"Жизнь на кошелек" – хороший сей обмен.
Имение и деньги стариков – вот результат злодейства.
Самая мерзость, таящаяся в Зигфриде – убийство своего брата, старик в молодости был таким деятельным, что любой конкурент был ему помехой в его нелегком деле накопления состояния, и в один день, решив, что брат будет вечно просить у него денег, помощи, тот пришел в ужас и ночью придушил того подушкой. На утро, бедняжку нашли мертвым, синим, решили, что он подавился слюной и умер. Зигфрид ликовал, и ликовал он всю оставшуюся жизнь. Это было чудовище ужасное и самое опасное, скрытное, на вид – человек. Что он почувствовал, убив брата? Сладость власти над человеческим ничтожеством, не более.
И что ж? Сейчас я важный человек,
Дожить свой век не грех,
Ещё б обогатиться как-нибудь,
Насытиться добром, по-старчески вздремнуть,
Но этот сон, он одолел меня уж напрочь,
Кошмар мой прочь! Долой! Исчезни прочь!
Но что это? Я не отбрасываю тень,
Горит свеча, стоит и стол и шкаф,
Иль мой помешанный и буйный нрав
Играет злую шутку?
Он может ослепил меня, чтоб я
Сплясал от страха под чужую дудку?
Но нет, не вурдалак же я!
О боже, я погиб, судьба!
Старик замечает, что он перестал отбрасывать темь, словно он стал прозрачным эфиром, духом. Он стал легче, головная боль покинула его.
Но кто это крадётся там за дверью не спеша,
Неужто всё – конец? За мною смерть пришла?
Со скрипом отворяется дверь, появляется тень Зигфрида. Старик недоумевает, он думал, что сон кончился, но где его тень? Что за чертовщина?
Входит человек в черном, он словно вливается в комнату, словно сгущается сумрак при закате солнца.
Тень:
– Злодей и тень злодея
Рядом, что может быть глупее?
Хотя и труп отбрасывает тень,
Когда его насквозь пронизывает тлен.
Ты умираешь, посмотри на руки,
И не от злобы, не от скуки,
Тебя ведь старость скручивать
Давно уж принялась!
Старик сторонится, он чувствует что обмочился от страха, горит и от стыда, но ему все равно, он пропал, и просто не подает вида, что опозорен и немощен.
Зигфрид:
– Оставь меня, изыди, бес!
Тень:
– А старость как берёт своё, так и брала,
Едва ли в бархат убралась,
И в гробик нежный улеглась,
Неужто и твоя так жизнь стара?
Зигфрид:
– Ты мучаешь меня, скажи, ну кто ты?
Испуганный Зигфрид рад потерять сознание, но не может, из груди вырывается жалобный писк, не производящий на незнакомца ни капли впечатления.
Тень:
– Я вестник злой охоты.
Давно меня манил твой грех,
Ценитель всех твоих пороков, всех!
Давно я наблюдал и грезил,
И, наконец, тебя я встретил.
Зигфрид:
– Я понял всё, ты смерть моя!
