– Мне любопытно…
– Нет, это не просто любопытство.
От ее слов меня пробрал мороз, и лишь через несколько мгновений до меня дошло, что она права.
– Правда, не более чем любопытство, – повторила я, поднимаясь на ноги и медленно стряхивая солому. Мои мысли уже унеслись прочь, и скоро передо мной предстал омут моего прошлого. Омут, в который я страшилась окунаться, потому что боялась увидеть нечто ужасное.
Четыре
– Эй!
Я только-только вышла из полицейского ведомства после обеда и собиралась идти за покупками по приказу старшей служанки. Именно в этот момент передо мной предстала ясноглазая девчушка с маленьким лицом и совсем крошечными губами. Платье на ней было очень изящное, правда, в приглушенных цветах, не такое красочное, как у знатных женщин. Скорее всего, она состояла на службе в богатом доме. Я огляделась, но никого вокруг больше не увидела и тогда указала себе на грудь. Я?
– Ты, ты. Моя хозяйка велела привести тебя.
Я выдвинула вперед рыночную корзинку, чтобы она оказалась между нами.
– Откуда ты знаешь, кто я?
Девушка указала себе на щеку – на то место, где у меня была выжжена метка.
– Тебя невозможно не узнать.
– А хозяйка твоя кто?
Она ответила высоким радостным голоском:
– Хозяйка сказала, что ты сопровождала ее в пути с горы Инван к воротам крепости.
Я чуть не уронила корзину. Это же та загадочная аристократка! Зачем я ей нужна? Я вспомнила рассыпавшиеся книги и взвинченных мужчин. Было бы разумнее развернуться и уйти, но не успела я об этом только подумать, как уже вовсю шагала за служанкой.
– Меня зовут Урим, – она запнулась, взглянув на меня через плечо. – А тебе можно просто взять и уйти? Я могу подождать снаружи, если надо доложить старшим.
– Полицейское ведомство – не тюрьма, – ответила я. – По крайней мере, пока я выполняю свои обязанности.
– Наверное, да. Я не раз видела, как тамо ходят туда-сюда из полиции, когда им заблагорассудится. Я тоже могу бродить сама по себе, изучать столицу. Мне хозяйка разрешила.
В моей голове всплыл образ женщины в мужской одежде, с повозкой потаенных книг.
– А какая она, твоя хозяйка? – полюбопытствовала я.
– Великодушная, – заявила девушка. – Якорной цепью можно измерить глубину четырех морей, однако глубину доброты моей госпожи не измерить ничем!
У нее был талант к языку, а говорила она словами, нетипичными для обычной служанки. У меня и самой речь была полна витиеватых слов, но я их украла у старшей сестры. А у кого украла слова Урим?
– Ты умеешь читать? – задала я очередной вопрос.
– Омо[26 - Омо (кор. ??) – междометие, передающее восхищение и другие позитивные эмоции.], как ты догадалась?
– Полагаю, тебя хозяйка научила.
И без того круглые глаза Урим стали еще больше, а изящные губы расплылись в улыбке.
– И не только меня.
На сей раз я уже даже не удивилась, хотя вся эта философия и казалась мне опасной. Чтобы бросить вызов существованию слуг, не придумать лучшего способа, чем научить их читать и писать. Снабдить их теми же знаниями и силой, которыми обладают их хозяева и хозяйки.
Поток моих мыслей прервал вопль какого-то слуги:
– Разойдитесь, пропустите советника Чхои!
Мы с Урим тут же упали на колени и вжались лбами в грязь, а слуга продолжал кричать:
– Пропустите третьего государственного советника!
Я аккуратно повернула голову – совсем чуть-чуть, чтобы можно было подглядеть. На дороге я увидела четырех носильщиков с паланкином, внутри которого сидел мужчина средних лет с короткой черной бородкой, лоб его был изрезан морщинами – результаты многолетних раздоров. Несмотря на измученный внешний вид, мужчина был красив: нос с горбинкой, квадратный подбородок и умные глаза. Он сидел прямо, по-королевски, широко расправив плечи и распрямив руки.
Советник Чхои, отец молодого господина Чхои Джинёпа. Казалось, не найти двух более похожих людей – и в то же время таких разных.
Паланкин опустили перед входом в полицию. В этот момент кто-то потянул меня за воротник. Я подняла глаза и увидела, что Урим уже встала. Как и все остальные. Я подскочила и отряхнула юбку и руки от пыли. Появление советника Чхои напомнило мне о вопросах, давно уже плававших в моей голове подобно паутинкам – о разорванной помолвке между сыном советника и госпожой О, о ее католическом прошлом, о последнем письме, которое она получила перед смертью. Может ли это все быть как-то связано?
– Ты хорошо знаешь аристократов Ханяна? – подала я голос.
Урим оглядела улицу. Ее взгляд остановился на большой лавке, где торговали китайским шелком. Рулоны ткани блестели, как ракушки, под открытым небом.
– Посмотри туда.
Урим указала на знатную женщину, чье лицо было скрыто от чужих глаз полупрозрачной вуалью, свисающей с ее головного убора. Женщина разглядывала ткани и интересовалась ценой у торговца.
– Это госпожа Ри. – Кивком головы Урим подозвала меня к себе. – Пустая женщина, говорит только о моде и мужчинах, – девушка хвастливо улыбнулась. – Я знаю практически всех знатных женщин Ханяна.
– Тогда ты и госпожу О знала?
– Конечно. Они с моей госпожой несколько раз чай вместе пили. Мне она показалась очень милой и веселой.
– Но до тебя наверняка доходили слухи, что у нее был любовник, – продолжала я. – Ты когда-нибудь видела госпожу О с каким-нибудь мужчиной?
– Помимо ее отца и младшего брата? Нет. Она была не замужем, а незамужним дамам не следует свободно расхаживать по улицам. Тебе следовало бы об этом знать. А когда госпожа О все-таки выходила, она всегда сидела в закрытом паланкине.
– Она могла и тайком выбраться из дома.
Как она сделала в ту ночь, когда ее убили.
Урим покачала головой:
– Не верю, что она была способна так опорочить семью.
Я как будто ходила кругами: все эти разговоры ни к чему не приводили. А что бы сказал инспектор Хан, чтобы добиться своего?
