Пограничники, кто в трусах и в майках, кто в кальсонах, недоуменно сгрудились перед ним.
– Всем отбой! Не был команда "в ружо"! Нет нарушеня, нет и команда "к бою"!..
На него, на паяльную лампу в его руке, на голый волосатый зад, свисающий с турника, смотрели во все глаза.
Валера Богомазов спросил, кивнув на турник:
– А этот что там делает?
– Он выходной. Он может, где хочет нахадица.
Триполи спрыгнул с турника и стал натягивать кальсоны. Сердито глядя перед собой, негромко ворчал:
– Скатины, савсем зажралы… Волчары…
И только теперь до пограничников стал доходить весь смысл происходящего. Полумрак, мерцающий в нём огонь паяльной лампы, волосатый от колен до спины зад, и ворчание молдаванина на молдавском и на русском языках, похожее на нелепое оправдание. И страдающий от смеха у входной двери наряд – все это, как детонатор к взрывателю, вызвало раскат хохота. И если до этого кто-то не проснулся ещё от крика Триполи, то от рокочущих накатов, сотрясающих заставу, вскочил, как от взрыва.
Триполи был сильно уязвлен: и самолюбием, и пламенем. Ему одному из всех было не до смеха. Он ходил по заставе и ворчал:
– Ху-у, пакост бешана. Ху-у, худбин голодная…
Щёдский, сдавая дежурному автомат АКМ, подсумок с магазинами, штык-нож, услышав его ворчание, засмеялся.
– Что ты, Миша, вполне симпатичная публика. Ласкают до щекотки, покусывают до экстаза.
– Узнать бы, кто нам эту симпатишну публику суда запустил? – говорил Триполи, оттягивая спереди галифе с кальсонами и, пытаясь в недрах разглядеть не то обожженное место, не то отдельных представителей выше названного сообщества.
Серёжа Сарванов сказал вполне определенно:
– Бактериологическая диверсия, – и кивнул в сторону границы. – Наши лепшие друзья запустили.
– Маленьких таких цзаофанчиков, – добавил Лёша.
– Ху-у, пакост! – воскликнул Михаил и с остервенением зачесал под мышками.
Ребята рассмеялись.
– Смехуёчка вам, – чуть ли не плача выговаривал он.
А невольный носитель "бактериологического оружия", вернувшись с ночного представления, лежал под одеялом, чесался и плакал. Он был, в общем-то, парень не робкого десятка, когда дело касалось себе подобных, но перед такой шпаной – сдался. Понял, что против неё нет у него приёма. И, отбросив застенчивость – собачья жизнь принудила! – был полон решимости, сдаваться. Сдаться на милость начальника заставы. Иначе эти диверсанты совсем заедят, а такой финал его добропорядочная натура принять не могла.
И какая только б.... оскверняет бани? Слава теперь знал, что только там он мог подцепить эту гнусную вошку, и был не рад цивилизации – какая гадость! И если бы сам страдал, тут ползаставы стонет!
3
Из санчасти на заставу прибыла медицинская помощь: старшина срочной службы – медбрат, и рядовой – санитар.
Старшина зашёл на доклад к начальнику заставы, – круглолицый, розовый, с ямочками на щеках и, в столь молодые годы, у него уже проявлялся второй подбородок. На нём был белый полушубок и, вопреки уставу, офицерская шапка с солдатской звездочкой. В нём чувствовалась лёгкая неуставная развязность, леность в движениях. Он даже руку не дотянул до шапки, делая доклад. Майор поймал себя на мысли: сгонять бы такого боровка разок-другой на левый фланг!.. Поднялся и выслушал доклад.
– Товарищ майор, медицинская бригада в составе старшины Кубрякова и рядового Паранитова, прибыла для проведения на вашей заставе дезинсекционных мероприятий против паховой вши.
– Хорошо старшина. Ждём вас, – показал на стулья вдоль стены: садитесь… – Скажите, какие мероприятия должны быть проведены с нашей стороны?
– Первое – весь личный состав должен пройти обеззараживание. Для этого нам нужно помещение. – Старшина, сев, снял шапку, положил её аккуратно себе на колено. Голова с большими залысинами.
– Помещение будет. Личный состав готов. Со службы придут – будут направлены к вам.
– Второе – после процедуры людей надо помыть. И третье – всех нужно переодеть в свежее продезинфицированное бельё. Заменить простыни, постели. Потом мы в помещениях проведем дезинсекцию.
– Сейчас будет затоплена баня. Бельё каптенармус выдаст.
Старшину он узнал, это был тот, кто приезжал за Морёновым, и поэтому спросил о самочувствии своего солдата.
– Его состояние нормализовалось, может через недельку, а то и раньше, выпишем. Просится на заставу. Но предстоит, похоже, ещё некоторое время для адаптации, – ответил старшина. – Щадящий график службы, а лучше направить пока на хозработы или дежурным по заставе, где-нибудь на месяц. Придётся вашему врачу, вашей супруге, – особо выделил он, – за ним понаблюдать. Александр Данилович ею очень довольный остались. Её диагноз и первая помощь были правильными и своевременными. Благодаря им у больного не… – старшина осекся.
В кабинет вошёл капитан Муськин. Он был оживлен, и глаза его выдавали возбуждение. Он сам подошёл к старшине и с некоторой подобострастностью протянул ему руку. Тот поднялся.
– Здорово старшина! Приехал? Вот хорошо. Очень своевременно. Очень! – Муськин хотел ещё что-то добавить, но сдержался. – Так о чём ты?.. Прошу прощение, я, кажется, перебил? – извинения уже относилось к начальнику заставы.
Старшина панибратски, как с равным по званию, пожал капитану руку и, не дожидаясь, когда тот сядет, сел сам. Сказал:
– Да я товарищу майору докладывал о вашем солдатике, о Морёнове?
– Ну-ну. И как он там, бедолага?
– Да поправляется.
Майор уловил перемену в интонациях капитана, кажется, он поменял к Морёнову отношение. В словах прозвучали тёплые нотки. С чего бы это?.. Романов провёл рукой по щеке, по рубцам ещё чувствительным, и на морозе особенно болезненным. По этой причине он не выходил на проверки пограничных нарядов, возложив эти мероприятия на своего замполита, старшину и парторга Пелевина.
Майор снял телефонную трубку.
Капитан, пользуясь занятостью начальника заставы, наклонился к медбрату, стал ему что-то говорить, понизив голос до шепота.
– Дежурный, дайте команду Урченко, Сапелю, чтобы затапливали баню, грели как можно больше воды. Второе, весь личный состав, который есть сейчас в наличии, на дезинсекцию. Подготовьте Ленкомнату для этих целей. Старшина Кубряков вам скажет, что ещё ему необходимо. Каптенармусу Романову быть в каптёрке, готовить бельё к выдаче. Выполняйте!
Положив трубку, майор выжидающе посмотрел на старшину. Тот, почувствовав на себе его взгляд, прервал негромкий разговор с капитаном. Спросил:
– Можно приступать к работе?
– Немедленно. Необходимые распоряжения отданы.
Старшина поднялся и без воинских церемоний направился к двери. Муськин последовал за ним.
Почти в дверях капитан негромко попросил, что майор расслышал:
– Так мы договорились? Дашь мне с пол-литра?
– Конечно, товарищ капитан.
