер никак не могли взять в толк, почему разряд тока доставляет крысе такое удовольствие, в то время как другие стараются его избегать. Тогда они решили провести еще один эксперимент: теперь у подопытных появилась возможность самостоятельно пускать ток при помощи рычага. Стоило Номеру 34 разобраться с незамысловатым механизмом, как она с упоением принялась нажимать на рычаг: казалось, ничто не сможет оторвать ее от этого занятия. Подобно безнадежному наркоману, она забывала есть и пить, ее не интересовал секс, и все, что она делала, – это безостановочно бегала по раскаленным электрическим пластинам к заветному рычагу. Она нажимала на него более 2000 раз в час, пока не довела себя до полного истощения и не умерла.

Что пошло не так в этом эксперименте? Олдс и Милнер просканировали мозг крысы и поняли причину столь странного поведения. Устанавливая электроды в голову крысы, Олдс по ошибке ввел зонд в другую область мозга, и таким образом ток стимулировал не тот отдел, который предполагалось изначально. Подобная оплошность позволила ученым открыть одну из важнейших областей мозга: центр удовольствия.

Разумеется, мозг крысы отличается от человеческого. Множество дальнейших исследований, основывающихся на открытии Олдса и Милнера, показали, что люди тоже обладают центром удовольствия – точнее, целой системой, отвечающей за удовольствие, и ее значение для человека трудно переоценить. На первый взгляд, нас могут смутить и запутать понятия «желание» и «удовлетворение» (последнее подразумевает получение награды, поощрение за что-либо). Однако, если внимательнее взглянуть на функционирование этой нейронной системы, мы придем к выводу, что именно в ней соединяются желание и удовлетворение, образуя тем самым одну из ключевых действующих сил нашего существования.

На первом этапе эта система заставляет нас стремиться ко всему, что обеспечивает выживание. К примеру, когда речь идет о выживании нашего вида, мы испытываем потребность искать еду и воду (ведь так мы не умрем от голода или жажды), стремимся выполнить трудные задачи (тем самым обеспечивая непрерывный процесс развития и познания мира) и, наконец, желание заниматься сексом (ведь так мы гарантируем сохранение себе подобных). Центр удовольствия обеспечивает нам должный уровень мотивации, чтобы, невзирая на трудности, мы стремились выполнить действия, которые принесут пользу и позволят продолжать существование. Деятельность этого центра основана на механизме удовлетворения потребностей.

Сначала мы подчиняемся потребности, затем прилагаем усилия, чтобы получить желаемое, и, наконец, добиваемся того, чего так страстно хотели – это может быть сочный стейк, спортивный курс или дикий секс на кухонном столе, – тогда-то система и переходит ко второму этапу. Здесь мы получаем чистую радость и удовлетворение. Мозг шлет нам послание: «Ва-а-а-у! Это было очень хорошо! Хочу еще!» Воодушевление, которое охватывает нас на этом этапе, мотивирует ставить себе новые цели, достигать новых вершин, чтобы испытать эти чувства снова. Мы подобны тому псу, что вновь и вновь выполняет команды хозяина, чтобы получить желаемое лакомство.

Это перманентное чередование желания и удовлетворения постоянно присутствует в нашей жизни. Оно выступает как своего рода двигатель всего существования. Без центра удовольствия мы, лишенные смысла и цели, забивались бы в темный уголок, обрекая человеческий род на вымирание. Благодаря центру удовольствия мы, напротив, каждое утро поднимаемся с кровати, ходим на работу и, наконец, влюбляемся.

Так неужели влюбленность и любовь – это всего лишь электрические импульсы в нашем мозге? Неужели их единственная цель – обеспечить продолжение человеческого рода?

Оба эти чувства действительно возникают как импульсы, но следующий за ними фейерверк химических реакций, от которого мысли путаются в голове, тело начинает вибрировать каждой клеточкой, а в животе порхают бабочки, ни в коем случае нельзя сводить к простому объяснению «всего лишь импульсы».

Итак, без паники: научные объяснения не отнимут у любви ее загадочности, восторженности и романтичности. Она была и останется мифическим, наиболее сильным и всеохватным чувством, на которое только способно человечество.

Мне кажется, знание о том, где зарождается та самая искра, через какие области мозга и тела она проскальзывает и каким образом запускает на своем пути все новые и новые фейерверки, делает наши чувства лишь более необыкновенными и будоражащими. Вне всяких сомнений, это знание поможет нам лучше понять всех (умалишенных) влюбленных (будь то мы, те, в кого мы влюблены, лучшие друзья или наши дети-подростки). Я бы даже сказала: это знание поможет нам научиться лучше любить.

«Ва-а-ау! Это было очень хорошо! Хочу еще!» Наша система удовольствия

Когда мы по уши влюблены, достаточно одной мысли о ней или о нем (а может, и одного взгляда в глаза цвета бирюзы), чтобы искра запустила нашу систему удовольствия. Научное название для этой системы звучит так: мезолимбическая система. Mesos в переводе с греческого означает «средний» и отсылает к мезэнцефалону, среднему мозгу – месту, где зарождается удовольствие.

