«Ибо человек погряз в тщеславии и напрасной суете».
Порой Джордж завидовал этим людям (например, в течение сорока восьми часов между примеркой брюк в «Алдерсе» и посещением доктора Бархутяна). Не этим конкретно, а завсегдатаям, которые не пропускают ни одного богослужения. Но вера – она или есть, или нет. Возврату и обмену не подлежит. Однажды отец объяснил ему трюк с распиливанием женщины в цирке. Если ты узнал секрет фокуса, то уже не поверишь в магию, как бы ни старался.
Рассматривая витражи с агнцами и статую распятого Христа в натуральную величину, Джордж думал – до чего смешно перенесение этой родившейся в пустыне религии на английскую почву. Банковские клерки и учителя физкультуры, которые слушают истории о цитрах, избиении младенцев и ячменном хлебе, будто это самое обычное дело.
«Отступи от меня, чтобы я мог подкрепиться, прежде нежели отойду и не будет меня».
Священник подошел к аналою и начал надгробную речь.
– Труженик, любитель спорта, прекрасный семьянин. «Кто хорошо работает, тот хорошо отдыхает». Таков был его девиз.
Нет, пастор явно не знал Боба. С другой стороны, если нога человека при жизни не ступала в церковь, трудно ожидать, что после смерти священники расшибутся для тебя в лепешку. И вообще, кому нужна правда? Кому интересно, что Боб пройти не мог спокойно мимо женщины с большой грудью и что в последние годы у него воняло изо рта?
– В сентябре этого года Роберт и Сьюзан должны были отпраздновать сорокалетие семейной жизни. Они полюбили друг друга еще на школьной скамье.
Джордж вспомнил тридцатилетнюю годовщину собственной свадьбы. Боб пьяно обнял его за плечо и заявил:
– Самое смешное – если бы ты убил ее, тебя бы уже выпустили.
«Послушайте, я скажу вам тайную истину: мы все не умрем, но все изменимся, в мгновение ока…»
Нотации закончились, и Боба вынесли из церкви. Джордж и Джин вместе с остальными участниками церемонии собрались вокруг могилы. Пасмурное, грязно-серое небо обещало, что вот-вот начнется гроза. Опухшая от слез Сьюзан с убитым видом стояла на противоположном краю ямы. Джек обнимал мать за плечо, но ему не хватало роста. Бен со скучающим видом стоял по другую сторону от матери.
«Человек, рожденный женою, краткодневен и пресыщен печалями».
Гроб опустили в могилу. Сьюзан, Джек и Бен бросили на его крышку по белой розе. Тишину нарушил какой-то идиот, промчавшийся через церковный двор в машине с музыкой на всю громкость.
«Господа нашего Иисуса Христа, который уничиженное тело наше преобразит так, что оно будет сообразно славному телу Его…»
Рассматривая мужчин, несущих гроб, Джордж подумал, что никогда не видел среди них бородатых. Может, правило такое. Как у летчиков – борода может помешать правильному прилеганию кислородной маски. Наверное, в гигиенических целях. А когда придет их час? Интересно, если каждый день сталкиваешься с трупами, привыкаешь? Конечно, они видят людей уже мертвыми. Само превращение в труп – вот что страшно. Сестра Тима пятнадцать лет проработала в хосписе, а когда у нее в мозгу нашли опухоль, ушла спать в гараж, включив двигатель.
Священник попросил всех прочесть «Отче наш». Отрывки, с которыми он был согласен, Джордж произнес громко (хлеб наш насущный даждь нам днесь… не введи нас во искушение…), а все остальное пробормотал неразборчиво.
«Да пребудет с нами милость Господня. Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа… аминь…»
– А теперь, леди и джентльмены, – в голосе священника появились бойкие нотки лидера скаутского отряда, – я бы хотел, от имени Сьюзан и всей семьи Грин, пригласить вас помянуть усопшего в кафетерии, который находится рядом со стоянкой, через дорогу.
– Терпеть не могу все эти дела, – передернулась Джин.
