Смерть за наследство

© Комарова И.М., 2023

© «Центрполиграф», 2023

© Художественное оформление серии, «Центрполиграф», 2023

Заплаканная женщина положила на стол цветную фотографию.

– Вот. Это наша Леночка. Наша девочка… – Голос ее сорвался. Женщина всхлипнула и с явным усилием продолжила: – Уже две недели прошло. Она вышла из школы… мы никогда ее не встречали, школа же совсем рядом с домом! Кто мог подумать, что она…

– Мариночка… – Красивый мужчина, который сидел рядом, осторожно положил руку ей на плечо. – Держись, родная. – Он перевел взгляд на Лизу и тихо спросил: – Может, стакан воды?

Прежде чем та успела ответить, Марина отказалась:

– Не надо воды. Я… – она с усилием сглотнула комок в горле, – я в порядке. Но я хочу… я надеюсь, что вы сможете помочь! Мамина подруга сказала, что вы очень хорошая колдунья!

«Ну, спасибо вам, Ася Семеновна! – Лиза только головой покачала. – Надо же понимать разницу: помочь рассеянной пожилой женщине вспомнить, куда она засунула коробку с документами, и поиск пропавшего ребенка. Тем более от этой фотографии явственно тянет чем-то очень нехорошим…»

– Я не колдунья, – мягко сказала она вслух. – У меня есть некоторые экстрасенсорные способности, но реально я могу не слишком много.

– Я понимаю, – торопливо закивала Марина, явно не веря ни одному слову. – Вы только скажите, Леночка… она жива?

Лиза посмотрела на молодого мужчину – Андрей, он же муж Марины и отец пропавшей девочки. Странно – Марина еле сдерживает истерику, а он почти спокоен. Нет, какие-то отголоски эмоций улавливаются, но это совсем не тревога за ребенка. Был слишком молод, когда дочь родилась, и отцовские чувства до сих пор не проснулись? Или это вообще не отец, а отчим? Лиза перевела взгляд на четвертого присутствующего в комнате человека. Тоже мужчина, но гораздо старше. Судя по тому, что в его лице есть явное сходство с Мариной, родственник. Отец? Похоже. Он тоже нервничает, более того – раздражен, и сильно. Понятно, он здесь только потому, что не захотел отпускать дочь в сомнительное, по его мнению, место одну. Хм, одну? То есть муж дочери не в счет? Ладно, будем иметь в виду, а пока…

Лиза осторожно, едва касаясь края, придвинула к себе фотографию и невольно зажмурилась от сильнейшего ментального удара. Волна черного, почти первобытного ужаса поднялась, но натолкнулась на круговое «зеркало», которое Лиза привыкла держать постоянно, а при первом взгляде на посетителей еще и укрепила. Несколько секунд чернота давила на сознание, потом мрак схлынул, оставив после себя дрожь в пальцах и холодный пот на лбу.

– Что? – нервно спросила Марина. – Вы что-то видите? Вы можете мне сказать хоть что-нибудь?

– Нет, – осипшим голосом ответила Лиза. – Извините, но нет. Я ничего не могу вам сказать.

– Но как же? Ведь Асе Семеновне вы сразу, за один сеанс… Послушайте, если вы хотите… если дело в деньгах, то это не проблема… папа, подтверди, что мы согласны на любую сумму!

– Нет. – Лиза с трудом приподняла правую руку и тут же бессильно уронила ее на стол, постаравшись отодвинуть как можно дальше от фотографии. – Дело не в деньгах. Простите, но я ничем не могу вам помочь.

Старший мужчина резко встал, с грохотом отодвинув стул, и, бросив на Лизу взгляд, полный отвращения, шагнул к дочери.

– Пойдем отсюда, Мариша. Я с самого начала тебе говорил, что это дурацкая затея.

– Это была моя последняя надежда, – прошептала женщина. Взяла фотографию и прижала к груди. – Последняя.

