– Вау! – изумился Малёха. (Он же композитор модных музык.)
– Я бы с удовольствием поглядел ваш гимн, – томно вымолвил Егорыч, продюссерски изогнувшись.
Он по пьяни может сбацать на фортепиано кошачий вальс, а если бабахнет вискарьку – раз в пять лет, то может и рок–н–ролл.
«И я», – сказал Малёха. Он любит драмм–энд–бэйс и прочие нужные квартеты, вставленные в компьютер.
Ксан Иваныч покачал головой (ну дают подлизы, предатели Руси!).
– Мы никогда не буяним, – сказал Егорыч. – Мы, как–никак, интеллигенты.
– Архитекторы, – подсобил Ксан Иваныч.
«Но не стал рассказывать Ядвиге о проектировании казино на Алтае. И про то, как весело, с топором, гонялся за Бимом по Монголии. И не стал вспоминать, как метал в него, будто играя в городки, жерди от овечьей загородки в Хакассии.
– Архитекторы – это каста, жрецы от искусства, – искренне считает он. – Городки сродни бильярду. Гонки по степи со ржавыми лезвиями – невинный пейнтбол.
Ядвига в шоке. Таких архитекторов – жрецов и касту, она «не поняла». Потому как не сумасшедшая».
– Мы только Rose et Route употребляем, – пошутил Егорыч, ни разу не покраснев.
(Скорей бы ушла, а там посмотрим!)
– Максимум бокал. Как и вы.
Ядвига зарделась, будто ей признались в любви.
Тут бессловесная сценка в трёх действиях без антракта. Представьте:
а) Малёха дёрнул Егорыча за рукав. Хотел добавить компании шансов, сообщив через Егорыча, что он вообще не пьёт.
б) Читающий мысли Малёхи как свои собственные Егорыч обозначил ответ гримасой и жестами каркочи[24 - Karkocha – известный испаноязычный уличный артист мим.], мол: «я что тебе переводчик? сам возьми, да скажи».
в) Папа расшифровал оба движения и захотел озвучить их, выдав нечто умное, вроде того, что «он готовит сына в дипломаты философического типа, а дипломаты, как известно, в юношестве вообще не пили, а посол «N», добившись успеха в Персии, пил напиток той страны, в которой предотвратил войну и о которой написал знаменитый очерк…, правда, там его и грохнули… и так далее». Но вместо глубокомысленной тирады, имеющей целью завоевать расположение хозяйки, смог сформулировать только глухонемое «э–э–э».
– Короче, тогда так, – сказала Ядвига, (а она видела тыщу таких каркоч, целовалась с Олегом Поповым, а Карандаш подарил ей цирковую собачку), – много не пить! Всем вместе по городу не шастать. Из окон не высовываться. Балкон не расшатывайте: он не сегодня–завтра рухнет. А в магазин пусть сходит молодой человек…
«А–а–а», – сказал Малёха. (Молодцами оба Клиновы!)
– Что «а–а–а»? Магазины тут рядом: выходишь на улицу, пройдёшь квартальчик, повернёшь налево. Это старый центр. Наш Арбат, так сказать. Увидишь «Продтовары». Выбор там есть. Вино хорошее. Бери только наше. Остальное – бодяга, моча и гуано.
– И российский алкоголь – гуано? – обиделся Ксан Иваныч.
– Тем более российский. Могу дать задание кой кому и прислать… на заказ. Если хотите. Но не даром. Ноги курьера (чего–о–о? курьера? Не курьерши?) не бесплатные, стоят что–то. В пределах разумного. Рекомендую приобрести белое. Например, «Беларуську избу» в бутылке с ручкой. Пустую бутылку оставьте мне. У меня Тонька на них сюжеты маслом… На этикетке домик с коровкой и пастушка в шляпке нарисованы. Читали «Барышню крестьянку»? Так там как раз…
– Мы не хотим вас напрягать.
– Я вот…
– Нет, нет, нет…
Тогда Ядвига Карловна рассказала, какие вина кроме кагора она терпит. Далее рассказала, что если бы путешественники приехали в августе, то десерт можно было не покупать: у них в городе есть такая улица, где вишни ого–го… а самая плохая водка… а самая хорошая ковбаса… лучше брать копчёности… батька за этим следит… а не то им.… сертификец всем… и так далее. И копец вообще.
– Строгий у вас батька.
– У нас не диктатура, как у вас считают, а порядок. Социалистический капитализм. Поняли, да?
– Мы точно так же думаем. Спасибо. Обязательно приедем… Осенью. Мы планируем Португалию и Барселону. Хотим заглянуть в Гибралтар… покидать с берега камушки в Афри…
(Врут собаки! Смеются над старушкой. Ничего, сами скоро песком обзаведётесь.)
– Карфаген там, – сказал Егорыч. Он умный и помнит Пунические войны.
Ядвига обрадовалась: «Заночуете перед Португалией у меня, если что. Я буду рада. Португалия – она же рядом?»
– Рядом. Ок.
А далее инструксьон:
– Так! В постель вина не носить. Столик вот. Можете на кухне посидеть. Кресло возьмёте в спальне. Диван раскладывается, бельё в шкапчике. Курить исключительно в окно…
А как же на предмет «не высовываться»?
–…С сигаретой на балкон…
А как же, что он рухнет сегодня ночью?
– …особенно в трусах! Надевайте штаны… и.… а.… лучше вообще не выходите. Особенно ночью.
– А что так?
– Соседка увидит.
О–о–о! Тут соседка? Две? Сколько? Молодая?
–…Кондиционер не включать: он много электричества ест.
– Что ж так много ограничений? – удивляется пацанва. (Они деньги платят в рублях, могут в еврах, не в зайчиках!) – Жарко тут! Возьмёте денег за кондишен?
– Договорились. Но эти денюжки особые, их пожалте вперёд.
– Сколько? – И Егорыч полез за курточку, обнажая рублёвый, искусственной кожи, общак.
– Ой, зачем вы изволите демонстрировать живот?
– У меня тут, извините, деньги.
– Другое дело, – и Ядвига оживилась, – а дайте–ка мне один паспорт.