Они прошли по гравиевой дорожке к выходу с кладбища в толпе негромко переговаривающихся, одетых в черное людей.
– Я тебя догоню, – сказала жена, тронув его за локоть.
Джордж хотел спросить, куда она собралась, но Джин уже повернула назад, а к нему подошел Дэвид Симмондс. Бывший коллега с улыбкой протянул руку.
– Привет, Джордж.
– Привет.
Дэвид ушел из «Шефердс» лет пять назад. Джин пару раз сталкивалась с ним в городе, а Джордж практически потерял связь. Нельзя сказать, что тот ему не нравился. Будь все такими, как Дэвид, дела в компании шли бы значительно лучше. Он не рвался в начальники, не перекладывал ответственность, хорошо соображал и исповедовал современный экологически рациональный подход, благодаря которому компания завоевала Корнуолл и Эссекс. Однако одевался Дэвид при этом роскошно, одеколоном пользовался весьма недешевым и держал в машине кассеты с классической музыкой. Когда он объявил, что уходит на пенсию, его сочли паршивой овцой в стаде. Обиделись, что работа, которой они посвятили всю свою жизнь, оказалась для него чем-то вроде хобби. И никаких целей. Фотография. Путешествия. Планеризм.
Теперь, когда Джордж сам ушел на пенсию, он смотрел на это под другим углом. Он вспомнил, как Джон Маклинток с плохо скрываемой завистью изрек, что Дэвид «никогда не был одним из нас».
– Рад тебя видеть, – сказал Дэвид, пожимая Джорджу руку, – хоть и при столь печальных обстоятельствах.
– Такой удар для бедняжки Сьюзан.
– Она справится.
Сегодня, например, на Дэвиде были черный костюм и серая водолазка. Другие могли счесть это неуважением, но Джордж понимал, что Дэвид все делает по-своему и не хочет быть частью толпы.
– Чем занимаешься? – спросил Джордж.
– Я думал, смысл ухода на пенсию заключается в том, чтобы ничем не заниматься, – засмеялся Дэвид.
– Это правда, – улыбнулся Джордж.
– Ну что ж, надо отдать последний долг Бобу, – Дэвид повернулся к двери.
Джордж редко испытывал потребность продолжить разговор, но теперь они находились в одинаковом положении, и ему нравилось беседовать с Дэвидом на равных. Гораздо приятней, чем есть сосиски в тесте и рассуждать о смерти.
– Ты уже прочел сто лучших романов всех времен?
– Ну у тебя и память, – вновь засмеялся Дэвид. – Бросил эту затею, когда добрался до Пруста. Не осилил, перешел на Диккенса. Одолел семь, осталось восемь.
Джордж рассказал о студии, а Дэвид – о поездке на Пиренеи. «Три тысячи метров над уровнем моря, и всюду бабочки». Они порадовались, что ушли из «Шефердс» до того, как был подписан контракт на обслуживание с Джимом Бауманом и девочка из Стивениджа потеряла ногу.
– Пойдем. – Дэвид подтолкнул его к двери. – Если останемся на улице, нас не поймут.
Услышав за спиной шаги, Джордж обернулся и увидел Джин.
– Я сумочку забыла.
– Представляешь, я встретил Дэвида, – сказал Джордж.
– Здравствуйте, Дэвид, – чуточку растерянно ответила жена.
– Рад встрече, Джин, – протянул руку Дэвид.
– Я тут подумал, давай как-нибудь пригласим Дэвида на ужин, – с энтузиазмом предложил Джордж.
Его собеседники ошеломленно переглянулись, и он подумал, что дал маху: негоже размахивать руками и разбрасываться приглашениями на поминках.
– О, мне не хотелось бы заставлять Джин стоять у плиты, чтобы накормить меня ужином, – сказал Дэвид.
– Джин будет только рада. – Джордж засунул руки в карманы. – А если ты согласен рискнуть, я могу приготовить вполне съедобное ризотто.
– Даже не знаю…
