– Я знаю, о чем вы подумали, но об этом можно не беспокоиться, – сказал мужчина и протянул ей большой бумажный пакет, туго набитый предметами в вощеной обертке. – Мы пришли со своими сэндвичами.
* * *
Сама церковная церемония коронации должна была длиться три часа, а потому, как только Мэри с друзьями ухитрились мимолетно, одним глазком увидеть, как Королева входит в Вестминстерское аббатство (они передавали друг другу перископ, обильно восхищаясь изобретательностью Джеффри), задерживаться в том месте смысла было немного. Они решили пробиться к Хайд-парку и попытаться расположиться так, чтобы хорошо видеть королевскую процессию, когда после обеда она проедет по Ист-Кэрридж-роуд. Солнце Лондону в тот день не улыбалось, и в воздухе уже повисла тонкая морось, грозившая перерасти в ливень. Неважно. Они постелили на траве коврик, отвинтили крышки термосов и разлили по кружкам чай. Дух этих юных патриотов какому-то там дождику не подмочить.
* * *
Незнакомец оказался братом мистера Фартинга, со всей семьей приехавшим из Ковентри. Мистер Фартинг, судя по всему, пригласил его на совместный просмотр, нимало не озаботившись сообщить об этом хозяевам. К счастью, все шестеро готовы были сидеть на полу – как и сам мистер Фартинг, объявившийся десятью минутами позже с женой и двумя дочками. Все они сбились в тесный полукруг прямо перед телевизором, и зрителей теперь стало семнадцать.
Комментатор продолжал:
“И вот, вдали справа, в юго-восточном трансепте ждут пэры Королевства. Мы видим, как, облаченные в великолепные одеяния, они сидят, войдя один за другим и пара за парой в это историческое здание по столь знаменательному случаю, их великолепные плечи укрыты мантиями и накидками, украшенными белыми горностаями, обшитыми золотом, а венцы их лежат у них на коленях”.
– Горностаи! – проговорила миссис Фартинг. – Представляю, до чего они, надо полагать, мягкие.
– Все равно что здоровенного персидского кота гладить, – согласилась с ней ее невестка.
“Обозревая пустые хоры, мы видим передний ряд пэресс, тиары их во блеске и переливах, пэрессы сидят напротив своих супругов – пэров…”
– Очень поэтично, правда?
– Очень. “Во блеске и переливах…”
– Прелестные тиары, должна сказать. Как считаешь, они и к завтраку вот так одеваются? Эдак вот: пэр в своих горностаях, а пэресса – в тиаре и всем остальном. “Передай кукурузные хлопья, милая”.
Миссис Фартинг расхохоталась и продолжала смеяться, пока муж не ткнул ее – бережно, однако выразительно – пальцем в бедро. Она обернулась и увидела, как с дивана смотрят на нее в упор Берта, Джулия и Карл Шмидт. Сделала серьезное лицо и вновь уставилась в телевизор.
“…И по-прежнему два незанятых кресла, и ждет в одиночестве юный герцог, королевич по крови. Роскошный золотой ковер укрывает всю алтарную часть храма и смыкается с темно-синим ковром, прячущим под собою черно-белые клетки пола в капелле аббатства”.
– Синий! – сказала Берта. – Я почему-то думала, что он красный.
– Приятно, что он теперь сообщает нам цвета. Помогает отчетливее представить.
“…Сейчас мы смотрим с востока, по-над алтарем, вниз, на зрительские места и, так сказать, по всей длине храма. Вы видите темно-синий ковер хоров, он уходит за пределы нашего поля зрения. По обе стороны от синего ковра, на резных дубовых хорах аббатства, сидят наши досточтимые гости. Взгляните: в пяти-шести сиденьях от нас женская фигура, склоненная вперед, она читает – это великолепная Салоте, королева Тонги”[24 - Салоте Тупоу III (1900–1965) – королева Тонги из династии Тупоу, правила страной с 1918 года; памятна своим ростом – 191 см.].
– Кто? – громко переспросила Джулия. – Кто она? Королева чего?
– Тонги, – уведомил ее Сэм.
– Африканка! Господи, спаси нас.
– Тонга не в Африке. Это в Тихом океане.
– Ну, они ж там все черные, верно? Вы гляньте на нее.
“…Рядом с королевой, восшествовавшей в аббатство нынче утром, двое сопровождавших ее офицеров Гвардии казались карликами”.
