Отец кивнул и жадно набросился на пирожки. Красный блеск в глазах постепенно уходил по мере утоления голода.
– Я с вами обоими завтра поговорю, – он посмотрел сначала на дочку, потом на меня. По спине побежали мурашки.
Потом, не говоря не слова, выскочил из—за стола и быстрым шагом вышел в коридор.
– Я сколько раз тебе говорила не дразнить отца, особенно в полнолуние, – укоризненно покачала головой Мария.
– Но мама, – жалобно произнесла Оксана. – Они первые начали.
Но Марии уже не было в комнате, она вышла следом за отцом.
Я вытер холодный пот со лба и осторожно присел на краешек стула.
– А она…
– Нет, – Оксана вытерла слезы. – Мама вампир. У меня чертовски неправильная семья.
– Как собачка ты очень даже симпатичная, – попытался сделать я комплимент.
– А как человек? – шмыгнула она носом.
– А как человек, ты вообще красотка. Давай, что—нибудь перекусим по—человечески, и ты мне расскажешь, что вообще тут творится. И зачем вампиры пытались тебя украсть и кто такой Горан?
Горан задыхался. Тяжелая плита навалилась на его грудь не давая вздохнуть. Он попытался закричать, но из горла раздался хрип переросший в стон. Из тьмы, немигающе, на него смотрели красные глаза.
– Нет, – закричал он и проснулся. Он лежал на огромной белоснежной кровати в большой комнате. Из открытого окна в помещение проникал холодный ночной воздух.
– Упс, – выдохнул Горан и вытер несуществующий пот на своем лбу. Человеческие привычки никак не хотели расставаться с ним. Он встал с кровати и вышел на балкон. Ночной город спал. Наступало время вампиров. Он вернулся в комнату и посмотрел на лежащую в кровати обнаженную девушку. Страшный голод овладел им. Рыча от предвкушения, Горан набросился на нее, впиваясь в шею острыми клыками. Девушка открыла глаза, гримаса страха судорогой пробежала по ее лицу и сменилась наслаждением, когда в ее кровь проникли феромоны, выделяемые из клыков Горана. Она изогнула спину и обхватила ногами бедра вампира.
– Давай, милый, – прошептала томно она. – Сделай это.
– Сделаю, – прорычал он. – Но я не могу есть и трахаться одновременно. Отпусти меня.
Девушка разочарованно опустила ноги и позволила Горану напиться крови из ее шеи. Затем, он откинулся на спину рядом с ней и сытно рыгнул в потолок.
– А секс? – возмутилась девушка.
– Я устал, у меня голова болит, – страх постепенно отпускал вампира и наступало время блаженства.
– Сволочь, – девушка спрыгнула в кровати и стала одеваться. – Не смей мне больше звонить, вампир недоделанный.
Горан отмахнулся. Время убивать своих жертв давно прошло, да и вызвало бы большие подозрения. Это вам не 18 век.
– Повернись, – попросил он.
– Ну, что тебе еще… – голос девушки дрогнул, когда она уставилась в его глаза, свернувшие красным блеском.
– Сейчас ты все забудешь, – мягко проговорил он. – И придешь снова через неделю.
Хлопнула дверь в прохожей и наступил тишина. Горан снова рухнул в кровать и облегченно выдохнул. Убивать было бы проще. Последние капли крови жертвы, когда она издает последний вздох и душа отделяется от тела, самые вкусные. Но как говориться, что имеем, то имеем. Приходится мириться с законами того общества, в котором ты живешь.
Страх снова шевельнулся где—то глубоко внутри, когда он уставился в белый потолок. Воспоминания о тяжелой плите нахлынули на Горана. И так каждый день. Кто—то из людей как—то сказал, что если у вампира нет души, то ему не может ничего сниться. Но никто не предупреждал, что животный страх замкнутого пространства останется с ним навсегда.
Горан боялся спать в гробу. Насмешка природы. Превратившись в вампира, он забрал с собой эту ужасную фобию, которая превратила его в ужасного параноика. Он не мог долго находиться в закрытом помещении, в большом скоплении людей. Страх быть запертым был настолько сильным, что он терял контроль над собой и вырубался. В этом состоянии он был беззащитным как младенец и поэтому всегда предпочитал одиночество общению.