Андрей суетливо вскочил, вклинился между тестем и женой, помогая ей подняться и воркуя что-то ласково-успокоительное.

Лиза снова приподняла руку и спросила у отца Марины:

– Простите, как вас зовут? Вы не представились.

– А в этом есть нужда? – обжег он ее злым взглядом.

– В общем-то нет. Просто я хотела попросить вас немного задержаться.

– Нас? – тут же встрепенулась Марина и попыталась вырваться из заботливых объятий мужа.

– Нет. Я хотела сказать несколько слов только вашему отцу… – Лиза выразительно посмотрела на старшего мужчину, и он, недовольно скривившись, процедил:

– Виктор Петрович. – И совсем другим тоном, повернувшись к дочери, попросил: – Маришка, поезжай, пожалуйста, с Андреем домой. Я не задержусь, выслушаю только, что мне эта ведьма хочет сказать, и за вами.

– Может, мы в машине подождем? – слабо трепыхнулась Марина.

– Домой, домой. – Он ласково подтолкнул ее к дверям. – Я на такси вернусь. И попробуй прилечь, подремать… Андрей, лекарство ей дашь?

– Да-да, конечно, – закивал Андрей, вызвав неприятную ассоциацию с китайским болванчиком.

Лиза даже поморщилась слегка. О, чувства возвращаются, это хорошо. Значит, отпускает. И то, как Виктор Петрович ее ведьмой назвал, почти вызвало улыбку. Он ведь не оскорбить ее хотел, просто квалифицировал. Ася Семеновна назвала ее, Лизу, хорошей колдуньей, а колдунья или ведьма – какая разница?

Тем не менее, когда Виктор Петрович, проводив, а точнее, выпроводив дочь и зятя, вернулся к столу и встал, опершись руками о спинку стула, Лиза посчитала нужным уточнить:

– Я не ведьма. У меня просто есть некоторые экстрасенсорные способности.

– Такие способности и у меня есть, – не скрывая презрения, а, наоборот, старательно его демонстрируя, заявил он. – Дело все-таки в деньгах, так? Сколько вы хотите? Но предупреждаю: ни вам, ни всем прочим ясновидящим аферисткам я не верю. Я здесь оказался только потому, что эта старая дура Ася задурила Маришке голову, рассказывая по ваши необыкновенные способности. Но вы сами сказали, что ничего не можете сделать. Так чего вы хотите теперь от меня?

– Присядьте, пожалуйста, – попросила Лиза. – Вы очень высокий, и мне неудобно с вами разговаривать.

– Нам не о чем разговаривать, – отрезал он, и Лиза на мгновение прикрыла глаза. Увы, мягко подготовить этого человека к страшному известию не получится.

– Ваша внучка мертва, – механическим, без тени эмоций голосом произнесла она.

Виктор Петрович, который уже открыл рот, чтобы сказать очередную колкость, поперхнулся. Не глядя, дернул стул к себе и упал на сиденье.

– Но как?.. Почему?.. Вы же сказали, что ничего не знаете!

– Я сказала, что ничем не могу помочь, – покачала головой Лиза. – У меня у самой есть ребенок, и я не могу сказать матери, что ее дочь убита.

– Кто? – сипло спросил Виктор Петрович. – Зачем?

– Не знаю. Я же говорю, я не колдунья и не ведьма. И где сейчас ее тело, тоже не могу указать… простите.

– Но как же… Вы хотите сказать… Мы ее никогда не найдем?

Лиза промолчала. Она даже не успела разглядеть фотографию, заметила только, прежде чем ее окутала удушливая волна ужаса, много голубого цвета – очевидно, девочка была в голубом платье.

– Вы мне только это хотели сказать?

Лиза вздрогнула и уставилась на мужчину почти с благодарностью – она ведь чуть было снова не нырнула в этот кошмар.

– Нет. Я хотела… извините, это не мое дело, и я не имею права лезть в вашу семью, но я… я просто хочу предупредить: ваша дочь в очень плохом состоянии. Я уж не говорю о том, что у нее аура в клочья, но и невооруженным глазом видно, что этого испытания она не выдержит. Если вы не хотите потерять и дочь, вам надо обратиться к психиатру. Не психологу, не к психотерапевту, а к хорошему, опытному врачу.

– К вам? – К нему мгновенно вернулась вся язвительность.

– При чем здесь я? Я же сказала – нужен опытный психиатр. У меня есть диплом психолога, но за такой тяжелый случай я не возьмусь. – И, предупреждая следующий вопрос, подняла ладонь, словно отгородилась. – И посоветовать, к кому обратиться, я тоже не могу, в этих кругах у меня связей нет. Я думаю, вам не составит труда самому навести справки. Единственное – займитесь этим побыстрее, не откладывайте, не надейтесь, что само пройдет. Не пройдет. Марина на грани срыва, и этот срыв может случиться в любую минуту. Я бы сказала, что ее не стоит оставлять одну.

– Хорошо, я вас понял. – Кажется, впервые за все время Виктор Петрович посмотрел на Лизу без неприязни. – Еще что-нибудь… посоветуете?

Она ответила не сразу. Опустила глаза, потеребила край расшитой цветами скатерти и неуверенно начала:

– Опять-таки это не мое дело… но мне показалось немного странным… скажите, ваш зять, он родной отец девочки или отчим?

– Отец. А почему вы спрашиваете? – насторожился Виктор Петрович. – Он вам не понравился?

– А вам? Впрочем, извините, это меня не касается. Я не могу сказать, что он мне не понравился, я видела его менее получаса и даже парой слов не обменялась. Но он мне показался очень странным. Понимаете, он из вашей семьи выбивается. Я ведь не просто так спросила, родной ли он отец вашей внучки. То, что он не выглядит убитым горем, – это ладно, у мужчин свои понятия о правильном поведении, и вы, например, тоже внешне держитесь очень сдержанно. Но на уровне ауры… У Марины, я уже говорила, она просто в клочья. У вас лучше, но тоже вся на острых углах. А Андрей – словно в коконе. Исчезновение дочери его беспокоит, но это не главная его проблема. Точнее, главной проблемы вообще нет – так, неприятности, но ничего такого, что стоило бы реальных переживаний.

– Думаете, он знает, где Леночка, поэтому и не волнуется? Но вы сами сказали, что она…

– Виктор Петрович! – перебила его Лиза. – Мысли я читать тоже не умею. И даже не могу толком объяснить, чем именно мне этот Андрей не понравился. Но… я вам посоветую одну не очень этичную вещь: наймите хорошего частного детектива, пусть он за вашим зятем последит.

– И конечно, телефончик этого хорошего детектива подскажете? – Если бы Виктор Петрович улыбнулся, то этот вопрос вполне сошел бы за шутку.

– Конечно нет. – Лиза тоже была серьезна. – Виктор Петрович, примите уже это как данность: я не аферистка, не жулик и не пытаюсь наживаться на людях, попавших в беду. У меня нет прикормленных детективов, врачей, юристов или кого там еще, к кому можно направить человека, чтобы потом поделить гонорар. Я вообще не занимаюсь решением чужих проблем, у меня другой способ зарабатывать на жизнь. Поймите, я очень далека от всего, что произошло у вас. Я иногда помогаю рассеянным старушкам найти потерянное, могу немного подкорректировать отношения, настроить на удачу. Но с криминалом, поверите ли, сталкиваюсь впервые.

– И какой же у вас способ заработка? – Теперь улыбка у Виктора Петровича появилась, но лучше бы ее не было. Откровенно гаденькая получилась улыбка. – Живете вы, – он неопределенно махнул рукой, не указывая конкретно на какую-то вещь, а имея в виду всю обстановку квартиры, – весьма небедно. Сплошные кружева.