– Слыхали? Она привела с собой двух карликов. Где они, вы их видите?
– Ой, да тише уже. Нет никаких карликов. Откуда им там взяться?
– Ну, неизвестно же, что они там в Тонге замышляют.
“Женщина, состоящая на службе у Содружества, и сегодня единственная присутствующая в аббатстве полноправная королева – помимо королев нашей собственной королевской семьи…”
– Слыхали? – Сэм обратился к теще, возвысив голос до предела, отчетливо проговаривая все слова. – “На службе у Содружества”. Поэтому неважно, какого она цвета, верно?
“…И всех их – епископов, пэров, пэресс, а также королевских персон, дипломатических и государственных лиц в великом их собрании – итого присутствует семь тысяч”.
– Гля, семь тысяч! – сказал Фрэнк. – Уйма народу в одну-то церковь, а?
В дверь вновь громко постучали.
– Если в том же темпе продолжится, у нас в гостиной будет столько же, – пробурчал Сэм, а Долл встревоженно встала и отправилась узнать, кто пожаловал.
* * *
Примерно в час дня дождь постепенно стих, и Кеннет предложил прогуляться по Хайд-парку. Процессии не ожидалось еще часа два, не меньше, но Элис и Лора волновались, что потеряют выгодное место обзора, завоеванное ранним прибытием их компании.
– Может, вы его покараулите нам всем? – предложил Кеннет. – А мы с Мэри быстренько прогуляемся вокруг пруда. А следом ваша очередь будет.
– Ну что же! – произнесла Элис, наблюдая за удаляющейся парочкой. – На этот счет выбора он нам никакого толком не оставил, а? Интересно, что бы сказал бедняга Джеффри, увидь он, как его невеста разгуливает по Лондону под ручку с таким-то красавчиком.
– Темный омут она, Мэри наша, – согласилась Лора, качая головой. – Темный омут.
Мэри отдавала себе отчет, как подействовало на подруг такое вот похищение ее для внезапного тет-а-тет. Кеннет же, казалось, держался как ни в чем не бывало. Ненавязчиво прокладывая путь и никаким очевидным образом не обращая внимания на то, что Мэри вложила свою ладонь в его, он вел их привольным маршрутом мимо питьевого фонтанчика и оркестровой веранды, направляясь к памятнику королеве Каролине на западном берегу Змеиного пруда. Они шли против людского потока – почти все спешили к Парк-лейн и маршруту процессии.
– Как думаешь, Элис с Лорой удержат наши места? – спросила Мэри, не желая упустить второй мимолетный взгляд на королевскую карету.
– Должны. Они очень даже способные, по-моему. В любом случае это ж не конец света, если мы их упустим, верно?
Мэри засомневалась, правильно ли поняла.
– Ты же будешь писать что-то о сегодняшних событиях? – спросила она.
– Ой, там сегодня десятки людей уже готовят репортажи. Только если найти какой-то иной угол. Я пытался заинтересовать их людьми с моей улицы, которые устраивают антикоронационную вечеринку, но такой материал никто не хочет покупать.
– Антикоронационную вечеринку? – переспросила Мэри.
– Хочешь верь, хочешь нет, – сказал Кеннет, – есть люди, считающие, что все это дело – попросту глупая забава. Предлагали они вполне веселое. Республиканские песни, карточные игры с колодой без короля и королевы. Думаю, до инсценировки казни самую малость не дойдут.
– Всякие, похоже, люди на свете бывают… – сказала Мэри. – Но ты же не считаешь, что это глупая забава, правда?
Кеннет оглядел толпу вокруг них: тысячи людей, море британских флажков, красно-бело-синие розетки, торговцы, предлагавшие вразнос флажки, вымпелы и всевозможную патриотическую мелочевку, – и произнес:
– Не знаю, что я думаю, если честно. Как-то это несколько чересчур. Рискну сказать, что людям пока еще нужно взбодриться после того, что мы пережили в войну, и тем не менее, знаешь, я в самом деле считал, что все пойдет иначе. Считал, что мистер Эттли нашел путь и мы все двинемся по этому пути вслед за ним. Но вместо этого мы его выперли, и теперь… теперь у нас вот это. В смысле, посмотри только! Когда ты последний раз такое видела? На День победы, наверное.
– Когда был костер в Роухите, – сказала Мэри.