Понятием «лимбическая система» мы обозначаем функциональное объединение структур мозга, которые играют важную роль в обработке чувств, воспоминаний и процессов обучения. Частично эти структуры расположены глубоко в мозге, но другая их часть находится в его мантии (паллидуме).

Если обратиться к истории эволюции, лимбическая система – очень древний спутник нашего тела. Это доказывает, что с первых дней существования человека она играла важную роль в сохранении вида и выживании рода. Тогда любовь, желание и удовлетворение, в свою очередь, – это глубоко укоренившиеся в нас чувства или даже инстинкт. Внутри системы удовольствия разгоревшаяся искра путешествует по нервным путям, словно по фитилю – от структуры к структуре. Она воспламеняет нас, как бочку с порохом, и запускает один фейерверк за другим. Мысли о возлюбленных или другие внешние раздражители (как, например, те самые глаза цвета бирюзы) разжигают искру в одной из структур среднего мозга – это исходная точка всей системы удовольствия, так называемая tegmentalis ventralis — область вентральной покрышки. Разгоревшись, искра высвобождает дофамин – гормон желания. Он дарит нам невероятную энергию, заставляет внимание концентрироваться исключительно на цели и мотивирует неотступно преследовать объект желания. Именно дофамин приводит нас в невероятное возбуждение и заставляет сердце биться чаще. Испытывали подобное, когда влюблялись? Дофамин – ключ к нашей радости, и именно с его помощью разгоревшаяся искра путешествует по системе удовольствия.

Комок нервов размером с вишневую косточку, расположенный в переднем мозге, играет в этом процессе главную роль. Именно в эту структуру по ошибке Олдс внедрил электрод у Номера 34. Она представляет собой важнейшее ядро нашей системы удовольствия и потому носит название «центр удовольствия». В целом это ядро можно было бы назвать точкой G нашего мозга или более научно – прилежащим ядром. Как только дофаминовая искра достигает этой пороховой бочки, та начинает выпускать ракеты во все возможные направления: в области формирования чувств лимбической системы, в гипоталамус – центр управления нашей вегетативной нервной системы, а также в кору головного мозга – королеву всех органов чувств. Ее передний участок, скрывающийся прямо за нашим лбом и глазами, играет важную роль для ощущения влюбленности. Речь идет о префронтальной коре[3]. Ее можно сравнить с административным центром нашего мозга: она отвечает за то, насколько мы внимательны, как контролируем свои импульсы и насколько способны планировать сложные, многоступенчатые действия. В нижней секции коры, которая расположена непосредственно за глазами (научное название этой области – орбитофронтальная кора), возникает восторженное, экстатическое чувство радости. Это оно кричит нам: «Йу-ху-у-у-у! Это было просто классно! Идем же, добудем себе еще кайфа!»

Мы способны на все, лишь бы удовлетворить свою потребность. Если это удается, сладостное удовлетворение переполняет нас до краев.

Длительное время исследователи мозга придерживались гипотезы, согласно которой это прекрасное чувство обеспечивается действием дофамина. Сегодня же ключевую роль все чаще приписывают двум другим гормонам – эндорфину и гамма-аминомасляной кислоте (сокращенно ГАМК). ГАМК – важнейший нейромедиатор торможения мозга: именно он мешает дальнейшему движению возбудителя-дофамина. Когда мы держим за руку обладателя глаз цвета бирюзы, когда сладкоежка перестает сопротивляться желанию открыть шоколадку или алкоголик наконец делает глоток вина, ГАМК удовлетворенно потирает ладони и тормозит систему удовольствия: «Окей, ребята! Сворачиваемся! Сегодня у нас выходной!», и тогда острая потребность притупляется. В тот же момент за штурвал нервной системы встают опиоиды. Большинство из вас, должно быть, слышали о них – это вещества, способные облегчить боль или вызвать чувство радости; проще говоря, они могут сделать нас счастливыми. Опиоиды существуют в форме лекарств, но наш организм способен производить их самостоятельно. Об опиоидах вспоминают, когда речь заходит об эндорфинах (эндорфины – от endogen, то есть произведенного самим организмом, и morphin – важнейшего представителя класса опиоидов). Они доводят нас до пиков наслаждения – моментов, когда охватывает эйфория и единственная мысль, на которую мы способны, это: «О да-а-а-а!» В такие моменты мы чувствуем себя счастливыми, удовлетворенными и гордыми.

Гипоталамус – тоже часть лимбической системы и по праву считается мастером воспоминаний. Его роль заключается в перемещении важных для нас вещей из короткой памяти в долгосрочную. Он сохраняет информацию обо всем, что способно запустить фейерверк в нашей системе удовольствия, и действует под девизом: «Это было несравненно! Нам обязательно нужно это повторить!»