– Правда?! – настроение Павла стремительно улучшилось.
– Да. Там был контрафакт. Много контрафакта.
– Так-так, – потирал руки Паша.
– Итальянский пармезан, французская фасоль, разные колбасы… Сплошные санкционные товары.
– Чёрт, да это же всё не то…
– Возможно, но я всё равно старался уничтожить нелегальные продукты. Правда, в одно лицо сделать это крайне сложно. Зато я теперь точно могу сказать, что знаю куда нужно бежать, чтобы переждать ледниковый период.
– Есть ещё один чемодан, – вспомнил Паша и посмотрел в сторону комнаты Набекрень.
– Мне нужно немного отдохнуть, что-то в ушах звенит, – сказал Кац, еле перекатываясь с боку на бок.
– Главное, не попадайся никому на глаза. – С этими словами Паша ушёл, прихватив с собой пледы.
Вернулся мужчина как раз к столу. Ольга Прокофьевна кое-как отогнала от мангала Артура, который только и делал, что хвастался, как в прошлом году жарил мясо над жерлом вулкана в Исландии при заключении сделки с европейскими коллегами, и быстренько привела в порядок обречённое мясо.
– Прекрасно! – восхищался шашлыком Артур. – Что за вино использовали в маринаде? Испания? Юг Франции? Какой сорт? Совиньон? Пино-нуар? Гарнача?
– Антоновка, Костромская область, – пожала плечами Набекрень.
– А мне кажется немного суховатым, – фыркнула Ксюша. – Должно быть, маракуйя была несвежая, – она посмотрела на Набекрень с презрением, которое разбилось о каменное выражение лица домработницы. – Можно я схожу в дом и выпью воды?
– Да, конечно, – улыбнулась Катя. – Мы как раз обсудим дела с вашим супругом.
– Вы меня не проводите? – спросила девушка у Паши.
В ответ мужчина подавился куском говядины. Набекрень уже замахнулась для удара, чтобы спасти его, но тот был готов переварить мясо лёгкими, лишь бы избежать этого «спасения», и тут же перестал кашлять. Вместе с гостьей он прошёл к дому, где та сразу начала предъявлять обвинения:
– Ты не говорил, что женат!
– Знаешь, ты, вообще-то, тоже не обмолвилась о муже!
– Да разве это муж? Я его вижу раз в полгода. Он постоянно в этих своих командировках. Потому я тебе и написала тогда… Мне не хватает наших встреч… Он снова уезжает на следующей неделе, – она потянулась к Паше, чтобы обнять.
– Знаешь, мне кажется, нам стоит сделать паузу или вообще прекратить. – Павел отстранился.
Всё это время он выглядывал в окно, контролируя местонахождение Набекрень и периодически оборачиваясь от страха, что та снова возникнет за его спиной.
– Но почему? Боишься, что нас застукает твоя жена?
– Нет. Боюсь, что нас застукает моя домработница.
– Ерунда какая-то. Почему бы тебе её просто не уволить?
– Проще уволить президента…
– Хочешь, помогу тебе с этим вопросом? – девушка как-то недобро улыбнулась. В её глазах вспыхнул дикий огонёк, от которого у Паши завибрировало в животе.
– Но как?
– Мой дядя нам поможет. Он делает так, что люди исчезают.
– В каком смысле «исчезают»?
– В прямом, – совсем по-волчьи оскалилась девушка.
– Не знаю. Я… я не готов к такому. Это перебор.
– Подумай хорошенько. Он всегда помогает мне, если кто-то вдруг решит меня обидеть. – Девушка подмигнула Паше, и тот почувствовал, как сердце у него защемило.
Она обняла его за плечи и поцеловала. Паша больше не сопротивлялся. Он понял намёк.
– Не переживай, я всё устрою, – сказала напоследок Ксюша.
Через пять минут они вернулись назад в беседку, даже не подозревая, что всё это время за ними следили. Кац, конечно, получил лёгкую контузию, но навыки свои не растерял, а лишняя информация никогда не навредит. Детектив записал весь разговор на телефон.
Никто, кроме Ольги Прокофьевны, не заметил серьёзных перемен. Катя и Артур обсуждали поставки, Ксюша уткнулась в телефон, а Паша сидел в сторонке, словно студент, получивший повестку в армию. Он выглядел совершенно потерянным.
– Мне нужно проверить мышеловку, – встала из-за стола Набекрень.
– А вы поставили мышеловку? – удивилась Катя.
– Да. Думаю, что грызун уже попался.
Ольга Прокофьевна покинула беседку и вернулась в дом, где её уже ждал обездвиженный Кац. Как и предполагала Набекрень, «крысёныш» попытался вспороть меха аккордеона, которые она накачала до восьми атмосфер одними лишь легкими. Детектив был разбужен легким щелбаном, от которого у него пропало из головы два года воспоминаний.
– Давай, рассказывай, что тут произошло. – Набекрень уселась перед ним на стул, скрестив руки на груди.
– К-к-к-ак вы узнали? – удивился Кац.
– Я тридцать лет была замужем за полковником разведки. Таких любителей я щелкаю как семечки.
– Я ничего вам не скажу! – брызгал слюной Кац.
– Скажешь как миленький, если хочешь получить противоядие.
– Какое ещё противоядие? – вылупил глаза детектив.
– Обычное. Думаешь, можно залезть в мой чемодан и жрать там без последствий? Каждая третья банка и палка колбасы отравлены. Только я знаю, что можно брать, а что – нет. У тебя в запасе есть пара часов.
Кац не был скручен и мог уйти в любой момент. Набекрень не запирала выход, она была холодна и спокойна. Детектив тяжело вздохнул пару раз – то ли от страха, то ли от переполненного желудка, затем достал телефон и показал запись.
* * *
Следующие два часа жизни Каца прошли как экзамен на кулинарный краповый берет. Под чутким руководством Набекрень, подгоняемый ощущением скорой кончины, детектив носился по кухне как угорелый: нареза?л перец, натирал морковь, прокручивал помидоры, варил свеклу и отмывал опустошенную им тару.
