Предчувствие

Памяти отца

известного астрофизика профессора Радзиевского В. В. посвящается.

Предисловие

Подмосковье. Семинар в КБ при закрытом институте мозга. На стене экран. Палящее солнце Гаити, золотые пляжи, буйная роскошь тропического леса. Группа застывших в молчаливом ожидании туземцев наблюдает за действиями колдуна. Извиваясь в танце, колдун приближается к привязанной к столбу жертве, достает мешочек с каким-то порошком и, высыпав щепотку в чашу с жидкостью, подносит ее к губам пленника. Бронзовое лицо мужчины становится бледно-серым, глаза стекленеют, безвольно свисают руки. Признаков агонии почти нет – лишь слабые судороги, но дыхание замирает, слабеет пульс, и только веревки предохраняют от падения неподвижное тело. Совершив над трупом обряд, колдун запечатывает глиняный кувшин – теперь в нем нашла пристанище душа покойного, теперь в руках колдуна полная власть над ней и ее прежней оболочкой. Завороженные ритуалом туземцы наблюдают, как колдун бережно освобождает тело от пут и осторожно опускает его на дно неглубокой ямы.

Полночь. Только свет далеких созвездий мерцает в необъятном мраке южного неба. Черный колдун раскапывает могилу – начинается многочасовой обряд оживления. Горячие лучи полуденного солнца окутывают теплом холодное тело мертвеца, вот он уже подает первые признаки жизни. Он может пить, двигаться, он испытывает чувство голода и даже может говорить, но в нем полностью отсутствует то, что делает человека человеком – мысли и чувства. Он просто зомби, ходячий мертвец.

Красивая дама приглашает на трибуну высокого и стройного мужчину – профессора Анатолия Орлова.

– Вы видите перед собой лицо гаитянского зомби. Колдунам Гаити давно известна тайна порошка, при помощи которого можно привести человека в подобное состояние. Согласно широко распространённой легенде, последователи возникшей в Западной Африке религии Вуду способны воскрешать мертвецов и превращать их в зомби. Однако все попытки раскрыть тайну порошка и провести опыты по зомбированию в лабораторных условиях заканчивались неудачей.

– Я не верю в подобные сказки, – перебил оратора невысокий мужчина с непропорционально большой головой и огромным выпуклым лбом – профессор Владимир Раевский.

– Нами получены данные, что в состав порошка входит неизвестный нам нервно-паралитический газ, выделенный из ядовитых обитателей океана. Еще до войны агентура немецкой разведки пыталась разгадать его состав. Они проводили эксперимент в лагерях, безжалостно уничтожая использованный «материал».

– Зомби – это живые люди, в мозг которых заложена программа на осуществление поставленной задачи. Существуют десятки способов вторжения в человеческий мозг. Например, на музыку накладываются скрытые команды, которые вы не слышите. Но ваш мозг слышит и повинуется. Ваше подсознание воспринимает команды как указание к действию. И противостоять им не может никто. Группа ученых нацистской Германии, занимавшаяся превращением людей в боевых роботов, достигла заметных результатов в изучении человеческого мозга. По окончании войны некоторые из них нашли убежище в труднодоступных местах планеты и продолжили свою деятельность, сумев продлить свое земное существование. Их целью является доведение мозга до такого уровня совершенства, при котором станет возможным контакт с иными мирами с помощью торсионного поля. Государство финансирует наши исследования из опасения, что в руках этих людей окажутся новые, пока не известные землянам технологии. Однако рассчитывать мы можем только на добровольных участников эксперимента.

– Но наши опыты ставили перед собой гуманную цель – лечение шизофрении и изучение процессов в мозге гениальных экстрасенсов, – заметила директор КБ, – однако, если меня спросят, что я знаю о человеческом мозге, я отвечу: почти ничего. Мы движемся черепашьим шагом в исследовании механизма формирования канала связи человеческого мозга с космосом.

– Если кто-то изобрел нож, то один будет резать им хлеб, а другой горло. Для того чтобы нашими открытиями не воспользовались криминальные структуры, наша деятельность строго засекречена. Однако продолжение эксперимента с участием отдельных доборовольцев – единственный шанс вступить в контакт с неземным разумом или параллельными мирами, если они действительно существуют.

– А сейчас разрешите представить вам нашего спонсора, который долгое время хранил инкогнито. Это финансист Андрей Дизель.

Глава 1

ПОБЕГ

НЬЮ-ЙОРК, 1985.

Квартира, которую снимает советский журналист Андрей Дизель.

Андрей сидит за пишущей машинкой. Стол, кресла и пол завалены бумагами, вырезками из газет, в том числе – из газеты «Аргументы и факты». На первой странице – портрет Михаила Горбачева. Увлеченный работой, Андрей не сразу откликается на дверной звонок.

В комнату входит чернокожая горничная. С укоризненным видом разглядывает беспорядок.

– Салли, я же просил не беспокоить меня, когда я работаю!

Горничная мнется.

– Я пришла не убираться, мистер Дизель. У меня для вас две новости: одна приятная, другая не слишком. С какой начинать?

– С неприятной, конечно.

– Хозяйка миссис Джонсон вынуждена вдвое повысить арендную плату.

– Черт бы побрал эту старую скрягу!

– Из любой ситуации есть выход. Миссис Джонсон предлагает вам уступить одну из ваших комнат очень приятному соседу.

Андрей Дизель выругался про себя, но вслух сказал, что одиночество ему надоело, и он не возражает против второго жильца.

В комнату входит миссис Джонсон в сопровождении высокого широкоплечего мужчины лет двадцати восьми с добрыми, но слегка грустными глазами. При виде Андрея физиономия миссис Джонсон сначала вытянулась, а затем порозовела до кончиков ушей – она еще плохо знала в лицо всех жильцов недавно доставшегося ей по наследству дома, но этот симпатичный парень давно был ею замечен. Миссис Джонсон благоволила к красивым мужчинам и потому была искренне огорчена своей оплошностью. Однако теперь ей ничего не оставалось кроме как сделать строгое лицо и предупредить жильцов о соблюдении в квартире идеального порядка.

– Позвольте представить: мистер Михаил Валецки, ваш соотечественник.

Михаил протягивает руку, но Андрей сильно раздражен. Все ясно: ему больше не доверяют – подослали агента.

– Я американец и не имею никакого отношения к КГБ, – cо смущенным видом пробормотал Михаил.

– Но откуда вы так хорошо знаете русский?

– О, это долгая история. А вы, как мне сказала миссис Джонсон, репортер газеты «Калейдоскоп». Обожаю репортеров, но, к сожалению, не могу похвастаться тем, что являюсь «репортерской дичью»: не богат, не властен, не славен. Бывший штурман авиации, уволенный за участие в забастовке. Теперь вот работаю таксистом. Но, думаю, нам будет, о чем поговорить.

– О чем же вы хотите поговорить со мной?

– О контактах с внеземными цивилизациями, например.

– А ты, парень, мне начинаешь нравиться. Едва познакомился, а уже готов делиться своими мыслями.

Михаил пристально, даже испытующе посмотрел в глаза Андрею, как будто надеялся увидеть в них интерес к своей персоне или хотя бы понимание.

– Это потом, а пока надо решить земные проблемы.

Китайский ресторанчик. Андрей и Михаил увлеченно беседуют.

– Самые приятные ощущения, – говорит Михаил, – когда летишь утром навстречу солнцу на большой высоте. Полупрозрачные перистые облака – складки на голубом фоне… Хотелось бы слетать в космос! Состояние полета не сравнить ни с каким другим. Но предлагать себя в качестве космонавта бесполезно. Это лотерея, счастливый выигрыш достается одному из миллионов. Разве что попытаться принять участие в каком-нибудь опасном секретном эксперименте… Даже смерть в Космосе – выигрыш для многих, живущих на Земле. – Михаил грустно улыбнулся уголками губ. – Я готов предложить свое тело, свой мозг, даже если потомкам не будет известно ни мое имя, ни моя биография. Они даже не будут знать, что погиб человек в Космосе…

– До сих пор я считал, что людей использовали в качестве подопытных кроликов только в нацистской Германии.

Михаил ядовито усмехнулся.

– Ты забыл о Пьере и Марии Кюри, о сотнях других ученых, готовых на смертельный риск ради будущего.

– Подумай, как это страшно – погибать где-то в черной бездне и знать, что никто не подозревает о твоих мучениях. Знать, что будут превозносить кого-то другого: того, кому ты своей жизнью проложил путь к славе. Никто не предъявит им обвинения, потому что никто об этом не узнает. Нет, я тебя не понимаю. Прими мой дружеский совет: обратись к психоаналитику.

– У меня ничего не осталось в этой жизни – мне нечего терять. К тому же всегда есть шанс остаться в живых.

Этот разговор происходил вечером в понедельник. Воскресенье для Андрея – репортера вечерней газеты и для Михаила – шофера такси, всегда являлось днем наибольшего физического и нервного напряжения. А в понедельник Андрей отдыхал от газетной сутолоки в этом уютном ресторанчике. Ему было приятно небрежно поддерживать речь легко воспламеняющегося друга. Да, они уже успели подружиться за это короткое время. И однажды Михаил, словно ощущая себя виноватым в том, что не является для Андрея «репортерской дичью», рассказал ему удивительную историю своей жизни.

В годы Второй мировой мой будущий приемный отец уехал из России в Штаты, где жили его родители.

Йосиф быстро вошел в курс дела отцовской типографии на Кони-Айленде и рекламного агентства. Большинство заказов поступало от Американской информационной службы. Часть персонала забрали в армию, и старик был счастлив, что сын сможет стать преемником.

Главным финансистом для них стал ювелир Изя – родной брат моей матери Сэйры Розенман, которая с мужем Леоном и сыном Мишей, то есть со мной, жила в Ярославле. Спрос на ювелирные изделия в последние годы резко упал, и дядя усиленно искал объекты новых инвестиций.

Объединяли их и личные проблемы. Сын Изи не вернулся с Западного фронта и числился в списке пропавших без вести. С каждым днем надежды Изи на его возвращение таяли как бриллиантовые лучи в черном бархате. Йосиф стал для него вторым сыном. Он также был одинок и не женился, несмотря на мольбы отца.

Вот уже несколько лет Йосиф писал письма в Россию. Они были адресованы девушке из Ярославля Марине. Стены небольшой комнаты, смежной с его офисом, были увешаны фотографиями красоток, которых он снимал для Плейбоя. И все они были чем-то похожи на нее.

Йосиф описывал Марине все подробности своей жизни, и его письма постепенно превращались в роман о воплощении американской мечты. Сначала у него была однокомнатная квартира с дешевым линолеумом на полу и покрашенными масляной краской стенами. А теперь гостиная длиной в 30 футов в его роскошной квартире на Манхэттене с тремя спальнями и четырьмя ваннами была обставлена дорогой мебелью, стены увешаны картинами. Из окна шириной во всю стену открывался прекрасный вид на залив. У него был черный лакированный лимузин, десятки костюмов.

Йосиф был избалован широким ассортиментом живого сексуального товара. И как это довольно часто случается с очень красивыми и удачливыми мужчинами, сделал странный, с точки зрения окружающих, выбор. Подобные ему предпочитают либо самого непритязательного и верного спутника по жизни, либо самого неординарного и независимого. Марина, по его мнению, могла бы стать идеальной женой, но она была недоступна. Он отсылал письма по почте, передавал через знакомых, отправляющихся в Союз, но ответа не было.

Его собственные родители были в его глазах живым воплощением неизбежного финала любой самой пылкой страсти. Девять лет любовной страсти превратились в итоге в утомительное сосуществование на уровне быта, в лабиринт из повседневных забот, мелких ссор, усталости друг от друга и скуки. И Йосиф уже сам начал предполагать, что движет им не стремление заполучить Марину, а мазохистское желание испытывать любовные страдания. Это был не требующий особых усилий элемент романтизма в его американской жизни, где каждая минута насыщена конкретным действием.

Йосиф включил зажигание. Форд плавно двинулся с места. Он вырулил на дорогу, ведущую к причалу. Изя уже ждал его на своей яхте. Внезапно у него возникло ощущение, что в потоке машин он не является независимой единицей, следующей общим правилам дорожного движения – кто-то отслеживает его маршрут. Сердце застучало по грудной клетке.

– Мне нельзя больше пить, – решил он. – Нервы шалят.

Через несколько дней заканчивался срок выплаты кредита. Изя обещал помочь, так что причин для особого волнения у него не было. И все же…

Йосиф свернул на боковую улицу. Следом за ним такой же поворот сделал джип цвета морской волны. Джип проехал вперед полквартала и остановился. Из него вылез мужчина в темных очках, развернулся лицом к Йосифу и застыл на месте, скрестив руки на груди. Йосифу определенно казалось, что тот пронизывает его взглядом сквозь темные стекла солнцезащитных очков.

Вдруг мужчина с радостным видом замахал рукой.

– Может быть, это знакомый, и я просто не узнал его, – подумал Йосиф.

Он обернулся. По тротуару шла Марина. Йосиф надавил пальцами обеих рук на веки, не веря своим глазам.

– Хелло, босс, – девушка игривым тоном приветствовала его. – Давно тебя не было видно.

Йосиф открыл глаза. Это была модель, которую в прошлом году он снимал для Плейбоя. Ее звали Рита.

Когда он впервые увидел ее, у него сразу же возникло желание открыть фотостудию. Девушка была фантастически похожа на Марину. Рита с ее славянской внешностью отличалась от тоненьких, как спичка, американских моделей. Но формы ее были удивительно пропорциональны и соблазнительны. Пухлые влажные губы, созданные для поцелуя, зеленые глаза колдуньи и такие же каштановые пейсы как у Марины… Они не виделись уже месяц после очередной ссоры.

– Извини, босс, меня ждут. Поговорим в другой раз.

Рита направилась к джипу. Мужчина в очках с видом собственника обхватил ее за плечи и подтолкнул в салон…

Москва. 1956 г. Управление X НКВД.

Генерал Петр Николаевич удобно расположился в кресле напротив начальника контрразведки.

– Итак, какие подвижки в операции «Роза» мы имеем на сегодняшний день?

– Состояние Изи оценивается в 500 миллионов. Он сделал ряд выгодных инвестиций в рекламу нижнего белья, в производство сельтерской, пепси-колы и ряд других. По нашим сведениям его сын умер от истощения в Дахау. Супруга далека от бизнеса. Прямых наследников, кроме Сэйры Розенман и ее сына Миши, у нее также нет. Владимир Раевский имеет все шансы внедриться в бизнес.

– Ты не говоришь о главном препятствии: бизнесмен Йосиф Черняк все больше сближается с Изей. Тот относится к нему как к родному сыну. И Йосиф единственный, кто хорошо знает Владимира в лицо. Его придется убрать. Операция по его ликвидации поручена агенту Марго…

– Мы не можем ей доверять. Она наркоманка – может все испортить.

– Она сделает, что требуется, а потом… Наркоманы вообще долго не живут…

Нью-Йорк. 1957 г.

Шофер и охранник Изи – чернокожий бразилец Паоло любовно поглаживал ручку коробки передач.

– Нравится машина? – спросил Изя.

– Фантастика!

– Я заплатил за нее черным налом. Уникальный бронированный экземпляр. Сэйра и Миша будут в восторге…

Изя ехал в порт встречать семью Розенманов. Полгода потребовалось ему на то, чтобы сначала убедить их приехать в Штаты, а затем согласовать все формальности в Советском посольстве…

В час пик под мостом, где трасса сужалась до трех полос, как обычно, образовалась пробка. Неожиданно автомобиль Изи подрезал слева темно-синий джип. Паоло едва успел вывернуть руль и свернуть к обочине. В этот момент в зад «въехал» старенький форд. Секундное колебание, и Паоло, резко нажав на тормоза, врезался в задний бампер джипа. Из джипа выскочил мужчина в черных очках. Он был вне себя от ярости.

– Куда смотришь, черномазый придурок?!

– Что ты сказал?! Ну-ка повтори! – Паоло нащупал рукой лежащий в правом кармане пистолет.

– Стойте! – закричал Изя, доставая чековую книжку. – Сколько ты хочешь?

– 2000 наличными.

– Ты с ума сошел!

– Тогда вызывай полицию.

– Я очень спешу.

Изя лихорадочно рылся в карманах, заранее зная, что больше трехсот долларов он не найдет.

– Хотя ты и подонок, – буркнул Паоло, – ради хозяина отдам тебе все, что у меня есть.

Мужчина медленно пересчитал мелкие банкноты. Он явно тянул время.

– Этого мало.

Изя выписал чек на тысячу.

– Думаю, что в твоих интересах не раздувать дело, – бросил он, указывая рукой на джип. – Когда ты успел перекрасить армейскую машину?

– С чего ты взял? – уже менее уверенным тоном произнес мужчина.

– Бери чек и проваливай, пока мы действительно не вызвали полицию! – завопил Паоло.

Изя взглянул на часы. Они явно опаздывали к прибытию «Аризоны».

– Как все это было некстати, – подумал он. – Сестра будет так волноваться!

Сэйра и Леон Розенманы, держа за руки Мишу, который с трудом оправился от морской болезни, испуганно озирались вокруг.

– Будем ждать еще? – спросил носильщик. – Нет никаких проблем. Тут полно таксистов.

Чернокожие таксисты наперебой предлагали свои услуги.

– Куда ехать? – спросил светловолосый мужчина с красным курносым носом, похожим на картофелину. Он говорил по-английски с явным акцентом.

– Пани случайно не с Украины? – последний вопрос он задал на украинском.

– Эмигрант?

– Живу здесь уже десять лет. Знаю Нью-Йорк как свои пять пальцев.

Леон достал блокнот и быстро написал адрес.

– Нам придется немного пройти, – сказал водитель. – Машина за углом.

Таксист услужливо распахнул заднюю дверь желтого форда с затемненными стеклами, и в этот момент Миша увидел в его левой руке револьвер. Дальше все смешалось: несколько бесшумных выстрелов, струйка крови, стекающая по белой кофточке Сэйры… Крик Леона, уже разместившегося на заднем сидении, захлебнулся в бьющемся из артерии фонтане. Одной рукой бандит затаскивал Сэйру в салон, а другой держал за рукав онемевшего от ужаса Мишу.

Миша инстинктивно ухватился за ворот своей рубашки и резко рванул застежку. Рубашка осталась в руках блондина. Мальчик пролез под капот, выполз с противоположной стороны и бросился на проезжую часть.

На перекрестке наперерез ему свернул роскошный автомобиль и затормозил в нескольких дюймах от него. Чернокожий шофер сгреб его в охапку своими огромными ручищами. У Миши свело скулы. Он силился что-то сказать, но гортань не подчинялась ему. Наконец долгожданный крик прорвался через немоту потрясения.

– Мама! Мама!

Из машины вышел сутулый мужчина лет пятидесяти с заметной сединой на висках.

– Как зовут маму? – взволнованно спросил он на русском.

– Сэйра.

– Где она?

– Там… там кровь, – зарыдал Миша. – Ее убили.

– Как твое имя?

– Миша.

– Миша?!

Мальчик закивал головой. Все дальнейшее заставило его на какое-то время отвлечься от недавнего кошмара: звук полицейской сирены, гигантского роста люди в форме, окружившие машину…

Очнулся Миша в мягком кресле. В очень красивой печке потрескивали дрова. От шерстяного пледа, в который он был закутан, исходило тепло домашнего уюта. Женщина в белом халате ласково погладила его по голове, затем вынула на поверхность его безвольную руку и сделала укол, быстрый и безболезненный.

В комнату зашла толстая мулатка с подносом в руках. У нее было некрасивое, но очень милое лицо и необыкновенно добрые глаза. Она поставила на столик тарелки с дымящейся яичницей с розовой ветчиной, сэндвичами и чашку горячего шоколада.

– Меня зовут Молли. Я уже двадцать лет работаю служанкой в этом доме.

– Где мама? – спросил Миша.

– Не понимаю, – ответила служанка.

Миша повторил свой вопрос на английском.

– Все будет в порядке. Ты в доме твоего родного дяди Изи. А мама и папа скоро поправятся и приедут за тобой.

Миша с аппетитом начал уплетать яичницу…

Только что вернувшиеся из полицейского участка, Изя и Йосиф пили водку в соседнем кабинете.

– Надо что-то срочно предпринять, – взволнованно произнес Йосиф. – Меня не покидает ощущение, что это не просто попытка ограбления. Слишком много совпадений. Этот джип, из-за которого ты опоздал к приходу «Аризоны»…

– Простая случайность.

– У меня ощущение, что кто-то сел нам на хвост.

– Какие у тебя основания так думать?

– Никаких. Шестое чувство. Оно заговорило сразу же после того, как стало очевидно, что наши вложения в производство пепси принесут ощутимую прибыль. А неделю назад в потоке машин меня вел все тот же джип. Чтобы проверить свои подозрения, я свернул на боковую улочку, и он сделал то же самое.

– Я думаю, что все это твои домыслы. Лично мне подозрительным кажется совершенно другое: убийца раздавил ампулу с цианистым кальцием в тот момент, когда на него надевали наручники.

– Может быть, он просто хотел избежать электрического стула.

– И все же, Йосиф, мой адвокат советует на время увезти Мишу подальше от посторонних глаз. Ты уже закончил ремонт на своей вилле в Калифорнии?

– Работа затянулась. Трудно найти мастеров, способных осуществить мой замысел. Я хочу создать нечто вроде замка грез, в котором я смогу заново переживать все наиболее волнительные моменты своей жизни. Все комнаты в разном стиле. Но русская комната уже доведена до кондиции.

– Вот и отлично. Тебе самому давно пора позволить себе десятидневный отдых, а там посмотрим. Никто не заподозрит, что ты будешь отдыхать на недостроенной вилле.

– Но как ты один справишься? Тебе придется иметь постоянный контакт с полицией, затем похороны… А твое сердце?

– После того, как умерла моя незабвенная жена, Молли взяла на себя все заботы обо мне. Нянчится со мной как с маленьким ребенком. Меня это вполне устраивает… Надеюсь, одного дня на сборы тебе будет достаточно? Я закажу билеты в Лос-Анжелес на четырнадцатое, а сам займусь всеми формальностями, связанных с мальчиком. Надеюсь, полиция пойдет мне навстречу.

– Я думаю, что Мишу лучше отвлечь от лишних расспросов обилием впечатлений. Отвезу его в магазин игрушек, куплю ему конструкторский набор.

Миша делал над собой колоссальное усилие, чтобы не показать, как он ошеломлен видом сверкающих витрин. Глаза его разгорелись – не верилось, что ему позволено выбрать из этого изобилия вещей, предназначенных для удовлетворения возможных и невозможных желаний, все, что он пожелает.

Он выбрал два игрушечных кольта, небольшой сборный велосипед, самокат, костюм индейца, сомбреро и лук со стрелами. Обычную одежду Йосиф купил ему сам. Но и она была великолепна: мягкие голубые джинсы, легкие хлопчатобумажные рубашки, трикотажные майки с яркими надписями и рисунками, замшевая куртка.

Йосиф доверял своему шоферу и прислуге, но, во избежание лишних свидетелей, был вынужден сообщить им об увольнении. Щедрое вознаграждение вынудило их не задавать лишних вопросов. И все же избежать встречи с ненужным свидетелем не удалось: у лифта стояла Рита.

Еще месяц назад он был бы на седьмом небе от счастья, если бы она укротила свою гордыню и попросила прощение. Он простил бы ей все только за то, что она так напоминала ему Марину. Рита была единственной женщиной, которая заставила его усомниться в том, что реальные взаимоотношения не выдерживают никакого сравнения с виртуальной мечтой о любви.

После того, как она вошла в его жизнь, он не перестал писать письма Марине, но не отсылал их. Письма превратились в дневник измененного сознания, стали единственными свидетелями его больной любви. Эта, так похожая на Марину женщина волновала его, заставляла испытывать ревность. Но Рита была больна: виски с содовой, а затем наркотики поставили крест на ее карьере суперзвезды. Выпив, она теряла контроль над собой, в ней просыпалась чувственность кошки. Десятки раз он выслеживал ее в кабаках и вырывал из лап чернокожих горилл.

Йосиф спрятался за коробками, но Рита уже заметила его.

– Какой милый мальчик! Ты ничего не рассказывал мне о нем.

– И эта шлюха разговаривает со мной так, как будто ничего не произошло, как будто мы расстались час назад, как будто из-за нее мне не пришлось на несколько месяцев забыть о желании потрахаться и проходить курс лечения у венеролога!

Но ничего не оставалось делать, как сказать ей:

– Привет, я рад тебя видеть. Зайдешь на чашечку кофе?

Миша с увлечением разбирал коробки с подарками. В индейском костюме с двумя кольтами в руках он выглядел как настоящий ковбой. Покрасовавшись полчаса перед зеркалом, он продолжил свое занятие.

Йосиф лихорадочно обдумывал, как поступить с Ритой.