– Как правило, управлялись за один световой день – ночью ушли, следующей ночью вернулись. Но это если простое задание: понаблюдать, разведать, разнюхать. Когда же уходили на поиск, то никогда толком не знали, когда вернемся. И вернемся ли вообще.
– Почему?
– Ну, представь, начштаба дивизии ставит тебе задачу: любой ценой добыть «языка» в чине офицера. Иногда фартило – брали такого за несколько часов. А однажды проторчали в немецком тылу четверо суток. Углубились километров на десять – и никого. Хоть волком вой. Шестеро нас было вместе с радистом. Начштаба запрашивает: «В чем дело? Где „язык“? Нужны позарез сведения!» Отвечаю: «Ищем». Он рвет и мечет: «Без офицера не возвращаться – расстреляю!»
– Да ну!
– Вот тебе и «ну». Сгоряча запросто могли и шлепнуть за невыполнение приказа. Что делать? Засели в лесу возле грунтовой дороги. По ней немцы шныряют друг за другом – легковушки, грузовики, мотоциклы. Улучили момент, выскочили, уложили специальные «скобы». Мчится серый «опелек», бац – пробил два ската. Остановился прямо напротив нас. Водитель вышел посмотреть, что случилось, тут мы его ножичками. В машине капитан вермахта – сидит перепуганный, аж трясется. «Опель» и труп солдата – в лес, капитана с собой и бегом к линии фронта – темнеть уж начинало. В общем, доставили живым и здоровым. А главное – без потерь.
У Кости назрел очередной вопрос, но тут в кабинет вошел, прихрамывая на больную ногу, Старцев.
– Заждались, братцы-товарищи? – спросил он вместо приветствия и прошел к своему столу.
Народ насторожился. «Братцы-товарищи» из уст Ивана Харитоновича означало только одно: тучи сгущаются, высокое начальство требует самоотверженной стахановской работы.
– Комиссар Урусов поставил непростую задачу. – Доковыляв до стола, Старцев пристроил к стене трость, привычным движением одернул полы пиджака, уселся на стул. – Мы должны разобраться с убийствами железнодорожников с товарных станций Лихоборы и Владыкино. Разобраться, обезвредить и доложить.
– Что по срокам? – раздался в тишине голос Егорова.
– Сроков Урусов пока не назначил, но про звонок наркома вскользь упомянул. Так что сами понимаете…
Ким сбегал за кипятком, заварили свежего чая. Потом долго курили у раскрытого окна, думали, обсуждали.
Через полчаса Старцев подвел итог:
– Егоров, Бойко и Горшеня едут в Церковный проезд и работают на месте: осматривают, нюхают, роют землю. Не возбраняется еще разок переговорить с соседями. Баранец и Ким работают по архивам и документам. Я повторно беседую с племянником Кутепова – может, он, успокоившись, чего еще припомнит.
– А мне что делать, Иван? – развел руками «неохваченный» Васильков.
Старцев посмотрел на друга, вытянул из пачки папироску, чиркнул спичкой. Разогнав ладонью клубы дыма, сказал:
– А ты, Саня, займись-ка автомобилем.
– Каким? – не понял тот.
– Ты же нашел отпечатки протектора в луже?
– Да.
– Ну вот. Осталось выяснить, что это был за автомобиль.
Новичок группы обвел взглядом сидевших рядом товарищей:
– Как же я это сделаю?
– Есть у нас в МУРе один ценный сотрудник, – подмигнул Старцев. – Глазов Гавриил Маркович. Обитает в кабинете № 16. Это в другом конце коридора, налево.
– А… кто он по должности и чем занимается?
– Глазов – начальник технической экспертизы. Очень грамотный мужик. Сходи к нему и проконсультируйся. Только обязательно прихвати с собой фотографии отпечатков протектора…
Глава третья
Венгрия, Будапешт
11–12 февраля 1945 года
– Сайко, ты за временем следишь, мать твою?! Где осветительные ракеты, где боеприпасы?!
– Ужо отправил! Ужо отправил обозных, товарищ старший лейтенант!
– Когда отправил?!
– Дык с полчаса тому!
– С полчаса? Ну смотри мне! Если твои не поспеют, а эти суки ночью прорвут оборону на моем участке, я тебя…
Договорить ротный не успел: о том, каким будет возмездие в случае успешного прорыва немецких подразделений, старшина Сайко из взвода обеспечения не услышал. На другом конце провода бахнул взрыв, и связь прервалась.
– Господи, хоть бы поспел мой обоз, – украдкой осенил себя крестом пожилой старшина. – Хоть бы поспел…
Сначала дела в Венгрии складывались для наступавших советских войск неплохо. Зато взятие Будапешта стало одной из самых затяжных и кровопролитных наступательных операций в ходе войны.
Наиболее боеспособные части 2-го и 3-го Украинских фронтов начали общее наступление на столицу Венгрии 29 октября 1944 года. В конце декабря они прорвали немецкую оборонительную линию «Маргарита» и окружили в Будапеште огромное количество немецких и венгерских войск. Уже на четвертый день операции войска Красной Армии вплотную приблизились к городу, но ворваться в него не смогли, так как немецкое командование успело усилить оборону тремя танковыми и одной моторизованной дивизией. Наступление забуксовало. Более того, когда дело все-таки дошло до уличных боев, гитлеровцы нанесли сильнейший контрудар. Наши оказались к этому не готовы, потому что штабные бурно отмечали Новый год. Последствия неуместного празднества сказались моментально: в районе Комарно немецким частям удалось прорвать нашу оборону, разблокировать свои войска и частично вывести их из окружения. Завязались жестокие бои, потери с обеих сторон были страшные. В результате Гитлер приказал удерживать Будапешт до конца, оставив в нем наиболее боеспособные войска, а именно 9-й хорватский горный корпус СС и несколько приданных ему немецких и венгерских частей.
* * *
Отряхнув отложной воротник шинели, старший лейтенант Скрипкин поднял упавшую телефонную трубку. Аппарат молчал, связь оборвалась. Он окинул взглядом большую комнату с остатками мебели. Комната находилась на втором этаже старого красивого дома, покинутого жителями накануне решающего сражения за Будапешт. Венгры уходили из города налегке, прихватив лишь необходимое в дороге. Мебель, картины, гардины и прочее добро пылились в брошенных квартирах.
Немецкая мина угодила этажом или двумя выше, отчего по потолку и стенам пошли трещины. Шикарный диван, столик с изящными ножками и несколько кресел засыпало гипсовой штукатуркой.
Старлей подобрался к высокому окну, встал сбоку и осторожно выглянул наружу сквозь оставшиеся без стекол рамы. Напротив, через неширокую мощеную улицу высилась каменная громада с вывеской над парадным входом – «Hotel Continental». Фасад некогда красивейшего здания, построенного в стиле ампир, был изуродован снарядами, пулями, осколками. Не осталось ни одного целого окна, отлетела часть декоративной лепнины, из двух дюжин поддерживающих портик колонн уцелела всего треть.
В здании засели остатки 9-го горного корпуса СС. Командовал корпусом некий эсэсовский генерал Карл Пфеффер, о котором поведал комполка майор Стародубцев. Дескать, сволочь еще та – пробы ставить некуда, палач первостатейный, и недурно бы взять его живьем, чтобы предать справедливому народному суду.
– Живьем, – проворчал Скрипкин и поглядел в быстро темневшее небо. – Знать бы еще, как это сделать…
Выстрел миномета с заднего двора отеля, вероятно, стал последним на сегодняшний день. Перестрелка затихала. Подобный распорядок установился здесь довольно давно.
18 января советские войска окончательно завладели восточной частью города, 20 января приступили к штурму западной. С рассветом подразделения Красной Армии начинали атаку, немцы ожесточенно сопротивлялись; бои шли в каждом квартале Буды на протяжении светлого времени, а с наступлением темноты все затихало. К 11 февраля потери оборонявшихся только пленными составили более двадцати пяти тысяч человек. Силы хорватского горного корпуса таяли с каждым часом, но надежд на то, что эсэсовцы прекратят сопротивление и сложат оружие, не было. Слишком много грехов числилось на их счету. Понимали: прощения не будет.
Стемнело настолько, что прятаться за стенами уже не было смысла. Стоя во весь рост у окна, старлей вглядывался в улицу, в черневшие проемы первого этажа отеля.
– Мало фрицев осталось. Настолько мало, что одним ударом расшибем всмятку, – прошептал он. – Дождемся утренней зари и попробуем. Лишь бы они сами какой пакости не удумали ночью…
Нестерпимо захотелось курить, но здесь на этаже делать этого было нельзя. Опасно. Скрипкин знал, что среди засевших в отеле эсэсовцев есть несколько снайперов. Они только и ждут подходящей цели.
В последний раз глянув в небо, он подхватил автомат и направился к выходу из комнаты, чтобы спуститься к бойцам, закрепившимся на первом этаже. Настало время разузнать про обещанный старшиной Сайко обоз. С ним должны были прибыть боеприпасы, осветительные ракеты и полевая кухня. Там внизу можно и спокойно перекурить…
