– Не знаю. Наверное, не получится. Ты же понимаешь, в какое время мы живём. Всем правит капитал и связи. В армии не служат только детки больших начальников – они за границей все сидят, жизнью наслаждаются. Им все можно делать. А нашего брата обычного простого человека в «нашей раше» гребут служить за милую душу. Страна большая. Надо кому-то наши границы да толстосумов наших новоявленных защищать от врагов, ими же и придуманными, чтобы они могли свои капиталы умножать. Такая вот несправедливость. Одним можно все, а другие должны за них отдуваться. Знакомых у меня таких хороших нет, кто мог бы помочь отмазаться от армии. Денег тоже нет на взятку военным или врачам. А болезни, при которых в армию не берут, тоже отсутствуют. А сейчас гребут в неё всех подряд. Хромых, косых, слепых, больных. Ребята рассказывали, комиссию в военкомате 500 человек за час проходят. Да я и на себе это знаю. Когда учился в школе, у нас было 5 классов моего возраста, однажды для всех нас устроили медицинскую комиссию, которую организовал военкомат. И всех признавали годными к строевой. Надо быть полным кретином или инвалидом 1 группы, чтобы не пойти в армию. А так с любой болячкой загребут. Даже больных онкологией. Так что придется идти. Но ты же меня подождешь? Или роди мне сразу двоих ребят, то и в армию не пойду. Когда у тебя есть двое детей, в армию не берут. Это я знаю точно.
– Ты их сначала еще сделай. Думаешь, так просто? Потом, их содержать надо, поить, кормить, воспитывать. Ты сможешь их обеспечивать и не зависеть от родителей? У тебя есть хорошая работа, свое жилье?
– А ты уже пробовала их делать?
– Пробовала.
Ну и что, получилось?
– Как видишь… Нет у меня никого.
– Ничего, будут… Может, еще попробуем?
– Обойдешься. Ещё успеешь.
– А когда?
– Когда время придёт, да рак на горе свистнет… Всё Вадик, мне пора домой…
А потом Вадим провёл её домой, на квартиру, которую она снимала с подругой. Девушка не согласилась остаться на ночь в гостинице и спать с Вадимом в одной кровати, как он её не уговаривал. А возможность оставить её у него была. На этаже гостиницы, где они с ней находились, не было дежурного работника, и никто не следил за приходом и уходом гостей к проживающим в ней.
ГЛАВА 4 Первый секс
А ещё через неделю у Тани с Вадимом всё же случилось всё, что касается близких отношений, и о чем он так давно мечтал.
Первый раз это произошло так.
После танцев в её поселке они, как обычно, погуляли немного по улице. Стояла вторая половина декабря, приближался Новый год, настроение было приподнятым. А на улице оставаться было холодно, сыпала в воздухе мелкая ледяная крупа, укутывая всё больше белым дома, деревья, землю.
И ребята пошли к Тане домой, в её квартиру.
Родителей дома не оказалось. Таня знала об этом, когда привела Вадима к себе. Родители отлучились в гости к родственникам, где и задержались, весело проводя время. Они всегда задерживались, когда посещали родных. Могли вернуться под самое утро. Так было и теперь.
Младшая сестра сладко спала в своей комнате, и помешать им не могла, и Вадим с Таней остались в комнате девушки вдвоём.
Они сначала стояли посреди комнаты и целовались, и Таня делала это умело. А потом оказались на её небольшой деревянной кровати, где опять стали целоваться.
Вадим расстегнул ее белую кофточку, несмело забрался рукой под лифчик, трогая её мягкую большую грудь, ожидая, что она его остановит, а потом стянул до коленей её белые тонкие трусики. Девушка сопротивлялась вяло, скорее, лишь для приличия, чтобы он не подумал о ней плохо. Вадим ей нравился, и она хотела того же, что и он.
Освободив себя от брюк, парень выпустил на свободу и своего крепкого дружка, который был настолько возбуждён и рвался в бой, что готов был прямо сейчас взорваться и выпустить из себя всё то, что в нём находилось.
