Змея, глотающая свой хвост

ПРОБУЖДЕНИЕ

Едва очнулся и чуть приподнял веки – тут же с силой сомкнул их: глаза резанул яркий свет, в затылок словно ковш расплавленного свинца влили, голова раскалывалась, темя было влажным – видимо, сочилась кровь.

Не мог пошевелить ни руками, ни ногами – они словно онемели.

Огромным усилием воли всё же открыл глаза и, как мог, скосил их на себя. Увиденное обескуражило: ноги и руки мои были привязаны к столу, на котором я лежал. «Что такое? Где я?» – пытался собрать мысли в кучку. Меня мутило, к горлу подступала тошнота.

Повернул голову вправо и, если бы не был привязан, точно бы свалился со стола от ужаса: в паре метров от меня в прозрачной ванне или огромном аквариуме погружённая в какую-то голубоватую жидкость лежала голая утопленница.

«Мне снится кошмар, надо проснуться», – решил я, с силой зажмурил и снова раскрыл глаза: утопленница в аквариуме не исчезала. Я внимательнее посмотрел на неё – она вся распухла, на теле отчётливо виднелись колотые раны.

– Где я?! Помогите! – в голос простонал я.

Послышались шаги, надо мной склонился рыжеватый лохмато-бородатый мужик в очках и халате.

– Очнулся, убивец? Ты чего тут натворил, душегуб? – затараторил он надо мной. – За что, гад, девчонку зарезал? Колись, уродец! Сейчас ты мне всё расскажешь, иначе я тебя по кускам кромсать буду!

– Э-э-э, – пытался возразить я, но язык не слушался. Я и сам не мог объяснить значения этого своего «э-э»: в него было вложено сразу и «я не понимаю, о чём ты», и «убери яркий свет – глаза режет», и «что это за баба в аквариуме?», и «кто ты такой, чёрт возьми?!», и «мне писать очень хочется».

Но бородач только поморщился. В его руках появился какой-то агрегат, он нажал кнопку, заскрежетала фреза. Поднеся жужжащую пилу к моему лицу, он заорал:

– Говори, откуда у тебя ключ от моей лаборатории?! Где ты его взял?!

– Что?! А-а-а-а-а-а!!! Где я?!! – в ужасе возопил я и снова отключился.

Когда вновь открыл глаза, увидел, что рыжий колет мою руку шприцем.

– Что, очухался, мерзавец? Ты не думай – я от тебя не отстану! – бубнил он надо мной. – По сантиметру буду тебя резать, но ты мне всё расскажешь! До подробностей! До мельчайших!

Он вколол мне в вену какую-то жидкость, и скоро я почувствовал, как размякаю.

– Полежи чуток, пока я тут приберу. И начнём делать тебе инквизицию! – сказал бородатый и удалился.

К охмурившему меня от укола дурману густо примешивались плотные пары хлорки, формалина и ядрёных дезодорантов, от которых в спёртом воздухе комнаты можно было хоть топор вешать.

Я ещё раз повернул голову вправо. Мне привиделось, будто соседка-утопленница ладонью манит меня к себе в аквариум. Попытался что-то ей возразить, но не сумел: непослушные веки сложились сами собой, голову захлестнуло мутным прибоем, и сознание пустилось вплавь по волнам моей памяти.

ВСПОМНИТЬ ВСЁ

События одно за другим всплывали передо мной, складываясь в целостную картину.

Я вспомнил, как в прошлую субботу ко мне домой в Нижнем Новгороде ни свет ни заря вломился мой приятель Игорь Скромный. Он рассказал мне о своих похождениях во время командировки на всероссийской конференции журналистов в гостиничном комплексе «Древо Хитрово» в Ульяновске. Поведал, как познакомился там с симпатичной администраторшей отеля Эльвирой Улябиной, поселившей его за кэш во временно пустующем помещении, где некий неведомый учёный создавал биороботов: красавиц для сексуальных развлечений и двойников политиков и бизнесменов.

Там Скромный оказался невольным свидетелем убийства Эльвиры, совершённого одной из таких биокукол, как две капли воды похожей на известную модель Наталью Водянову, и сам чуть не стал её жертвой. Обороняясь, он отсёк андроиду голову и в панике бежал из отеля и Ульяновска, оставив в запертом номере труп Улябиной и куклу Водяновой без головы. Ко мне домой Игорь примчался в полной уверенности, что его уже разыскивает полиция, подозревая в убийстве Эльвиры. Попросив убежища в моей квартире, Гоша Скромный, давя на дружбу, уговорил меня съездить в Ульяновск и на месте посмотреть: действительно ли его считают преступником и хотят арестовать (в таком случае, чтобы избежать тюрьмы, он готов был попытаться рвануть за границу), или же зря он поддался панике и никакой опасности для него нет?