– Скажите, Виктор Петрович, – мягко спросила Лиза, и мужчина невольно вздрогнул от неприкрытого сочувствия, явно звучащего в ее голосе, – вы каждую женщину воспринимаете как аферистку или как проститутку? Нормальных, обычных, работающих женщин вам встречать не доводилось? – Она встала из-за стола и прошлась по комнате. – Эти, как вы выразились, «кружева», не просто украшение комнаты, это образцы товара. Вы сейчас находитесь в выставочном зале салона «Дамское рукоделие», на двери табличка – не обратили внимания? Небольшое частное предприятие, десяток работниц-надомниц, торгуем в основном через Интернет, но для клиентов, желающих предварительно все посмотреть и пощупать, держим этот маленький магазин-выставку. У нас, видите, и вышивка, и вязаных изделий большой выбор, и кружева авторские. Можно выбрать вещь по каталогу, а можно и заказать по собственному эскизу. Эксклюзивную одежду мы тоже шьем. В общем, любой каприз за ваши деньги. – Она наконец улыбнулась и указала на лоскутное одеяло, украшающее одну из стен. Разноцветные кусочки ткани складывались в пеструю, но легко читающуюся надпись: «ВАША ФАНТАЗИЯ – ВЫЗОВ ДЛЯ НАШИХ МАСТЕРИЦ!» – Никакого отношения к проституции или жульничеству это не имеет. Мы хорошо зарабатываем, но мы зарабатываем честно.

– Кхм… – Он слегка покраснел. – Извините. Я был не прав. Пожалуй… Да, я вел себя недопустимо и сожалею об этом. Просто, когда Мариша сказала, что собралась к какой-то колдунье, которую ей посоветовала Ася… я немного перенервничал.

– Не будем больше об этом, – легко отмахнулась она. – Я понимаю, у вас сейчас сложный период.

– Да уж, сложный. – Виктор Петрович снова помрачнел. – Что ж, спасибо вам большое и… сколько я вам должен?

– Я же сказала, я зарабатываю дамским рукоделием.

– Тем не менее вы потратили на нас время, да и я тут… я чувствую себя обязанным.

– А вы не привыкли ходить в должниках? – Она легко засмеялась, и мужчина с некоторым удивлением понял, что улыбается в ответ. – Хорошо. Видите эту вазу? В ней чудесно будет смотреться роза на длинном стебле. Цветочный магазин в соседнем доме, у них есть доставка. Мне будет очень приятно получить от вас одну темно-бордовую розу.

– Сам выберу, – пообещал Виктор Петрович, внимательно посмотрев на тонкую высокую вазу, больше похожую, по его мнению, на мензурку-переросток. – Еще раз извините, спасибо, всего вам хорошего.

– Всего хорошего, – эхом откликнулась Лиза. Дождалась, пока дверь закроется, и покачала головой. – Хотя что уж тут может быть хорошего.

