Мосластый дядька энергично кивнул, потом, разведя плечами, что-то сказал своим приятелям: дескать, не может полиция без меня справиться, придется подсобить – и энергичным шагом заторопился на призыв.
– Вот что, Василий, – добавив строгости в голос, сказал толстяк, – расскажи, что ты там видел вчера ночью? Следователь из прокуратуры интересуется.
– Ага, – с готовностью отозвался мосластый. Запустив руку под рубаху, он усиленно зачесал торчавший пук волос и заговорил: – Значица, так… Я как раз домой возвращался. С ребятами малость засиделся… – От тощего потянуло крепким перегаром, но не тот случай, чтобы кривить нос, так что ради дела можно и перетерпеть. И подполковник уверенно держался, даже носом не повел.
– Я это понял, – перебил подполковник Северцев, – продолжай дальше. О главном говори.
– Тут подхожу я к дому, а там в дальних кустах машина какая-то стоит. Думаю, что за дела, куда это он полез? У нас ведь никто туда машину не ставит, там ведь у нас лужайка разбита, детская площадка с песочницей, а этот приперся! Мы всем двором решили это место не занимать. Я еще ближе подошел, думаю, надо поговорить с этим нахалом, в глаза ему посмотреть, устыдить, – с чувством произнес Василий. – А потом думаю: а на какой хрен мне это надо? Детей-то у меня нет! Пусть разбираются, кому это положено. Еще неизвестно, что там за люди сидят… Вот я и ушел.
– Понятно, – спокойно отозвался следователь. – А вы случайно не рассмотрели марку машины?
– «Опель» это был, – уверенно произнес мосластый, показав в кривой улыбке щербатый рот. – У моего свояка точно такая же! Он все ее хвалит, а я так думаю, лучше нашего «уазика» ничего не сыщешь! Везде пройдет!
– А цвета какого?
– Сказать сразу трудновато, все-таки это ночью было. Но кажется, темно-зеленого.
– А может, вы рядом с машиной видели каких-то людей?
– Баба там была!
– Вы уверены? – переспросил Жилинский.
– Это точно! Машина без света стояла. А внутри кто-то шевелился. Думал, может, уединилась парочка, и такое бывает. А потом задняя дверца открылась, и из нее баба какая-то выскочила и в ту сторону пошла, – махнул он рукой в сторону банка.
– Точно это была женщина? – переспросил Жилинский.
– Разве я бабу от мужика отличить не могу? – едва не обидевшись, ответил мосластый. – Бедрами так закачала, что у меня дыхалку всю сперло.
– Это оттого, что куришь много, – строго заметил подполковник, – бабы тут ни при чем.
– Если бы я не курил, так был бы таким же толстым, как ты, Петрович, – смеясь, ответил мосластый.
Поймав недоуменный взгляд следователя, подполковник Северцев пояснил:
– Мы с ним десять лет за одной партой просидели.
– Друзья, значит, – протянул Жилинский, задумавшись о чем-то своем.
– Можно и так сказать.
– Значит, свидетелей больше не обнаружилось?
– Мы тут многих порасспрашивали. Но как будто бы никто ничего не видел.
– Ладно, все ясно, – кивнул Афанасий, – давайте посмотрим на месте.
Не дожидаясь ответа, Жилинский зашагал по тропе, ведущей прямиком к проему. Не иначе как пацаны протоптали, когда за яблоками лазали… Подошел к месту, где стояла машина: трава подле кустов была примята, и в грязной лужице отчетливо отпечатались протекторы шин. Вне всякого сомнения, следы от иномарки – слишком красивый узор. Хоть фотографируй да на стену потом вешай вместо картин!
Согнувшись, Жилинский ковырнул пальцем след – совсем свежий, вполне мог быть оставлен машиной, что дожидалась здесь преступников, ограбивших банк. Надо будет сказать экспертам, чтобы поработали на стоянке, может быть, что-нибудь и откопают интересное. Среди примятой травы следователь рассмотрел несколько пар следов от обуви, некоторые из которых просто пересекали площадку, уходя куда-то в неизвестность, в глубину двора, явно принадлежавшие посторонним людям. Его интересовали те, что топтались на одном месте, – этими людьми вполне могли быть преступники.
Увлекшись осмотром, Афанасий не заметил, как наступил в глубокую лужу, увязнув по самые щиколотки.