Девушка лежала поперёк кровати, раздвинув в стороны, насколько смогла, свои ноги в белых приспущенных ниже коленей колготках. Они ей, конечно, мешали, но она не решилась сказать об этом парню.
А Вадик в такой ситуации был с девушкой впервые, опыта не имел никакого, а потому проник в неё не сразу, тыкая рядом с её сладким местом своим дружком, не попадая в цель. А как только ему удалось войти в её лоно, куда его твердый инструмент неожиданно сразу провалился больше, чем наполовину, ощутив при этом точившие её соки, внизу у живота и в мозгу у него вдруг что-то словно дёрнулось и взорвалось. Его накрыло одновременно ощущение лёгкости и испытываемой огромной радости, и всё было кончено.
Он тут же вытащил дружка из неё, зажав верхнюю его часть рукой, чувствуя, как через его кулак стекает на её низ живота его липкая и густая жидкость. Он сразу даже не понял, что с ним произошло? И почему это случилось так быстро? А девчонка тоже не поняла, что это с ним, и желала продолжения. Она находилась с парнем в близости не впервые. Но таких «зеленых» в интиме у неё не было еще ни разу. Обычно все её ребята были гораздо старше её. Они уже не раз спали с женщиной и хорошо умели с ней обращаться. Знали, как порадовать и удовлетворить её, и использовали свои знания и навыки в полную силу.
– Чего ты? – спросила Таня, глядя на него в темноте комнаты сквозь свои полуопущенные длинные накрашенные ресницы. – Что с тобой?..
Вадим смутился, ему стало неловко, что он оказался таким плохим любовником, а ещё ему было стыдно. Он не знал, что ему делать и был готов в эти минуты провалиться сквозь землю от досады. Так пылко начал, и так позорно завершил. Раздразнил девчонку, а удовлетворения не принес. Надо было как-то выкручиваться из этой ситуации, и он неожиданно для самого себя придумал, как это сделать.
– Таня, а где твоя девственность? – вдруг спросил он у неё. – Ведь я у тебя не первый. Я слишком легко вошёл в тебя. А?..
Услышав такое, Таня опешила, немного помолчала, а потом вдруг заплакала.
– Я знала, что меня об этом кто-нибудь когда-то обязательно да спросит, – сказала она, вытирая своими тонкими пальчиками с маникюрными красными ноготками с лица слёзы.
А потом рассказала ему о том, как она потеряла девственность. Она сказала ему, что её изнасиловали ребята из её техникума, которые учились с ней в одной группе. А произошло это, когда она обучалась на последнем выпускном курсе.
– Это случилось осенью, когда я училась в техникуме. Мы тогда были на практике в одном маленьком поселке, – рассказала она. – Их было двое, они были пьяными. Они меня подстерегли, когда я была одна в комнате, а девчонки ушли в кино, набросились на меня, повалили на кровать, я сопротивлялась, но они оказались сильней. Я сначала хотела их посадить в тюрьму, рассказать маме, донести на них в правоохранительные органы, но потом передумала, ведь об этом все будут знать, будут тыкать в меня пальцами, и мне пришлось бы бросить техникум и из него уйти. А ребята просили у меня прощения, завалили меня подарками, говорили, что никогда меня больше не тронут и об этом никому не расскажут. Трогать они меня, правда, больше не стали, а вот об этом случае через какое-то время всё равно разболтали всем. Козлы…
Вадим ей поверил, хотя это было правдой только наполовину – никто её не насиловал. Она сама им отдалась, и девственницей тогда она уже не была. А ещё до этого случая имела с ребятами близкие отношения. Хотя гулять с ребятами она стала в 18 лет. Много позже, она признается Вадиму, что обманула его, что все было не так, как она ему рассказала. А тогда он ей сказал, что она не виновата. И больше на эту тему они никогда не говорили.
Потом они повторили свой интимный опыт. У них всё получилось, хотя не сразу. И каждый раз это было всё лучше. Они пробовали разные позы, на какие только хватало воображения. Они всегда были осторожными при этом, и старались делать всё так, чтобы у них не получилось детей.
ГЛАВА 5 Улыбка
В двадцатых числах декабря Вадим с Таней возвращались из города, где она работала к ней в посёлок на электричке. На улице бежали за поездом заснеженные поля и рощи. А скрасить скуку и однообразие от поездки пассажирам в этот день помогали многочисленные «артисты», а разную еду предлагали в вагонах предприимчивые бабульки.
Народ в вагоне электрички находился разный: железнодорожники в форменной одежде, рабочие в спецовках, бабушки с мешками и сумками, люди средних лет, мальчишки и девчонки. Каждый был занят своим делом: говорили о ценах, о работе, домашних делах. Играли в карты, читали газеты, смотрели в окно. Спорили, ссорились, болтали.
Внимание Вадима привлекла темноволосая с лёгкой проседью женщина, у которой на лице не было следов косметики, и которой на вид можно было дать около 40 лет. Она сидела напротив на скамье и была в обычном для такой поездки серо-голубом дорожном платье, как и большинство вокруг неё женщин, но в то же время резко отличалась от остальных людей, находящихся в вагоне…
И парень понял, чем она отличалась от остальных. Она улыбалась. И в этой улыбке, почти забытой из-за трудностей, жило что-то необычное, приятное. Женщина была погружена в себя, в свои мысли. Казалось, что она думала о чём-то возвышенном и желанном.
Рядом с ней на скамье лежал в коробке большой двухкилограммовый с шоколадной начинкой торт. А на коленях она держала обычный целлофановый пакет, из которого выглядывало горлышко бутылки шампанского.
– Дочке 17 сегодня, – долетели до Вадима с Таней слова, которые она вдруг сказала своей соседке, худощавой немолодой женщине с добрым лицом. – Одни мы с ней. Тихая она у меня, покладистая. Школа. Уроки. Отец нас, когда она ещё маленькая была, бросил. Намучились. Вот я и решила, что сегодня всё должно быть торжественно и необыкновенно.
Женщина кивнула на свою сумку:
– Шампанское купила. Ей дам немного попробовать в первый раз. Всё-таки взрослая, уже – 17. Это и будет подарок.
Незнакомка снова улыбнулась. За окном проносились заснеженные поля, рощи, столбы электропередач, чернели дома.
Завязался разговор. Женщина рассказала, что она давно лишилась работы, фабрику закрыли, и она осталась не у дел, а другого занятия в их маленьком посёлке не найти. Поэтому денег у неё нет совсем. Чтобы накрыть на стол, порадовать дочку, пришлось занимать.
Она ещё что-то говорила о себе, о дочке. Таня с Вадимом слышали лишь отдельные фразы. Было понятно, что дочка для неё – единственная её любовь и счастье.
– Девочка моя очень заботливая. Помощница, – тем временем говорила незнакомая попутчица. – Сейчас, наверное, волнуется. Ждёт меня…
Электричка приближалась к маленькой станции. Люди потянулись к выходу. Встала и незнакомка. И вдруг заскрежетали тормоза… Всех повлекло вперёд. Кто-то упал. Кого-то толкнули, ударили сумкой…
Послышались ругательства. Женщина с ужасом смотрела на пол, где теперь лежала раздавленная коробка с тортом, похожая на большую лепёшку. На пакет с разбитым шампанским, превращавшимся в грязную лужу.
Мужчина поднял уничтоживший подарок тяжёлый металлический багаж, развёл руками. Женщина промолчала. Гордо направилась к дверям тамбура.
Электричка подползла к станции. Мальчишки хлюпали ногами по оставшейся посредине вагона маленькой лужице от шампанского, пытаясь так обрызгать друг друга. Кто-то хрипло ругал машинистов.