Кроме того, выяснилось, что во время той журналистской конференции в Ульяновске рядом с «Древом Хитрово», возле частного отеля «Золото партии» был убит чиновник нижегородской администрации по связям с прессой Евгений Тараканов. Скромный утверждал, что к этому убийству он не имел никакого отношения, но подозревает в нём хозяина биоробота Водяновой, которому не понравились сексуальные домогательства Тараканова к его кукле.

Поддавшись на уговоры и мольбы, я пообещал Игорю помочь разобраться в этой запутанной истории и отправился на место событий – в Ульяновск, в отель «Древо Хитрово».

Купив билеты на проходящий через родину Ленина поезд «Санкт-Петербург – Уфа», прежде чем повторить маршрут Скромного, я попросил его нарисовать подробную схему расположения помещений в «Древе Хитрово», где произошли описанные им ужасные события. Гоша вручил мне и ключ от той самой комнаты, в которой загадочный учёный проводил свои исследования и создавал биороботов и где была убита Эльвира Улябина, а кукла Водяновой осталась без головы.

В понедельник, уже перед самым отъездом, я припомнил, что на ульяновском телевидении когда-то работал мой давний сокурсник по филфаку Нижегородского университета Мишка Моргунов. В студенческие годы мы с ним вместе увлекались классической восточной поэзией и соревновались в количестве выученных иностранных языков. Я разыскал его телефон, позвонил – оказалось, что он до сих пор работает на местном телевидении режиссёром. Я сообщил ему, что собираюсь в Ульяновск по делам, и предложил встретиться. Михаил ответил, что будет рад повидаться. Договорились: как приеду во вторник утром – заскочу к нему на работу.

Итак – в путь! Я попросил Скромного не высовываться без нужды из моей квартиры, пообещав ежедневно звонить на домашний телефон и держать в курсе всего, что удастся разузнать. Мы обнялись на прощанье, он в очередной раз рассыпался в благодарностях за то, что я приютил его и согласился помочь. Я ещё раз посоветовал ему не накручивать себя раньше времени и не паниковать: мол, не так страшен чёрт, как его малюют, может, всё и обойдётся!

И вот я на Московском вокзале, сажусь в прицепной вагон и оказываюсь в купе единственным пассажиром. И так – всю дорогу до самого Ульяновска… Вспомнив рассказы Гоши: с какими злоключениями добирался он поездом до города Ленина, про его пьянку с урками, пропажу документов и последовавшие за этим невероятные события, – я было засомневался в правдивости его фантастической истории, настолько обыденной и даже скучной выдалась моя поездка.

Но одно воспоминание о предъявленной мне Игорем голове куклы Водяновой заставляло отбросить все сомнения и настраиваться на серьёзный лад. Я ощущал нервный зуд в предвкушении своего грядущего расследования и предстоящих приключений. Представлял картину, как войду в заветную комнату на место преступления, увижу окровавленные трупы, обезглавленные туловища и, конечно же, так красочно описанные Гошей куклы обнажённых Моники Беллуччи, Шарлиз Терон и других невиданных и неведомых мне красавиц. Это будоражило не меньше риска и возможных опасностей.

Пользуясь своим одиночеством в купе, тем, что мне никто не мешал, я набросал план своих действий в Ульяновске. По сути мне нужно было получить ответы на три основных вопроса. В первую очередь, чтобы понять – ищет ли полиция Скромного, необходимо выяснить: нашли ли труп Эльвиры Улябиной, и если да – кого считают убийцей? И вообще – точно ли она была убита, а не тяжело ранена? Во-вторых, меня интересовало, кто и зачем убил чиновника Тараканова и не связано ли его убийство с первым преступлением? Наконец, меня съедало любопытство, что это за секретный учёный-разработчик биороботов работает по частным заказам в Ульяновске и почему именно в «Древе Хитрово»? И, конечно же, не терпелось самому увидеть описанных Игорем кукол.

По приезду в Ульяновск первым делом я решил разведать у своего приятеля Миши Моргунова общую обстановку после прошедшей журналистской конференции. Выпытать, какие ходят версии и слухи. Потом – под видом туриста поселиться в отеле «Древо Хитрово» и проникнуть в таинственную комнату, где по рассказам Гоши разыгрались ужасные события.

До города Ленина я добрался без приключений, позавтракал в привокзальном кафе, возможно в том самом, где неделю назад после пропажи документов опохмелялся Скромный. Впрочем, музыканта, распевающего возле вокзала песни «Гражданской обороны», я не увидел.

Набрав по мобильному Моргунова, я услышал, что он уже едет на работу, и мы можем там встретиться. Сев в такси, назвал водителю адрес – проспект Нариманова, 62 – и довольно скоро был на месте.

И ЛЕНИН ТАКОЙ МОЛОДОЙ…

Михаила поначалу я не узнал: с последней нашей встречи – а это было с десяток лет назад – он заметно поправился, полысел, отрастил усы и бородку.

– Дружище, – сказал я ему, пожимая руку, – ты стал вылитый Владимир Ильич в период НЭПа!

– Место жительства обязывает, – отшутился он и, чтобы не оформлять мне пропуск на телестудию, предложил пойти поболтать в ближайшее кафе.

– Как тебе тут живется? – спросил я, как только мы уселись за столик и заказали по чашечке кофе.

– Да, как говорится, осел, прикипел к месту. Женился, двое детей. Практически коренной ульяновец, – как-то безрадостно скороговоркой выпалил он.

– Чем занимаешься? Помню, на Горьковском ТВ ты начинал ассистентом у Юрия Борисыча Беспалова, учителя Сокурова, документалистикой грезил. Удаётся что-то серьёзное снимать?

– Какое тут! – отмахнулся он. – Что ты хочешь?! Здесь обычное провинциальное телевидение. Весь эфир – пять передач: новости, официоз да реклама. Света Дубровина, кстати, режиссёром здесь на радио работает. Помнишь такую? Она Горьковскую консерваторию заканчивала, ты там тоже по классу гитары подвизался.

– Что-то смутно, – ответил я. – Если только визуально увижу и вспомню. Я же там всего полгода проучился…

– Ну, а кино – что кино? – продолжал Михаил. – Связи с друзьями-документалистами стараюсь не терять, постоянно переписываемся. Как хобби, конечно, продолжаю снимать для себя. Киноклуб здесь организовали. Проводим небольшие фестивали, кинопоказы, лектории. Со вчерашнего дня как раз запустили по городу ретроспективу фильмов Масленникова и Балабанова. В общем – живём, стараемся не тужить! А тебя что к нам привело?

Я был готов к такому вопросу, заранее придумал для себя легенду и потому уверенно отвечал:

– На прошлой неделе здесь проходила крупная журналистская конференция. Нижегородская делегация привезла с неё кучу призов, а вот один из участников не вернулся: чиновника нашей администрации здесь убили. Это было в новостях. Я иногда подрабатываю фрилансом, один бульварный таблоид заказал мне статью на эту тему, как говорится, с места событий. Деньги предложили неплохие, я и решил – почему бы нет? Вот и приехал.

– Я слышал эту историю, – кивнул Михаил. – Мы работали на той конференции. Наши ребята снимали все основные мероприятия, церемонию награждения, а я монтировал сюжеты. У вас там, кстати, один нижегородский журналист хорошо под гитару пел…

– Это мой знакомый – Игорь Скромный. Мы с ним по молодости в ансамбле вместе играли, – ответил я.

– А я чувствую – лицо-то вроде знакомое! Где-то видел, но вспомнить не мог! – воскликнул Моргунов.

– Примерно, как и я твою Свету Дубровину, – поддакнул я.

– А что касается убийства, – продолжал мой приятель, – то у нас в новостях тоже проходила информация. Давай-ка мы поступим так: есть у нас классный криминальный репортёр – Васька. Я её сегодня видел с утра на работе – после ночного дежурства. Сейчас я ей позвоню: если ещё не уехала домой отсыпаться, она тебе лучше про это расскажет.

– Ты сказал Васька… и – ей? – удивился я.

– На самом деле её Васса зовут. Это мы между собой её Васькой кличем, – добродушно улыбнулся Моргунов.

Он позвонил, уехать домой женщина ещё не успела, и уже минут через десять за наш столик подсела не выспавшаяся усталая худая блондинка неопределённого возраста.

– Будете кофе? – предложил я ей после того, как Михаил представил нас друг другу.

– Нет, – помотала она головой, сморщив губы. – Я его за ночь столько вылакала, чтобы не уснуть! Лучше чай – чёрный крепкий.

Пока она пила горячий чай с конфетами, я ещё раз повторил легенду, только что рассказанную Моргунову, и спросил: нет ли у неё каких-либо подробностей по истории с убийством Тараканова?

– Как-то странно это, – отвечала мне сонная Васса, поедая шоколадные конфеты.

– Что странно? – не понял я.

– То странно, что у вас в Нижнем у самих за две недели погибли сразу три журналиста, и к вашему региону сейчас приковано особое внимание, а вы в это время приехали сюда из-за одного чиновника, – пояснила она. – Мы отслеживаем ситуацию в других регионах Поволжья. И что же? – продолжала Васса, открывая записную книжку. – 12 июля в пруду на Бору утонул обозреватель Олег Папилов, работавший в правительственной газете «Нижегородская правда». 23 июля было найдено тело тележурналиста ГТРК «Нижний Новгород» Дениса Суворова, забитого насмерть камнем его приятелем, с которым у него были политические разногласия по работе телеканала. А 31 июля полиция обнаружила в Нижнем Новгороде тело московского корреспондента «Аргументов и фактов» Сергея Грачёва, приехавшего к вам в командировку на кинофестиваль «Горький fest». По предварительным данным он умер от передоза и был закопан своим знакомым в лесополосе за городом. Вот такая криминальная хроника у вас в Нижнем – истинный рай для прессы! А вы приехали к нам в Ульяновск из-за одного зарезанного Тараканова!

Миша Моргунов вопросительно посмотрел на меня.

– Олега Папилова я знал лично, – словно оправдываясь, сказал я. – Хороший был мужик. Говорят, они выпивали в жару после поминок друга, а потом полезли в воду купаться…

Я постарался взять себя в руки и уже не так виновато продолжил:

– Вы же понимаете, что все эти случаи и так сейчас обмусоливают журналисты в самом Нижнем. Но убийство чиновника – факт в своём роде тоже резонансный. Вот я и приехал сюда за эксклюзивом.

– Да нет там никакого особого эксклюзива, – устало вздохнула Васса. – Всё банально просто. Этот ваш Тараканов на банкете в «Хитрово» перед закрытием конференции сцепился с московским медиамагнатом Брильяновым: какую-то девку пьяными не поделили. Это происходило у всех на глазах. Все видели, как Брильянов выволок Тараканова из зала. Поэтому сначала он и попал под подозрение. Но в «Хитрово» в вестибюле и на выходе из отеля установлены видеокамеры. Полиция просмотрела записи – и подозрения с Брильянова сняли. Когда он вывел Тараканова на воздух, они сначала потолкались, помяли друг друга. Потом помирились, вернулись в отель выпить мировую. Уселись в лобби-баре и пьянствовали часа три. Так назюзюкались, что Брильянов отключился, и персоналу пришлось волоком тащить его в номер. А ваш Тараканов разместился со своей помощницей в соседнем частном отеле «Золото партии» и в стельку пьяный ночью поплёлся туда. По дороге его и прирезали. Сейчас у полиции две версии. Либо это простой криминальный разбой, поскольку денег в карманах убитого не оказалось. Либо – убийство на почве ревности. Всплыла одна любопытная деталь: чиновник ваш поселился со своей сотрудницей в одном номере, хотя по документам и он был женат, и она замужем. В общем, Санта-Барбара по-нижегородски! А когда полиция опросила персонал «Золота партии», несколько человек рассказали, что этой «помощнице» за завтраком постоянно названивал по мобильному какой-тот мужчина. Она не стеснялась громко выяснять с ним отношения при окружающих. У всех сложилось впечатление, что это был её муженёк. Он, якобы, грозился приехать, застукать её с любовником и наказать обоих. Во всяком случае, она прилюдно кричала в трубку: «Привык жить за мой счёт, тряпка, а ещё угрожаешь! Вернусь – подам на развод!» Сейчас полиция отрабатывает эту версию – поехали к вам в Нижний опрашивать муженька: есть ли у него алиби на тот день?

– Скверно получилось, – покачал я головой. – Фестиваль запомнится в негативных тонах.

– Там не только это, – подхватила Васса, и я напрягся:

– А что ещё?

– Там ещё администратор гостиницы «Хитрово» куда-то пропала, – продолжила она. – Вчера вечером полиция прислала нам объективку на сотрудницу отеля Эльвиру Улябину – просили крутить в теленовостях: «Пропала молодая женщина! Помогите найти!» Об исчезновении заявили её родители: в четверг ушла на работу, предупредила, что может задержаться на день-два, а не объявилась и в понедельник – ни дома, ни на работе. Сама не замужем, оставила бабке с дедом пятилетнюю дочку и – как в воду канула! Старики в панике.