Вампир— клаустрофоб, что может быть хуже. Когда мастер, укусивший его, узнал о его болезни, он в ужасе замахал руками и отрекся от него.
Горану пришлось выживать одному. Научиться осторожности, быть всегда начеку. Потому что, в любой момент он мог брякнуться на землю и потерять сознание на пару минут, пока вампирский организм снова восстанавливал мертвые клетки.
Он научился выбирать безлюдные места, вдали от больших городов, где мог жить, не боясь конкуренции со стороны других вампиров. И пока те дрались за власть, Горан потихоньку строил свою империю. Он ездил по деревушкам выбирал сильных мужчин и обучал всему, что знал сам. А знал он много. Ремарк, Фрейд, Кастанеда, это лишь малая толика того, что он прочитал о душе. Его комнаты были заставлены картинами Пикассо и Сальвадора Дали. Он обучал своих братьев не только боевым искусствам, которые приобрел на улице, но вбивал в их деревенские головы, что путь вампира, это следующая ступень развития человека. И когда он собрал армию, то пошел войной на города. Изнеженные светской жизнью вампиры, сдавались без боя. Привыкшие к сладкой жизни, не желающие умирать, они сдавались без боя, голодным до крови, деревенским вампирам. И когда империя Горана стала одной из самых могущественных, он столкнулся с другой расой, считающих себя высшей ступенью эволюции. Оборотни.
Горан вздохнул. Долбаный Кир мог стать его другом, но стал врагом. Потому что, знал его маленький секрет.
Вампир шагнул в огромный зал и его шаги эхом разнеслись по каменным стенам цитадели. Напротив него, на золотом троне сидел огромных размеров полуголый мужчина, заросший короткой черной шерстью.
– Ты смелый или глупый, раз пришел один, – прорычал он ему.
– А может и то и другое, – парировал вампир, подходя к трону. – Сейчас в городе, везде мои люди и они только и ждут моей отмашки, чтобы прикончить вас всех.
– Люди, – захохотал мужчина, и огромные мышцы закатались под его кожей. – Вы вампиры, а не люди. Ходячие мертвецы. Тупик человеческой эволюции.
– Ну, вы тоже не фонтан, – усмехнулся вампир. – Оборотни, мнящие себя людьми и бегающие голышом по лесу за кроликами. Какую ценность вы представляете для будущего человечества?
– Не смей так говорить, – проревел оборотень. – Это было один раз и в молодости. Мы развиваемся и в отличие от вас, можем размножаться и передавать опыт по наследству.
– А мы просто не умираем, – хмыкнул вампир. – И накапливаем опыт.
Оборотень выдохнул воздух и обреченно махнул рукой.
– Спорить бесполезно, у каждого своя правда. Зачем ты пришел, Горан?
– Я предлагаю перемирие, Кир, – промолвил вампир. – Я больше не хочу крови.
– Да ну, – удивился оборотень. – Совсем?
– Это в фигуральном смысле, – досадливо поморщился вампир. – Все тебе надо разжевывать. Я больше не хочу воевать. Мой клан вырос до таких масштабов, что скоро не останется людей, из которых не пили бы кровь вампиры. И тогда останетесь вы, а я не хочу этого.
– Ты мне угрожаешь? – нахмурился Кир. – Или шантажируешь?
– Констатирую факт. Мы сильнее вас, умнее вас, мы просто бессмертные, в конце концов.
– И слишком самонадеянные, – парировал Кир. – Если мы объединимся с людьми, вам конец. Что ты предлагаешь?
– Мы ограничиваем свои популяции, чтобы люди могли размножаться и жить вместе с нами. Люди, для нас еда, для вас добыча. Без них мы все вымрем.
– И какой мне в этом интерес?
– Прекращение войны и опыт. Я передам вашей популяции опыт, накопленный вампирами за многие столетия. А люди должны забыть о нас, чтобы успокоиться и продолжать размножаться.
