– Может быть об этом слышал отец Василий? Но боюсь не скажет он нам, раз и в летописи об этом не стал писать.
– Если прямо спросить , наверное, не скажет, а вот когда придет брат Лука надо завести разговор про давние времена, может они случайно и проговорятся.
Глава 2. Третий Китеж
Нечасто в последнее время бывал Лука в городе. После суеты улиц с их пестротой и шумом, старик медленно вошел в храм. Служба уже кончилась, но в церкви не было пусто. Запутавшиеся в горе, в боли, страхе люди судорожно, судорожно протягивали руки к строгим и глубоким глазам, глядящим со стен.
Старик поставил свечку и пошел к выходу. У церковных дверей толпились калеки и нищие. Две старухи пытались успокоить простоволосую женщину, которая закрыв лицо руками, горячечно шептала.
– Нет, не троньте меня, не троньте. Туга давит, криком тут стоит, – она схватилась рукой за горло, – по земле везде течет, разве вы не слышите, земля кричит.
Высокий, худой человек подошел к ней и попросил Луку..
– Помоги ей, отче.
– Бог в помощь тебе, дочь моя. Иди домой, милая, и Бог даст тебе покоя.
Старик благословил ее и как ребенка погладил по голове. Женщина вдруг замолчала, поклонилась ему и, тихонько всхлипывая, пошла от церкви. Высокий человек протянул вслед ей левую руку и оттого стало видно, что правой у него нет.
– Владыка Феодор мужа ее заточил, а жито их приказал пожечь. А Завид еще и дикую виру с их села взял. Ребеночек-то у нее с голоду и помер. Так у них горело, зарево было на все село. Вот забыть она и не может..Вирник вроде по закону виру присудил, но ведь вправду говорят, где закон, там и обид много. А ты слышал, Завида на дороге убили, теперь начнут всех вокруг мучить. еще и не того схватят, обид -то от Завида было много.
– Но уж вряд ли эта несчастная, что плакала, могла кому-то ответить. Не такие убивают.А Завид это тот вирник, у которого шрам на левой щеке?– задумчиво проговорил Лука , вспомнив встречу с Гостятой у ручья.
– Он самый, -проговорил подошедший к ним звонарь, краснощекий, курносый отрок с широко раскрытыми, будто удивленными глазами. – Я слышал про Завида, что раньше до того , как стал вирником, он был другим- книжником, учил детей боярских в Переяславле. Со многими так бывает, ведь и Феодор, когда князь поставил его владыкой, изменился. А потом Завид стал служить Никите переяславскому, чья жена, когда варила суп ,увидела в котле ,как руки ноги и головы варятся. Никита после того видения ушел в монастырь в затвор, а Завид к нам сюда перебрался.
– И каким он стал здесь?
– Ну , насчет вареных рук и ног -не знаю, а как он кричал на слуг- слышал. Я работал у его соседки , Агафьи, ту про которую Даниил говорит «зло зла злее жена зла, всех укоряет и всех осуждает». Приказала она мне забор передвинуть. Что тут началось! Стали они друг за другом следить, друг на друга наговаривать, и мне досталось, и до владыки Феодора дошло, Чем бы все кончилось, не знаю, если бы Завида не убили.А может потому и убили? Может быть хотел Завид откупиться, от Феодора , но не то подарил и не угодил. И слуги его причастны
– Отчего, скажи, отче, тут у нас такое творится, что произошло с епископом?– тихо проговорил подошедший к ним звонарь, краснощекиий, курносый отрок с широко раскрытыми, будто удивленными глазами. – Люди-то по разному думают. Может ищет владыка что тайное, клад какой? А кто говорит, по вере ревнует?
Однорукий пожал плечами.
– Тут что-то не так. Из-за веры не убивают. Истинная вера – она ясная. Много я на свете повидал и скажу тебе, отрок, тот, кто чисто верит, казнить не будет. За ним люди и так пойдут, с радостью. А мучают из-за чего-нибудь простенького. Из-за добытка, серебра, – Так я говорю, отче?
– Истинно это, по доброй вере, и добрые дела. А коли дела злы, то и вера неправедна. Что ж это за лихо у нас в городе? Опять Феодор. А ведь речист муж. Слышал я, как он владыку Леона упрел.
Краснощекий звонарь улыбнулся.
– Ну уж тот и придумал. Мясо по господским праздникам не есть. А теперь горше того стало. Владыка-то Феодор кого в работу кабалит, у кого оружие, коней отнимает.
– Это еще что, – лицо однорукого злобно оживилось. – Многого ты не ведаешь у себя в лесу, отче. Не только простецов, но и монахов, и игуменов и всякий люд немилостиво казнит. И все из-за имения , имения не сыт, как ад.
– И я слышал, – звонарь заговорил шепотом. – Дурное люди говорят. Будто построен терем его на проклятом месте. Стоны там из-под земли слышатся.
Старик строго взглянул на них.
– А не наговариваете ли вы оба на владыку? Он у вас будто второй Сатанаил.
Однорукий ухмыльнулся.
– Ты в своей благости да в лесной тиши, может, и не ведаешь, отче. Да у нас в городе вон смотреть тошно, сколько безбородых. Но кому он бороду порезал, хоть стыдно, да все ж не девки, вырастет, а уж у кого очи выжег или язык вырвал…
Тут звонарь дернул его за левую руку.
– Тише ты.
Мимо них проезжали бояре, дружинники в червленых корзнах, оксамите, позвякивали тяжелые златые гривны. Стоявшие у церкви люди в лохмотьях попятились от этого блеска.
А к Луке подошел отрок в богатом корзно и обратился к нему, указывая на юную княжну, скакавшую впереди бояр рядом с матерью.
– Позволь спросить отче, что ты знаешь про племянницу князя Андрея?
Лука внимательно и пристально посмотрел на юношу. У того был смелый и задиристый взгляд. Даже чересчур смелый, чувствовалась за ним то ли боль, то ли обида.
–Да, девица эта красавицей будет.
Действительно, казалось, в лице княжны Евфросиньи властная и какая-то жесткая красота ее матери Ольги Юрьевны соединялась со страстной натурой отца Ярослава, прозванного Осмомыслом. И это придавало ее взгляду изменчивость и задумчивость.
Отрок же, приехавший с боярином по поручению вдовы князя Святослава Ольговича, раньше редко выходил в город из палат боярина. Ходили слухи, что он его племянник, приехал поучиться посольскому ремеслу. А что ты уставился на княжну?
Плохо тебе удастся играть свою роль опять подумал Лука, но вслух сказал другое
–Говорят, что как и твой боярин, приехала княгиня просить заступничества у брата Андрея. Только дело боярина простое, а вот просьба сестры ему может не понравиться. Зачем ему осуждать Осмомысла за любовницу, когда и у самого в семье не все в порядке…
–Думается мне, лучше, когда князь жене верен,– сказал отрок
– По словам и по взгляду вижу, что не родственник ты боярину, не племянник, как он всем рассказывает.
–Ну, раз ты догадался, то и мне самому надоело скрывать это, как говорится, «Что мы не князья, что ли»
Только князь -то ты сейчас без княжества, подумал Лука, потому у тебя отрок и такой взгляд,
–А почему ты таил, что из младших Святославичей
_- Что скрывать ,из-за нее, из-за Предславы-Евфросиньи. Понял я, что не дадут мне с ней видеться, если откроется, что я тот самый княжич Игорь, отцу которого Святославу друг его Юрий Долгорукий пообещал внучку в жены для сына. Только теперь-то все по-другому.
Да, невеста твоя бывшая уже не про тебя писана, подумал Лука Про эту историю судачили много, даже и сюда во Владимир дошли слухи. Когда князь Святослав умер внезапно, вдова княгиня сидела, как напишут в летопили « в изумлении», но все же догадалась взять клятву с епископа, только не помогло, он все равно сослался с другими князьями, и в результате младшие ее сыновья Святославичи лишились княжеских столов, что были им раньше обещаны. Как говорит Даниил Заточник « Не лгал мне Ростислав князь, лучше мне смерть, чем Курское княжение, так и мужу, лучше смерть, чем жизнь в нищете.» Только княжичу Игорю даже нищего курского княжества теперь не досталось, Отец его дружил с Юрием Долгоруким, и еще давно сговорились они поженить в будущем малых детей. Но князь Юрий уже умер, или, как поговаривают, был отравлен. А боярин Святослава хотел напомнить о той дружбе и просил князя Андрея Юрьевича вмешаться. Но только зря.Не отдаст за него княгиня Ольга Юрьевна дочь могущественного князя, ведь сестры Евфросиньи уже были отданы за королей польского и венгерского.
Заметив, как сочувственно смотрит на него Лука, Игорь понял, что многие уже знают про его судьбу. Когда он упросил боярина взять его с собой, он хотел увидеть свою невесту, потому что он ее почти ненавидел за тот отказ, которого все ожидали. Кажется, ему хотелось высказать этой спесивой, как он думал., княжне свою злость. Но случилось все совсем по-другому.
Кем были те разбойники, которые напали на обоз княгини Ольги Юрьевны, они так и не узнали. Игорь кинулся в схватку как всегда безрассудно, но это и решило исход дела. Так вот они впервые встретились. И когда он увидел ее испуганные глаза , все изменилось. Заметив , как они смотрят друг на друга, боярин посоветовал Игорю не говорить княгине, кто он. И княгиня разрешила своим спасителям сопровождать их.
Он мог иногда видеться и разговаривать с Евфросиньей по дороге во Владимир. Плохо, что теперь была задета не только его гордость.
Ему было тяжело, когда он не слышал ее голоса. Как иногда для кого-то пение в церкви или прикосновение к святой иконе, так для него один голос этой обыкновенной по сути девушки изгонял печаль. Не то, чтобы вся тяжесть и боль кругом исчезали, нет, но все наполнялось какой-то легкостью, как запах первых весенних листьев, беспричинной и истинной. Хотелось смеяться, нет – улыбаться. Наверное, когда так любят женщины, им снится, что они летают.
Он же не мог быть в каменных палатах, в городе, он все время скакал по полям на коне, бродил по лесу. И тогда однажды он узнал как жгло ее воспоминание о нем, об их первой встрече…
