Ольга Ефимова-Соколова
Лизочка на лодке
1. Очки
Марь-Иванна всегда заставляла меня разоружаться при входе в садик. Так, в пятницу, 20 мая, на колченогий стул у двери раздевалки вывалились старые ножницы, слегка погнутые, но все равно вызывавшие у воспитательницы вздох ужаса, потом блестящий фантик, сверло, укатившееся у папы два дня назад, и бабушкины очки. Все это перекочевало в недра халатного кармана под насмешливый взгляд красавицы Машеньки и завистливый – влюбленного в нее Павлика.
Больше всего было жалко бабушкины очки. У них не хватало одной дужки, зато были толстые стекла. Бабушка долго носила их, подвязывая резиночкой, пока мама не сходила с ней к доктору и не купила новые. За конфеты я давала посмотреть через очки ребятам в садике и теперь думала, как же незаметно вытащить их из кармана обратно.
Очки удалось добыть после завтрака, когда Марь-Иванна покрикивала на ковыряющего манную кашу Павлика. Каждый раз, засовывая ложку в рот, он забавно давился, и я все ждала, что будет. Но он проглатывал нечто рвущееся из него наружу и снова умоляюще смотрел на воспитательницу.
Дождавшись, когда терпение у Марь-Иванны лопнуло и она выхватила несчастную тарелку и разразилась кащеевским криком, я притерлась к ее правому боку и быстро засунула руку в оттопыренный карман. Очки прилипли к измазанным в каше пальцам и выскочили наружу вместе с отчаянно бьющимся сердцем. Зажав их под мышкой, а заодно придерживая рукой сердце, я попятилась к шкафчикам и налетела на Машеньку, несущую к мойке пустую тарелку и чашку с компотом. Эта разиня рухнула как подкошенная, подбив меня под колени. Она умудрилась полностью уделаться желтой жижей и разбить тарелку на миллион красивых осколков.
От ее громкого рева и криков Марь-Иванны я чуть не оглохла, но вовремя уползла к шкафчикам и подсунула под них очки. После этого никакие крики воспитательницы мне страшны не были. Пока мы всей группой ползали и собирали осколки, Марь-Иванна отстирывала желтые пятна на нарядном платьице с бантиком. Машенька всхлипывала и бубнила что-то про уродину в чепчике, которая ее толкнула. А я тихо ликовала. Ведь, наклонившись к Машеньке, Марь-Иванна выронила из кармана сверло. Я засунула его в носок и заулыбалась.
Моя единственная садиковская подружка Галя придуманную шутку оценила бы. Но Галя была далеко – на соревнованиях по фигурному катанию. Для меня, которую выгоняли из всех спортивных секций, фигурное катание было равносильно полетам в космос. Но вернемся на землю.
2. Сверло
На день рождения папа всегда дарил мне инструменты. Вернее, те сказочные предметы, которые лежали у него на столе, а у меня изображали то телефон, то собаку, то кроватку для кукол, то волшебное зеркальце. Его стол стоял в углу нашей комнаты, и с него часто летела стружка, шурупы и гаечки. Уютным солнышком в темноте горела настольная лампа, принесенная с работы, о чем свидетельствовала задорная надпись на плафоне: «На работе не было печали, ежедневно что-то отмечали». Драгоценными камнями на столе лежали золотистые янтарики канифоли1, которые пахли сосной, когда папа расплавлял их паяльником. Мама ворчала, подметая возле папиного стола, но сделать ничего не могла. Папа постоянно что-то паял, сверлил и пилил и не разрешал ничего на столе трогать.
Вот только кошка Кика этого не знала и однажды, нанюхавшись разлившейся у мамы валерьянки, начала нарезать круги по комнате. Сначала она бегала поперек комнаты – с серванта на шкаф и на диван, где мне почти удалось ее ухватить. Тогда она стала бегать вдоль комнаты – с дивана на стол и на шторы.
Когда на шум прибежала мама и согнала Кику со шторы, кошка рванула на папин стол и на особенно крутом вираже снесла его коробочку со сверлами, паяльник и кружку.
Когда папа вернулся домой, паяльник с пылинками канифоли, кружка с отбитым краем и почти целая коробочка со сверлами стояли на своих местах. Заметив неладное, папа запер орущую дурным голосом Кику в ванной, а нас с мамой снарядил на поиски пропавших сверл. Два нашла мама, одно я, а на еще одно напоролся папа. Так что к стихающему «Мау! Мау!» Кики добавилось папино «Ай!» и еще несколько слов, значения которых я не знала, а потому записывала их печатными буквами на листик и прятала за ножкой стола. Родители часто говорили: «Вот вырастешь – и узнаешь!» – и не хотели мне объяснять значения этих слов, и я решила пока записывать их, чтобы узнать потом, когда вырасту.
В пятницу, 20 мая – я специально спросила дату у мамы – я очень хотела быть красивой. А связанное тетей платье, в котором я выглядела как бочка, совсем не сочеталось с моим представлением о прекрасном и с белой косынкой, прикрывавшей бритую голову. Поэтому я засопротивлялась и даже немного поревела, за что мама поставила меня в угол.
Так как все углы у нас в комнате были заняты мебелью, стояла я между диваном и папиным столом. Чтобы не терять времени даром, я решила узнать, смогу ли я поднять папину гирю, которая пылилась там же. Гирю удалось лишь слегка качнуть. Зато за ней я нашла последнее пропавшее сверло и взяла его себе в награду.
На этом мое стояние в углу закончилось, так как мама спешила на работу и пообещала забрать меня пораньше, если я надену злосчастное платье. Мне пришлось уступить, ведь не было ничего более прекрасного, чем уйти из садика пораньше. Тем более что без Гали там было не так весело.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
Канифоль – хрупкое стекловидное вещество из смолы хвойных деревьев, применяемое для более хорошего сцепления разных веществ между собой.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги