– Твоя злость понятна, – сказал Кощей. – Злись, пока можешь.
Он щелкнул пальцами и из-за угла вышло два скелета. Один прихрамывал, второй передвигался на руках, не имея ног.
– Отведите ее в баню. Дайте ей полотенце и одежду, – сказал Кощей.
Хромой клацнул зубами и этот звук напомнил трение наждачной бумаги. У него отвалились клыки и застучали о каменный пол, как крошечные пульки, выпавшие из игрушечных пистолетов.
Я не знала, как мне реагировать на них. Как обычно говорят: плакать или смеяться?
Безногий подполз к зубам, подобрал их в ладонь костлявыми пальцами и протянул вверх. Хромой поставил клыки на место и скелеты воззрились на меня пустыми глазницами.
– Ступай с ними, – Кощей привел меня в чувство, – они помогут тебе привыкнуть к этому месту.
– Я не собираюсь умирать, – процедила я, – не надейся, что ты сможешь убить и меня.
– Я никого не убиваю, – ответил Кощей и легонько подтолкнул меня в спину. – Мара убивает.
Я подобрала одеяло, завернулась в него и поспешила уйти из комнаты, чтобы не задать еще больше вопросов. Если здесь есть Яга, Кощей и ходячие скелеты, то почему не может быть славянской богини?
4
Хромой шел впереди, сзади меня закрывал Безногий. Я чувствовала странный трепет, смешанный со страхом и любопытством. Кем они были при жизни? Почему у него нет ног? Что произошло? Вопросов было больше, чем ответов, но спрашивать я все еще боялась. Неизвестно, как они воспримут мои слова. Да и как ответят, не имея языков?
Мы шли по запустелому двору: тут и там стояли заброшенные лавки, как на рынке; на земле валялось что-то, отдаленно напоминающее сено. В центре площади стоял колодец, в который мне жутко хотелось заглянуть, но я не решилась сунуться туда в сопровождении скелетов.
Гнетущая тишина давила на слух и воображение: а вдруг все это – часть плана Кощея? Может, скелеты сейчас приведут меня в уборную и именно там я встречу свою смерть? Какой же нелепой она будет…достойной премии Дарвина.
– Хр-рщ… – я вздрогнула, когда скелет указал на дверь в небольшой хижине и постучал по дереву пальцем.
– Я…я сама справлюсь, – буркнула я, спешно заходя внутрь.
На двери был засов, и я выдохнула с облегчением, задвинув его. В середине уборной был прямоугольный разрез с водой. Я подошла к ней и опустила палец в воду. На удивление она оказалась такой теплой, что я заулыбалась. Всегда хочется быть человеком, а не грязным чучелом из леса. И неважно, что мне снится сон или я брежу.
«Помоюсь и сбегу отсюда, – решила я, – Слава меня точно найдет».
«Конечно, найдет. Вот только сдалась ты ему такая? Пропащая девка, – заскрипел голос в голове. – Парни таких не любят, знаешь ли».
– А каких они любят? – фыркнула я, бросив одеяло на пол и снимая платье.
«Веселых и активных. Как Наташа…»
– Отстань, – я слезла вниз. Я ожидала чего угодно, но только не того, что провалюсь, как в прорубь.
В панике я замахала руками, цепляясь за деревянные края «ванны». Когда мне удалось всплыть, я вдохнула и закашлялась. Вода была слегка соленой, и нос защипало.
– Здесь раньше был колодец, – женский голос напугал меня.
Присмотревшись, я увидела девушку с длинными волосами, закрывающими обнаженный верх. Ее зеленые глаза горели странным, одновременно пугающим и завораживающим огнем.
– Кто ты? – спросила я.
– Русалка, – ответила она и подплыла ближе, – если хочешь, я могу избавить тебя от страданий, – и моих ног коснулось что-то с рыбьей чешуей. Хвост?..
– Каких страданий? – я почувствовала, как тело немеет, как язык отказывается шевелиться.
А она все смотрела на меня и улыбалась. Такая красивая и такая жестокая. Ее лицо оказалось мертвенно-бледным, а зубы, что она обнажила, были похожи на клыки пираний.
– От жизни, – ответила русалка, схватила меня за волосы и потащила под воду.
5
Я только успеваю вдохнуть, как оказываюсь в мутно-зеленом пустом пространстве. Вода затекает в уши, глаза щиплет, но я не могу их сомкнуть.
«Врежь этой твари по башке!» – вопит сознание.
А я только прислушиваюсь к учащенному биению собственного сердца и умоляю себя не делать вдох как можно дольше.
Чем ниже мы опускаемся, тем холоднее и темнее становится водоем. Паника нарастает в груди, как снежный ком, и я дергаюсь. Цепкая лапа русалки тащит меня ко дну. Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не завопить от ужаса во всю глотку.
«Помогите, – кричу я в собственных мыслях, – помогите! Я не хочу умирать!»
На глубине зажигаются огни: красные, оранжевые, зеленые. Они сливаются в разноцветный хаос, и я чувствую, что меня тошнит, как после карусели «Цепочка».
– Из тебя получится вкусный обед, – говорит русалка и щиплет меня за бедро, – мне нравится готовить молоденьких девушек…
В легких разгорается огонь: он врывается в глотку и стучится о зубы.
Раз.
Два.
Три: губы открываются. Соленая вода вливается в рот. Я кричу, задыхаясь, а в голове только одна мысль: «жить! Жить!»
6
1
Я вижу себя. Совсем маленькую, даже крошечную, гуляющую по лесу вместе с мамой и папой. Я собираю букет из желтеющих листьев и увлекаюсь этим настолько, что отхожу от родителей.
– О чем ты только думала?! – кричит папа. – Твое здоровье и так висит на волоске! Зачем пыталась подорвать его?
– Я хотела, чтобы мы снова поладили! – отвечает мама. – Семья рушится! Как ты можешь делать вид, что ничего не происходит?
Маленькая я зажимаю глаза, сажусь на корточки и считаю до трех. Родители ругаются, а я делаю шаг к зарослям, ведущим к тропинке. Мне не нравится, когда они ссорятся. Я хочу убежать.
Ноги приводят меня к огромному кленовому листу. Я еще не встречала таких и с удивлением осматриваю его: красный, с мою голову размером, он завораживает и уносит плохие мысли. Неподалеку я замечаю еще один лист, иду к нему, подбираю и вижу следующий. Так я ухожу в чащу, – туда, где не слышно криков, туда, где тихо и спокойно.
В полной тишине, спрятанная под мощными кронами деревьев, я чувствую невероятную легкость: тело, как пушинку, подгоняет ветер.