Лиза действительно не была ни колдуньей, ни ведьмой, ни гадалкой, ни медиумом, ни магом, ни полноценным экстрасенсом. Кое-какие слабенькие способности у нее были, но она никогда не хотела развивать их, учиться управлять ими и вообще относиться к ним хоть сколько-нибудь серьезно. Ее способности напоминали маленькое солнышко: Лиза без усилий могла утешить, поднять настроение, успокоить. У нее не получалось лечить – ну разве что слегка заговорить небольшую ранку или гематому, тоже небольшую, разогнать, но старые или тяжело больные люди начинали чувствовать себя лучше, если она находилась рядом. Мама, Лидия Сергеевна, способности которой были гораздо слабее (она виртуозно зашептывала – сводила бородавки, вот, собственно, и все), настояла, чтобы Лиза училась на психолога, уверенная, что с такими данными дочь выстроит в будущем блестящую академическую карьеру. Или станет известным практикующим психологом – они тоже неплохо зарабатывают. Послушная девочка поехала в областной город, поступать в университет. К всеобщему удивлению, абитуриентка из райцентра, без связей и без денег, поступила на бюджетное отделение. Первые два года училась очень старательно, и, хотя в отличницы так и не выбилась (одна-две четверки в каждую сессию), декан факультета ее заметил, начал привечать и даже подумывал взять ее себе в дипломницы с последующими перспективами на аспирантуру. Но на третьем курсе Лиза влюбилась в выпускника с физического, Сашу Решетовского. Счастливая Лиза не то чтобы совсем забросила учебу, но редкие раньше четверки стали встречаться в ее зачетке все чаще, пятерки практически исчезли, зато появились тройки. Декан несколько раз пробовал поговорить со стремительно скатывающейся по успеваемости студенткой, наставить ее на путь истинный, но в результате махнул рукой и предоставил самой себе. На четвертом курсе Лиза вышла за Сашу замуж и окончательно потеряла интерес к учебе. На диплом она выходила глубоко беременной – во время защиты ей никто даже вопросов задавать не стал. Лиза получила законную тройку и синюю книжечку диплома, а вкладыш с оценками спрятала подальше – все-таки совестно было показывать. Маме Лиза сказала, что у нее в основном четверки и пятерки и что это совершенно не имеет значения, поскольку потенциальные работодатели интересуются не оценками, а рабочими навыками. Кроме того, ближайшие три года она собирается сидеть дома и воспитывать маленькую Машу. А через три года, при отсутствии опыта работы, ее оценки и вовсе не будут никого волновать. Мама повздыхала и мудро не стала просить вкладыш, полюбоваться обещанными четверками и пятерками.

Счастливые молодожены жили в съемной однокомнатной квартире – Саша устроился в солидную фирму и неплохо зарабатывал, мамы тоже помогали в меру сил: Лизина мама больше продуктами, а Сашина – вещами. Правда, одевала она по большей части любимого сына, но Лизу это устраивало: и муж в модной обновке, и семейному бюджету ущерба нет. Когда Машка чуть подросла, а получилась она ребенком спокойным и жизнерадостным, у Лизы появилось свободное время, и она начала заниматься вязанием, вышиванием и прочими приятными делами, которые муж снисходительно называл «дамским рукоделием». Сначала обвязала себя и дочку, а Саше сделала сложного рисунка джемпер – ходить на работу – и домашнюю кофту попроще. Мама получила платье и кофту. И еще одну кофту, которую Лиза хотела подарить свекрови, но та побрезговала «самовязом». Потом мамы и бабушки, гулявшие с детьми на той же площадке, что и Лиза с Машей, начали интересоваться, в каком бутике продают такие элегантные вязаные вещи. А когда Лиза объяснила, что все это – ее личное творчество, одна мамочка осторожно спросила, нет ли возможности и ее дочке связать такую же юбочку? Лиза, естественно, заверила, что возможность есть, и уже через несколько дней малышка щеголяла в новой юбочке, а Лиза получила еще несколько заказов…

Саша, когда узнал, что жена не просто так сидит целыми днями со спицами, а новенькие вязаные вещи, сложенные на тумбочке, уходят с этой тумбочки не куда-нибудь в чулан и не раздаются подружкам, а продаются, причем по очень приличной цене, потребовал, чтобы Лиза оформила ИП. Он был человеком законопослушным и осторожным и очень не хотел, чтобы вдруг возникли проблемы с налоговой.

Маша пошла в садик, и Лиза, не слишком усердно, занялась поисками работы. По специальности устроиться было нереально – молодого психолога без опыта работы, да еще и с маленьким ребенком нигде не ждали. Лиза даже начала задумываться: а не права ли была мама, когда требовала снова взяться за ум и за учебу. «Сам декан тебя на аспирантуру планирует, – уговаривала она. – Такими шансами не разбрасываются, дочка! Сейчас профукаешь, потом спохватишься, плакать будешь, а поздно!» Плакать Лиза не начала, но мысль, что если бы она не «профукала» аспирантуру, то сейчас имела бы стабильную работу, была неприятна.

