Сознание витало где-то далеко, отдельно от тела. Им дали прийти в себя и даже напоили густым бульоном с пряностями, которые, как ни странно, принял желудок. Господи, а вчера они возмущались, что про них забыли. Сейчас же хотелось только одного: чтобы их не трогали, чтобы «инструкторы», колоду им в печёнку, не придумали новую иезуитскую гнусность.
И на этот раз желаниям Ивана не было суждено сбыться, про них не забыли, и к выстроившемся курсантам вышел начальник школы в сопровождении нескольких старших инструкторов. Прихрамывая, опираясь на трость, начальник подошёл вплотную к строю:
– Вольно. Не тянитесь. Знаю, вам сейчас трудно. Но прошу, соберитесь, выслушайте, а потом, обещаю, всем отдыхать.
Хотелось послать этого начальника вместе со всеми его курсами, но что-то заставляло Ивана напрячься и сконцентрироваться. Может быть, столь необычное для армии слово «прошу» или уже возникшее чувство локтя. Ведь и этот ещё молодой мужик с заострившимися от усталости чертами, и другие инструкторы – все бежали рядом, как бы показывая: я не прошу от тебя ничего, что не смог бы сделать сам.
Мозг, освобождённый от необходимости задействовать все свои ресурсы на поддержание работоспособности организма в этом запредельном шестнадцатичасовом марафоне, включался в аналитическую работу, обрабатывая массивы информации, накопившееся за ночь.
И уже сейчас Ивану становилось очевидно, что их осторожно провели по грани, заставив выложиться на пределе своих возможностей. Но провели, можно сказать, мастерски, стараясь по возможности уменьшить вред. А вот в его части смогли бы комбаты, не говоря уже про комполка, так пробежать наравне с бойцами? Не по необходимости, а вот так, подавая пример. Ой, вряд ли. Неожиданно для самого Ивана пришло чувство гордости. Я смог. Я выдержал.
– Итак, товарищи курсанты, вы все успешно прошли последний экзамен, и мы готовы зачислить вас. Осталось уточнить один момент. Курсы добровольные, ваши командиры не сказали? – командир кивнул, отвечая сразу на два невысказанных вопроса. – Да, я попросил не сообщать и да, мне пошли навстречу, но это так. Более того у нас существует договорённость, что всех, кто решит не принимать наше предложение, уже завтра отправим домой, и главное – в личных делах никаких отметок об отчислении стоять не будет. Это же относится к товарищам, уехавшим вчера. Времени у нас мало, а научить необходимо многому, поэтому нужны добровольцы, готовые работать на пределе и немножечко за пределами возможного. Мои требования к самоотдаче вы уже поняли. Легче не будет! Хорошо подумайте и решите, нужно ли это вам? Сможете ли? Время даю до вечера. А сегодня день отдыха, сейчас подъедут машины и отвезут вас в казарму.
Проснулся Иван рывком, открыл глаза, вспомнил, где он, вскочил с койки и растерялся. В казарме царил сумрак, по черноте за окном нельзя было понять, ещё вечер или уже наступило утро, Лишь откуда-то справа приглушённо растекался свет, указывая направление. Иван, наскоро одевшись, подгоняемый нешуточным голодом, устремился на разведку.
Вообще казарма нравилась ему уже сейчас: основательное сооружение, оборудованное, наверное, по последнему слову техники. Чего стоит одно водяное отопление и непонятные медленно вращающиеся под потолком маленькие мельничные лопасти. Опытные служаки уже оценили удобство опоясывающих помещение труб для сушки обмундирования. Конечно, дух от портянок будет стоять ядрёный, но сержант не сомневался, что большую часть учёбы они проведут вне этих стен. Убранство казармы вообще создавало впечатление апартаментов: всё выкрашено в приятные светлые тона, много ламп и, что уж совсем уму непостижимо, на стенах висели настоящие картины в рамах. Сейчас лампы не горели, и разглядеть что-либо было проблематично; впрочем, перед Иваном стояла несравнимо более важная задача – найти жратву.
Путеводная лампа быстро вывела его к столу, стоящему в противоположном от входа торце казармы, за которым, вполне вольно устроившись, читал книгу парень в обычной форме с одной красной полосой.
Иван уже набрал воздуха для приветствия наставника, но ничего сказать так и не успел.
– Тс-с-с, – инструктор приложил палец к губам, – парни спят, щас как гаркнешь, перебудишь всех. Говори тихо. Ты с какого отделения?
– Иван Жуков, с пятого, товарищ инструктор, – понизив голос, ответил Иван. «А ведь на самом деле чуть не разбудил всех», – подумал он.
– Не мой, значит. Зовут меня Илья, а обращаться можешь по позывному – Лист. Сам-то Рыжий небось?
– Никак нет, Жук.
