На первом семинаре эстрадных авторов в 1973 году авторов было человек пятьдесят. Авторские отчисления шли со всего Советского Союза, а это 15 республик. Причём в республиках был процент больше, чем в РСФСР. В России было два процента, а в Украине – все семь, для поддержания национального искусства. У чемпионов по заработкам авторские доходили до трёх-четырёх тысяч в месяц. «Жигули» стоили пять тысяч.
Про песенников я уже не говорю. Толя Поперечный за одну только «Соловьиную рощу» получал до пяти тысяч рублей. Про других таких мастеров, как Михаил Танич и Леонид Дербенёв, и говорить не буду. Богатые были по тем временам люди.
Да, так вот, артистов в 70—80-х годах было до тысячи, а авторов – тридцать – сорок.
Сегодня, в 2022 году, артистов разговорного жанра в Москве человек тридцать – сорок и авторов, может, человек пятнадцать. Я не имею в виду КВН и «Камеди-клаб», у них там свои авторские коллективы.
Разницу почувствовали?
Сегодня редкий автор может заработать на жизнь авторским делом. Обязательно надо выступать, иначе жить будет не на что.
Но я отвлёкся.
Вторая проблема. Артисты ни за что не хотят называть автора. Они хотят, чтобы публика думала, что это они сами такие остроумные.
По этому поводу есть одна история. Мама одного из авторов Райкина смотрела по телевизору выступление Аркадия Исааковича и сказала сыну:
– Посмотри, какой Аркаша остроумный. Ну, почему ты так не можешь?
В это время Райкин как раз исполнял монолог, написанный её сыном.
Райкин никогда не объявлял автора, но у него на спектаклях всегда были программки, где авторы были написаны.
Е. Петросян в передачах всегда пишет фамилии авторов исполняемого номера.
Про остальных говорить не буду – забывают.
И вот автор сидит перед телевизором, смотрит, какой успех имеет с его номером артист, но свою маленькую долю славы не получает. И соответственно относится к исполнителю.
От того многие авторы стали сами исполнять свои произведения. От желания самим прославиться. И некоторые достигли на этом поприще немалых успехов, Жванецкий и Задорнов стали настоящими звёздами эстрады.
Конечно, Карцев и Ильченко как актёры были куда лучше Жванецкого, но то, что Жванецкий исполняет своё, им придуманное, добавляло ему успеха. А кроме того, мощная энергетика таких исполнителей, как Жванецкий и Задорнов, позволяла им иметь больший успех и собирать большие аудитории. Конечно, Хазанов всё равно как исполнитель лучше Задорнова, да и собирал публику не хуже, но это уже особый случай.
Далее об отношениях автора и актёра.
Авторы, не получая своей славы, требовали от актёров помощи, а именно требовали от актёров доставания дефицита, хождения по начальству.
Там, где устанавливались дружеские отношения, происходил взаимовыгодный обмен. Но всё равно тот же Хайт давил на Хазанова морально, требуя заботы о себе.
В общем, всё это не способствовало взаимной любви.
Как правило, артист начинающий, как мог, ублажал автора, потому что артистов было много, а талантливых авторов – мало. Но впоследствии, войдя во славу, артист освобождался от зависимости, мог и обращался к другим авторам. Иногда разрыв проходил мирно, а порой и не было разрыва, а люди продолжали работать друг с другом. Но бывало, и так друг другу надоедали, что рвали всякие связи.
Ещё один момент: артист, если становился знаменитым, порой терял свою крышу, переставал воспринимать критику, хотел слушать только дифирамбы.
Бывало, став звездой, артист переставал узнавать своих, начинал звездить. Как правило, практически все. Вопрос был в другом: вернётся ли артист в нормальное состояние или так и останется звездить, теряя друзей и авторов?
Где-то к концу 70-х у Хазанова начался такой период. Слава его была огромна. Он выступал на всех «Огоньках», во всех правительственных концертах, все его хвалили, обожали. Ну, крыша и поехала.
Он тогда не очень-то церемонился и со мной, и с Хайтом, и возник заговор авторов против Хазанова.
Инициатором заговора явился Эдуард Успенский по прозвищу Эдюля. Где-то мы все встретились, стали друг другу жаловаться на «звезду», а Эдик предложил объявить Хазанову бойкот.
Он-то, Эдик, и не писал ничего Хазанову, он уже был известным детским писателем, но поучаствовал просто из любви к противостоянию. Он вообще всё время с кем-нибудь враждовал. Больше всего с Михалковым С.В. и Анатолием Алексиным. Они тогда занимали главенствующее положение в детской литературе, и Эдик в борьбе с ними отвоёвывал своё место под солнцем. Он писал письма во все инстанции, выступал открыто против них и добился своего, стал одним из самых известных детских писателей.
Я помню, как ему попытались не дать квартиру в писательском кооперативе. Он написал письма первому секретарю Московского горкома. Причём так написал, что те получались личными врагами Гришина. Короче, не только квартиру дали, но и личный кабинет.
Вот Эдик нас и сплотил. Мы перестали писать Хазанову. Ни Хайт, ни я не стали давать ему номера. А ему предложили выступать в правительственном концерте. Он обратился к Варлену Стронгину. Тот ему, конечно же, написал, но так, что исполнять это было невозможно.
Хазанов сделал правильные выводы, помирился и с Хайтом, и со мной, Эдику больше никогда не звонил. Я понимаю, что обида от этого заговора у него осталась. Но он после этого случая вернулся в нормальное состояние.
* * *
Хайта, наверное, тяготила эстрадная работа, он пытался перейти на большие формы. Написал пьесу для театра Образцова, она несколько лет шла в этом театре. В 1977 году уехал в Израиль его друг и соавтор Феликс Камов (Кандель).
Хайт и Курляндский продолжали делать «Ну, погоди!» вдвоём.
До отъезда Феликса Хайт написал с Камовым мультфильм про кота Леопольда. Камов там был тайно. У Камова, как отказника, не было работы, и Хайт продавал мультфильм под своей фамилией. Впоследствии он стал за этот фильм лауреатом Госпремии. А ещё позже получил Госпремию и фильм «Ну, погоди!», но Хайт её не получил, потому что одна премия у него уже была.
Друг Хайта Григорий Горин вовсю писал пьесы и сценарии фильмов Марка Захарова. Хайт тоже стремился писать для кино. Они с Гориным написали сценарий полнометражного фильма про Шерлока Холмса, где главную роль сыграла их подруга Людмила Максакова.
А в 1990 году Георгий Данелия пригласил Хайта писать сценарий фильма «Паспорт».
Думаю, что его порекомендовал Георгию Николаевичу Горин, жена которого работала редактором у Данелии. Писали втроём: режиссёр Данелия, Резо Габриадзе и Аркадий Хайт. Я думаю, Данелия позвал Хайта как знатока еврейского юмора и языка. Хайт не говорил по-еврейски, но многое понимал.
Фильм вышел уже в 1992 году и получил премию «Ника» за лучший сценарий.
К 1991 году Хайт был обеспеченным человеком. Он получал большие авторские за программы Петросяну, Винокуру и Хазанову. Получал авторские за детские пьесы, за книги и сценарии. Человек он был бережливый и к концу советской власти создал себе подушку экономической безопасности.
Но тут начались смена денег, жуткая девальвация, и все сбережения Хайта накрылись медным тазом. Для Хайта это был очень чувствительный удар. Он думал, что обеспечил себе безбедную старость, но оказалось, что всё надо начинать сначала.
Они с Хазановым поехали выступать в Америку. Хайт понял, что нужно американским евреям, написал себе целую программу по темам эмиграции и в следующий раз поехал уже один и имел там большой успех.
Съездив в Германию, Хайт понял, что там нет газеты для казахстанских немцев на русском языке. Он предложил мне выпустить такую газету. Он уже примеривался к эмиграции. Он же придумал и название газеты – «Треффунг», «Встреча».
Он уехал на гастроли в Германию, а я стал делать эту газету. Предполагалось, что мы подготовим материалы, а продюсер, Миша Фридман, издаст эту газету в Германии и будет продавать её на концертах. Одна Ротару дала у него 48 концертов.
Я заказал хорошему художнику политический коллаж на первую страницу. Заказал Андронику Миграняну политическое обозрение, разыскал российских немцев. Например, я узнал, что артист Вадим Тонков был внуком великого архитектора Шехтеля, и взял у Вадима интервью о дедушке. Сделал полосу юмора и полосу детскую.
Газету надо было отправить не позднее 20 декабря в Германию. Я договорился в издательстве, и мне там сделали макет и даже плёнку. За всё я расплачивался марками. Миша выделил мне тысячу марок, я уложился в шестьсот, причём решил сэкономить Мишины деньги и напечатал к 15 декабря десять тысяч экземпляров. Мы хотели продавать газету по две марки, это двадцать тысяч на троих, – для начала, потом можно было выпускать её еженедельно. Хайт мог жить в Германии, если бы дело выгорело.
Но Мишина жадность всё дело сгубила.
Он вывез газеты только в феврале. Если бы он предложил мне, я бы её вывез в Германию 20 декабря. В результате он стал продавать новогоднюю газету перед 8 Марта и всё дело погубил. А жаль, там в то время уже было под миллион казахстанских немцев.
Кстати, и авторы у нас были неплохие. Танич специально написал сказку про наших правителей. Валерий Шульжик – детские стихи. Ну, и мы с Хайтом тоже сделали неплохие материалы.
Жадность фраера сгубила, а ведь идея была хорошая. А автор идеи, Миша Фридман, он её породил, он её и угробил.