Тем не менее Лиза особенно не унывала. Ведь все остальное в ее жизни складывалась хорошо. Муж любит, дочка здорова, на все необходимое денег хватает…

Сайт в Интернете, на котором она выложила каталог своих изделий, Лиза завела без каких-либо далеко идущих планов – скорее, чтобы немного похвастаться. Но сайт довольно быстро начал набирать популярность, пошли новые заказы, соответственно, увеличились и доходы. А однажды утром, когда она уже сняла с Маши курточку и отправила в группу, к ней подошла Ася Семеновна, бабушка мальчика Никиты из Машиной группы.

– Я заходила на ваш сайт, – объявила она без долгих предисловий. – Мне очень понравилось. Вы ведь можете брать товар на реализацию, так не хотите ли добавить в каталог вышивку?

– В каком смысле, «добавить»? – Лиза сначала решила, что Ася Семеновна собирается заказать ей что-нибудь для себя или для внука, поэтому немного растерялась.

– Предложить покупателям, – снисходительно улыбнувшись, объяснила та. – Я очень хорошо вышиваю гладью и крестом, а увеличение ассортимента увеличивает интерес. Вы согласны?

– Насчет увеличения интереса абсолютно согласна. А можно посмотреть ваши вышивки?

– Необходимо! Вы же не будете покупать кота в мешке. Пойдем ко мне, я уже все разложила.

– Что, прямо сейчас? – Лиза не ожидала столь стремительного развития событий.

– А чего тянуть? Или вы сейчас заняты? Тогда можно перенести нашу встречу на вечер.

– Хм. Пожалуй… нет, ничего такого, что не могло бы подождать пару часов. Пошли смотреть вышивки!

Вышивки оказались великолепны. Полотенца, скатерти, наволочки, накидки на кресла, салфетки, фартуки, покрывала – Лиза разглядывала и восхищалась. Она тут же, не сходя с места, купила украшенное классическими петухами полотенчико для Маши, скатерть для мамы и фартук для себя (про свекровь она тоже вспомнила, но подумала, что та подарка все равно не оценит, значит, нечего и деньги тратить).

Они с Асей Семеновной очень быстро пришли к принципиальному соглашению, решив, что по деталям договорятся по ходу дела, немного поспорили, как лучше фотографировать изделия для каталога на сайте, и даже немного помечтали о будущем.

– А одежда? – Лиза просто излучала энтузиазм. – Вот этот рисунок, с салфетки, он же просто просится на платье! Вот представьте: простого кроя льняное платье, а на груди и по подолу такие веточки…

– Вы умеете шить? У меня-то ничего сложнее наволочки не получается. А идеи есть, просто шикарные, вот, посмотрите узоры!

– Изумительно, – выдохнула Лиза. – Хочу такую юбку! Но из меня тоже портниха так себе, я больше крючком и спицами, а не иголкой. Ладно, на первое время и этого хватит, а там, может, найдем подходящего человека.

Их самих удивило, насколько быстро нашлась портниха. Знакомые знакомых порекомендовали знакомым… а потом еще одна… и женщина, которая вязала крючком восхитительные игрушки… и молодая художница, которая расписывала чудесными сказочными рисунками все, что попадало ей в руки – разделочные доски, шкатулки, подносы и даже кухонные комбайны. Через год, не считая самой Лизы, в штате «Дамского рукоделия» (именно за это название дружно проголосовали все заинтересованные лица) числилось двенадцать работниц-надомниц, которые трудились не покладая рук и очень неплохо зарабатывали. Каталог пополнялся, заказчиков было все больше и больше, и Лиза думать забыла о том, что совсем недавно искала работу. Работы было невпроворот.

Чтобы не загромождать небольшую квартиру и не «приваживать домой покупателей», она сняла неподалеку двухкомнатную квартиру под офис. Мама этого не одобрила.

– Сами в однокомнатной теснитесь, а для тряпок твоих двухкомнатные апартаменты потребовались! – ворчала она.

Лиза объясняла: ей и двух комнат маловато. Ведь пряжа, ткани, нитки, фурнитура и прочие необходимые вещи закупались оптом, и все это нужно было где-то хранить, так же как и готовые, но не проданные еще изделия. Поэтому комната, отведенная под склад, была забита – не повернешься. А вторая комната стала выставочным залом-магазином. Многие люди, не особо доверяя Интернету, приходили сами посмотреть-пощупать, и это, кстати, приносило существенную выгоду. Потому что женщина, решившая разориться, например, на скатерть, полюбовавшись на разложенные товары, не могла не добавить к этой скатерти набор салфеток, или пару рушников, или фартук, или все вместе. Но маму эти объяснения не убедили.

– А что муж скажет? – привела она убийственный, с ее точки зрения, аргумент.

– Ничего, – легко засмеялась Лиза. – «Дамское рукоделие» Саша доверяет мне, во всех смыслах этого слова.

Лидия Сергеевна с сомнением посмотрела на нее и оставила эту тему. Поняла, что если начнет задавать вопросы, то ответы могут ей не понравиться, и предпочла ничего не знать. Лизу это устраивало, потому что в семейной жизни в последнее время все было не так радужно. И обсуждать это она не была готова.

Лиза всегда тонко чувствовала, как к ней относятся люди, и если сначала Сашина любовь пьянила и кружила голову, то со временем фейерверк чувств превратился в более спокойное, но и более уверенное единение. А потом, незаметно, постепенно, это равенство душ стало перетекать в свою противоположность, в равнодушие. Со стороны – ничего не изменилось. Точно так же, когда Саша приходил с работы, он целовал выбегающих навстречу жену и дочь, точно так же они болтали по вечерам обо всем, что произошло за день, что они видели, слышали, о чем думали. Точно так же они проводили вместе выходные и праздники, но что-то неуловимое начало уходить из их жизни, утекать, словно воздух из проколотой шины. Да, именно так! Если четыре года назад Лиза нужна была мужу, как воздух, сейчас он уже мог обходиться без нее. Семья становилась для него из единственного способа существования просто удобством. Привычкой, но не необходимостью. И Лиза понимала, что скоро начнет превращаться в не слишком радующую обязанность, в обузу.

Она честно старалась восстановить былую гармонию, даже старые конспекты почитала и в Интернете разные полезные советы… увы. То ли время было уже упущено, то ли сама Лиза не умела воплотить умные советы в жизнь. Она принимала людей такими, какие они есть, и, наверное, поэтому люди к ней тянулись. Но играть, притворяться, манипулировать человеком и его чувствами было противно ее природе. Может, она и смогла бы вернуть Сашину любовь, но надолго ли? Сейчас привязать к себе, но через какое-то время, пусть через год, два, он снова начнет отдаляться… И что, начинать все сначала? Провести вот так, на эмоциональных качелях, всю жизнь? Люди, конечно, разные, и кому-то, наверное, это даже понравилось бы, но она, Лиза, в такой ситуации просто возненавидела бы мужа. Хорошо, не возненавидела бы, ненавидеть у нее вообще плохо получалось, но очень устала бы. Собственно, она уже сейчас начала уставать оттого, что приходится постоянно притворяться, делать вид, что они по-прежнему идеальная семья. А потом случилось то, чего Лиза давно подсознательно ждала: Саша начал привирать. Не по серьезным поводам и даже не особо сознательно: дескать, объяснять долго, проще придумать что-то правдоподобное. Но Лиза слишком хорошо его знала, слишком хорошо чувствовала малейшие оттенки его интонаций и прекрасно понимала: врет. И опять. И еще раз. Снова соврал. А тот, кто не искренен в мелочах, когда-нибудь непременно придет и к большой лжи.