– Вы бы поосторожнее, товарищ полковник, – предупредил толстяк. – Дождь был, тут грязь повсюду.
– Я уже догадался, – буркнул Жилинский, – вляпался тут… По самые… Черт!
По крайней мере, тут было три пары ног. Успели натоптать. Один след, отпечатавшийся у самых протекторов машины, был особенно интересен – нажим приходился на носки (так получается, когда спускаешься со ступеньки или с водительского кресла). Потоптавшись на пятачке земли, две пары ног потянулись в сторону проема. «А это еще что такое? – присел он на корточки. – Похоже на шпильки». Так оно и есть – женский след! Значит, этот Василий не соврал. Нога у незнакомки предположительно тридцать седьмого размера.
Как же тебя звать-величать, красавица?
Подполковник не вмешивался, стоял в сторонке, выражая сочувствие исследованиям Жилинского тяжеловатым посапыванием.
– Товарищ следователь, – услышал Жилинский за спиной вкрадчивый негромкий голос.
Повернувшись, Афанасий увидел невысокого молодого мужчину лет тридцати, на узких бледных губах которого застыла смущенная улыбка.
– Вы что-то хотели сказать?
– Дело в том, что я живу в этом доме, – показал он на высотку, стоявшую за спиной.
– Я вас слушаю, – выпрямился Жилинский. – Вы что-то видели? – спросил он как можно мягче, желая расположить к себе собеседника. Даже улыбнулся, стараясь прибавить собеседнику храбрости.
– Мне кажется, я видел людей, ограбивших банк.
Столь откровенная удача случается не всякий день, ее важно не спугнуть. Птица-то капризная, возьмет и взмахнет на прощание крылом.
– Вот так, – произнес Афанасий спокойным голосом, почти без всяких интонаций. – И на каком этаже вы живете?
– На предпоследнем.
– Высоко… Расскажите, что вы видели.
– Дело в том, что у меня есть скверная привычка работать по ночам. А потом я веду большую переписку с друзьями в онлайне. Кто-то из них в Америке живет, кто-то на Дальнем Востоке. У нас глубокая ночь, а у них уже день, вот и изворачиваюсь, чтобы пообщаться. А тут как-то вышел на балкон, немного свежим воздухом подышать, ни о чем серьезном не думаю, просто стою курю, наслаждаюсь жизнью – и вдруг какой-то звон слышу. Не то чтобы стекло разбили, а как будто его зацепили, что ли. Возможно, если бы это было днем, так я бы на это даже внимания не обратил, слишком много различных звуков: машины гудят, крики со стороны улицы раздаются, телевизор работает, да мало ли еще чего может быть! А тут ночь, машина, никого нет. Вот поэтому я его и услышал, он очень отчетливо прозвучал. Я посмотрел в ту сторону, откуда звон раздавался, и увидел на балконе банка мужчину, собравшегося влезть в оконный проем. Он хорошо был виден. Не знаю почему, может, на фоне белого здания, а может, потому, что луна выглянула. Он постоял немного, как будто к стекольному звону прислушивался, а потом внутрь шагнул. Признаюсь откровенно, у меня сначала даже мыслишка такая промелькнула: а может, это какие-нибудь грабители? А потом подумал: какие тут могут быть грабители! Это ведь не Дикий Запад, не дилижанс какой-нибудь, который могут ограбить. Если бы чего произошло, так полиция наверняка бы уже подъехала. А тут они свободно так действовали, без суеты, как если бы работали в этом самом банке. Тогда я предположил, что это какие-нибудь рабочие, в дневное время не сумели стекло поменять, все-таки народ, суета, вот поэтому решили оставить на ночь. Я сигарету докурил и в комнату вернулся, а вот утром уже вспомнил про этого мужчину, когда узнал, что банк ограблен.
– Значит, вы видели, как он входил в проем, а как выходил из него, не заметили?
– Нет… – пожал плечами собеседник. – Мне по скайпу позвонили, я ушел и больше не возвращался. Почти до утра разговаривал.
– Что ж, вы нам очень помогли. В какой квартире, вы говорите, живете?
– В шестьдесят третьей.
– Вы не будете возражать, если мы к вам наведаемся как-нибудь?
– Чем смогу, тем и помогу.
Мужчина ушел.