Я сразу встрепенулся: «Вот оно! Вот оно! Значит, Эльвиру Улябину действительно убили, как рассказал Скромный, а труп её пока так и не нашли!»

– И как идут поиски? – стараясь скрыть охотничий азарт, спросил я.

– Как они могут идти, кода её только вчера вечером в розыск объявили? – совсем засыпая, ответила Васса. – У вас в Нижнем Новгороде, что – люди разве не пропадают?

– Ещё как пропадают, – согласился я. – Чуть ли не каждый день волонтёров собирают на поиски.

– То-то и оно, – кивнула Васса. – Может, загуляла девка. Нагуляется – через неделю объявится. Кто её будет сейчас особо искать? Тем более говорят, что у неё не впервой такие загулы.

– Так она сама ульяновская?

– Да. Там в объявлении о розыске указаны координаты её родителей. Так что, если и вправду интересно, расспросите лучше их. А я с ног валюсь после ночного дежурства, – Васса вырвала из блокнота листок с объявлением о розыске Улябиной и телефонами, протянула его мне и попрощалась: – Всё! Извините, больше не могу – засыпаю на ходу. Поеду домой. Адью!

Мы опять остались с Моргуновым вдвоём. По телевизору в кафе стали показывать утренний выпуск местных новостей.

– Интересная дама, – сказал я для поддержания разговора.

– Я же говорил: всё знает! В этой сфере Васька у нас лучше всех, – удовлетворённо заметил Михаил. – Помогла она тебе?

– Не то слово! Надо мне будет всё-таки съездить в это самое «Древо Хитрово» для полноты картины.

– Так поехали вместе! Мне сегодня тоже нужно туда, – неожиданно предложил мой приятель.

– Неудобно тебя напрягать. Я и так у тебя уже столько времени отнял!

– Да ты не понял, – махнул он рукой. – Мне сегодня нужно в «Хитрово» по работе. Я же тебе говорил, что со вчерашнего дня наш киноклуб начал ретроспективу фильмов режиссёров Балабанова и Масленникова. Часть мероприятий проходит в кинотеатрах города, а часть – на соседних площадках, где есть технические возможности для показа фильмов. Наш телеканал часто крутит рекламу отеля «Древо Хитрово», а они нам по бартеру предоставляют свой конференц-зал с экраном, когда он не задействован под другие мероприятия. Сегодня у нас там творческая встреча с актёрами, киноведами и критиками, так или иначе знавшими этих режиссёров или работавшими с ними. Кстати, будут и нижегородцы Георгий Молоканов и Саша Блудман. Они оба хорошо знали Балабанова, а Молоканов и вовсе одно время жил вместе с ним в одной комнате во ВГИКовской общаге на Галушкина – на 16-м этаже. Я их пригласил по старой памяти – они и приехали. Так что сможешь их увидеть.

– Здорово! – искренне обрадовался я, предвкушая встречу с известными земляками-киноманами, некогда бывшими корифеями нижегородского телевидения. – Как думаешь, места в той гостинице есть? Можно там заселиться?

– Конечно! – уверенно произнёс Михаил. – Отель огромный и почти всегда пустует. Раз в полгода, когда сумеют заманить к себе какое-нибудь масштабное мероприятие, типа всероссийской конференции, – тогда он бывает битком забит. А всё остальное время стоит полупустой, как сейчас. Там полно свободных номеров: я для Молоканова и Блудмана бронировал, так что знаю, о чём говорю!

– Тогда поехали, – согласился я.

В этот момент по теленовостям выскочила заставка «Требуется помощь! Пропала женщина двадцати двух лет – Эльвира Улябина». Во весь экран показали фотографию симпатичной худенькой девушки-брюнетки, как мне её и описывал Гоша Скромный, и контактные телефоны для информации о ней. Я быстро взял листочек, только что вырванный для меня из блокнота Вассой, сверил номера – они были одинаковыми.

Мне неожиданно пришла в голову мысль: а что, если попробовать связаться с родителями Эльвиры и получить какую-нибудь дополнительную информацию? Для меня оставалось загадкой: почему именно ей, а никому другому, доверил ключ от секретной лаборатории и приоткрыл тайны своих опытов неведомый учёный в «Древе Хитрово»? Я интуитивно цеплялся за любую нить для понимания логики его выбора.

– Едем прямо сейчас или …? – спросил я Моргунова.