– Жук? Ну, Жук это хорошо, а то Рыжий у нас уже есть. И давай по-простому, просто Лист. Вот если ко мне на занятие попадёшь, там и покозыряешь. А теперь главный вопрос: есть хочешь, Жук?
– Так точно, Лист, как волк!
– Тогда я тебя не задерживаю. Проходи. Осторожно, дверь тугая, а там сам разберёшься, у нас самообслуживание. Тебя уже пять гавриков ждут, но они при всём желании не смогут уничтожить всё, что наши повара вам наготовили.
– Земеля, постой, я тоже жрать хочу.
Обернувшись, Иван увидел приближающегося по проходу бойца. Невысокий, плотный, в одной майке, тот улыбался Ивану, как нежданно обретённому родственнику. Парень производил впечатление основательного и надёжного человека. «С таким и в разведку можно», – думалось непроизвольно.
– Так, а ты у нас кто? – непроизвольно заулыбался и Лист.
– Нэтрэба Остап Петрович, можно просто Писарь.
– Какое отделение?
– Седьмое, товарищ командир.
– Так, Писарь, Командир у нас один, и это не я. Я инструктор, можно Лист. Жрать хочешь? Вон, топай за Жуком.
– Так точно. Жрать хочу, топаю за Жуком.
Отметив непонятное недовольство дежурного, курсанты просто мысленно пожали плечами. А войдя в соседнее помещение, и вовсе выбросили его из головы, переключив внимание на более важные и приятные вещи, такие, как, например, блюдо с пирожками.
– О, Иван проснулся!
Жуков совсем не удивился, увидев тут Белова. Единственный из пятого отделения, пробежавший всю дистанцию до конца, он и на построении выглядел заметно свежее большинства курсантов. Парни, встретившие их, уже поели и сейчас, попивая компот, делились впечатлениями от ночного марафона. Иван с Остапом, слушая в пол-уха, накинулись на еду. Простые щи и каша, но приготовленные мастером без экономии продуктов, были восхитительны. Кашу Иван доедал уже через силу – с величиной порций и он, и Писарь явно переборщили.
– Вы, парни, просто звери, как будто неделю не ели, – говоривший словно сошёл с плаката, иллюстрирующего настоящего арийца. Сероглазый блондин с волевым подбородком и правильными чертами лица, как показалось Ивану, с лёгкой снисходительностью смотрел на его попытки запихать в себя остатки каши.
– А сам, Швед, полчаса назад готов был вместе с посудой всё смолоть, – парировал Белов, обозначив «прямой» в голову, от которого блондин плавно уклонился.
– Ох и непрост ты, Белый. Разведка?
– Бери выше, Олег. Начали учить нас как раз против разведчиков и диверсантов, да не успели. Корпус в окружение попал, а потом и война кончилась
– Так ты в 9-й армии служил?
– Да. А ты?
– В 7-й. У нас тоже спецы были, говорили, что группа чуть ли не напрямую разведуправлению Генштаба подчиняется. Но они никого не учили, дотами занимались. Раз показательные устроили, показали, как можно работать кулаком, ножом, ремнём даже. А потом от нас вышло три добровольца, спортсмены, все здоровые, как быки. А от них парнишка щуплый метр с кепкой. Ох, как он их повалял, и с ленцой так, ну как бы взрослый с детьми борется.
– Швед, а когда у вас эти спецы были? – резко спросил Белов, подавшись к приятелю.
– Дай вспомнить, в середине января, да, где-то так. А что?
– А я с ними провоевал до конца декабря 39-го. Последние группы выходили из окружения уже в первых числах 40-го года, но «призраков» с нами уже не было. Кажется, они в серьёзную засаду попали, потом комдив 163-й говорил, потому и вышла дивизия относительно легко, что финны всё бросили, их ловили.
– Так ты думаешь, это одни и те же?
– Думаю, да. Ножами работали как продолжением руки, – Игорь заговорщицки подмигнул Ивану, – а знаете, товарищи курсанты, что самое главное в моём рассказе?
Белов мастерски выдержал паузу, дождавшись? когда курсанты хором выдохнут:
– Что?
– А то! Скоро мы сами сможем спросить, одна это была группа или нет. Среди инструкторов узнал я двоих, с кем в Карелии воевал.
В комнате наступила тишина, замершие курсанты переваривали сказанное Беловым.
– Твою ж мать, это же Полярный Медведь!
Все с интересом уставились на Писаря. Нет, конечно, то, что их будут учить спецы не хуже осназа, ошеломило и заинтриговало всех, но причём тут полярный медведь?
– Да всё сходится, точно вам говорю! – Остап и курсанты уставились друг на друга с взаимным непониманием. Иван протянул товарищу вовремя оказавшийся под рукой компот.
– На, земеля, выпей, успокойся и по порядку, что сходится и при чём тут полярные медведи?
Выпив стакан залпом, Писарь завис на пару секунд и выдал:
