– Нет.
– Облачко?
– Нет.
– Звёздный пух?
– Нет.
– Снежинка?
– Это имя девочки.
– Ой. Извини. Тогда Сапфириус?
– Слушай, это уже ни в какие ворота не лезет!
– Кристалло?
– Не-е-ет! Гром и молния! Меня зовут Курт. Раз уж тебе так приспичило знать.
Фью склонил голову на плечо и уставился на него.
– Ты что, за дурачка меня принимаешь?
– Нет. Ты не дурачок. Ты зануда-прилипала.
– Но ты же единорог!
– Тонко подмечено.
– А единорога не могут звать «Курт»! Это неподходящее имя!
– Кто тебе сказал?
– Я… ну я не знаю… я ещё понимаю, жук-олень Курт. Кабан Курт, куда ни шло. Но Курт-единорог…
– Тебе придётся с этим смириться.
– О чём только думали твои родители? Столько есть прекрасных имён для единорогов… Турмалин, Метеор, Андромеда… ой, то есть Андромедооо… а ещё…
– Всё это уже было тыщу раз, – перебил его Курт. – А моим родителям хотелось чего-то особенного.
На самом деле Курт понятия не имел, чего хотелось его родителям, он ведь их никогда не видел. Но он не собирался с ходу выкладывать нахальному пернатому всю правду.
– И потому они дали тебе звучное имя…
– Курт, – закончил Курт. – Именно так. А теперь лучше помолчи, иначе мой чудный рог в два счёта сделает из тебя куриную котлету.
– Хи-хи-хи, а ещё ты ужасно смешно шутишь! – расхохотался Фью. – Ты ведь всё равно добрый, хочешь не хочешь.
– Да что ты говоришь? – Курт махнул рогом, поддел толстую ветку, и она с треском рухнула на землю прямо рядом с маленьким Фью.
– Ууупс. – Фью испуганно сжался и больше не хихикал. – И всё-таки, всё-таки… – Он жадно глотал воздух.
Курт выжидательно поднял бровь. Очевидно, нахальная птичка его зауважала. Хорошо бы она теперь отстала на веки вечные. И Курт неспешно потопал дальше, к ручью, где зеленел его свежий завтрак – сочные папоротники. Тишина и покой, наконец-то!
– И всё-таки… всё-таки, – снова затрещало у него прямо над ухом. – Раз мальчиков-единорогов теперь называют Курт, или там Ганс, или Гюнтер… Как же называют единорогов-девочек? Татьяна? Марьяна? Сабина? Регина?
– Если бы ты знал, насколько мне это до лампочки, – отозвался Курт и повернулся к птице белоснежным крупом.
– Вот видишь, Лампочка – уже ближе к особенным именам, но только лучше Огонёк! Вот хорошее имя для единорога! – обрадовался Фью и опять приземлился на ветку точно у Курта над головой. – А ещё лучше Звездосвет! Но если тебе так нравится буква «К», предлагаю Комету! Комета очень похоже на Курта, правда? Тоже с хвостом! Зато звезда. Можно я буду звать тебя Комета?
– Нет.
– Ну давай! Ну что ты всё портишь! Это же только временно, а когда спасёшь принцессу, тогда уж зовись хоть Карл, хоть Фриц – мне всё равно! Кстати, а вот скажи, Комета, правда, что когда пукает единорог, то пахнет розами?
– Ты вообще замолкнешь когда-нибудь? И что за чушь ты несёшь про принцессу? Я ни одной не знаю. И знакомиться не собираюсь.
– Но ты же единорог!
Курт вздохнул.
– Заходим на второй круг?
– Принцессы и единороги созданы друг для друга! Это знает каждый ребёнок!
– Как я уже сказал, ты перечитал сказок, – ответил Курт и загадал желание: вот бы съесть столько фиалок с мёдом, сколько раз ему довелось слышать эти глупости. – Я вот прекрасно обхожусь без принцесс.
– Но если принцесса попала в беду, ты должен ей помочь!
– Ничего я не должен, – настаивал Курт.
– А как же бессрочный договор?
Ну конечно. Естественно, это чудо в перьях знает про договор.
– Какой ещё договор? Впервые слышу.
– Нет, ты знаешь, знаешь! – возмутился Фью. – У тебя ноздри стали лиловые, а так бывает, когда единороги врут!
«Вот чёрт, – пронеслось в голове у Курта. – К тому же мне так не идёт лиловый». Но вслух он сказал не это:
– Просто у меня насморк. От соплей нос тоже меняет цвет.
В носу зачесалось: это означало, что лиловый разгорался всё ярче.
– Тоже враньё! – воскликнул Фью. – От насморка у тебя нос синеет, я точно знаю. Кто ты вообще такой? Что это за единорог, который врёт на каждом шагу и совсем не жалеет бедную принцессу?