– Мы со съёмочной группой выдвигаемся туда часа через два. Надо будет заранее подготовить аппаратуру для кинопоказов и расставить камеры для съёмок, – ответил он. – Ты подождёшь нас или поедешь своим ходом?

– Пожалуй, подожду. Погода хорошая – прогуляюсь по городу.

– Вот и славно. Тогда подгребай к телецентру через пару часов, мы тебя захватим с собой. Не прощаюсь, – сказал Миша, хлопнув меня по плечу, и поспешил на работу.

Я заказал ещё чашечку кофе и, немного обдумав повод для предстоящего разговора, набрал указанный в объявлении о розыске Эльвиры Улябиной номер телефона её родственников.

Мне ответила женщина с низким грудным голосом. Я представился ей нижегородским журналистом, приехавшим в Ульяновск готовить статью об убийстве нашего чиновника во время журналистской конференции в «Древе Хитрово» и случайно узнавшим о постигшей семью Улябиных беде, и предложил помощь в размещении информации о пропавшей девушке на нижегородских интернет-ресурсах: «Вдруг из нашей делегации кто-то что-то мог видеть?»

– Спасибо, мы будем рады любой дополнительной помощи в поиске Элечки, – ответила женщина на другом конце трубки.

– Я сейчас нахожусь возле телецентра на Нариманова, – сказал я. – С вашего позволения, я попрошу у коллег фото Эльвиры, и мы продублируем его у себя в Нижнем. Или, как мы поступим?

– Не надо ничего просить, мы живём совсем рядом, – возбужденно ответила мне дама, – возле парка Нефтяников и Газовиков. Это всего несколько минут ходьбы от телецентра. Приходите, я дам вам несколько фотографий дочери на выбор, только помогите в распространении! Мы сейчас хватаемся за любую возможность! – я услышал, как она заплакала.

– Хорошо, называйте адрес.

Я записал его на листочке, спросил, расплачиваясь с официантом, как туда добраться. Действительно, оказалось недалеко – минут пятнадцать неспешным шагом.

ДОЧКИ-МАТЕРИ

Дверь мне открыла приятная ухоженная дама лет пятидесяти пяти в алом с зелёной оторочкой шёлковом халате и с опухшим от слёз лицом.

Я повторил ей, что хочу помочь с распространением информации о пропавшей девушке и в Нижнем Новгороде, куда вернулась с конференции из Ульяновска делегация наших журналистов.

– Проходите, – кивнула она, впуская меня в квартиру. – Я дам вам несколько разных фотографий дочери или могу сбросить их на электронную почту, какую скажете.

– Сбросьте лучше сюда, – сказал я, протянув ей флэшку.

– Баба, кто пришёл? Мама вернулась? – протараторила выбежавшая из комнаты в прихожую девчушка лет пяти.

– Нет, мой цветочек, это дядя пришёл помочь найти твою маму, – ответила хозяйка квартиры. Девочка, грызя палец, с любопытством разглядывала меня.

– Иди, моя хорошая, поиграй с киской, а я дам дяде мамины фотографии, – продолжила женщина, приглашая меня пройти с ней к компьютеру.

Пока она сбрасывала фотографии на флэшку, я попытался расспросить её:

– В первый раз у вас такое?

– Что вы! – раздавленная неопределённостью сразу разоткровенничалась она. – Элечка у нас единственный и довольно поздний ребенок. Мы с мужем баловали её, потакали всем капризам. Мой муж – большой начальник на местном крупном предприятии. А я работаю в солидном банке. Давно себя виню, что в детстве уделяли дочери мало внимания. Откупались подарками да деньгами. Правда, образование старались дать ей хорошее – нанимали репетиторов, записывали в различные кружки. Но в старших классах у неё начались гулянки, появились взрослые парни, ночные клубы, совсем отбилась от рук… По малейшему поводу закатывала истерики!

– Переходный возраст, – понимающе вздохнул я.

– Да-да, трудный возраст, – благодарно закивала хозяйка и, потупившись, продолжила: – А в шестнадцать лет забеременела. Мы так и не выяснили от кого… Стыдно было людям в глаза смотреть… Родила, но ничего не изменилось – опять пошли рестораны, клубы. Внучку фактически мы с мужем воспитываем. А нас Эля и слушать не желает – сразу в крик! Только затеваем разговор, что надо дальше идти учиться или работать (муж хотел устроить её к себе на предприятие) – сразу машет руками, ругается на нас… Сами виноваты – так воспитали, – было видно, что эти признания давались женщине большой кровью.