Выполнив ряд поручений и набравшись опыта, Макер продвинулся по службе в P-30. В последние годы ему доверяли даже подготовку аналитических отчетов, которые, как выяснилось, высоко ценились начальством. Систематизируя свои наблюдения, он писал тематические обзоры в виде длинных писем и отсылал их по почте прямо в Федеральный совет, предваряя свои послания кратким рутинным вступлением – для порядка.
Глубокоуважаемые члены Федерального совета!
Основываясь на своей банковской деятельности и беседах с клиентами, я позволю себе обратить ваше внимание на создавшуюся ситуацию и намерения сопредельных дружественных стран…
Следуя рекомендациям Вагнера, он не писал ничего такого, что не могло бы быть прочитано посторонним человеком. Если бы кто?то случайно наткнулся на эти письма, то решил бы, что Макер, неравнодушный банкир, переживая за будущее профессии, счел нужным поделиться своей озабоченностью с правительством.
На самом деле Макер предупреждал швейцарские власти:
Французы собираются вернуть своих налоговых беглецов, итальянцы отслеживают деньги, спрятанные в Тичино, за немцами следует понаблюдать, греки пытаются предотвратить отток капиталов.
К его величайшему удовлетворению, Федеральный совет неизменно подтверждал получение его отчетов элегантным благодарственным письмом, составленным в столь же осторожных выражениях.
Макеру нравилось сотрудничать с P-30. И не только из патриотических соображений – просто все эти годы он жил полной жизнью. Его часто охватывало даже какое?то пьянящее чувство. Незадолго до его назначения на пост президента, что до сих пор казалось ему делом решенным, Вагнер уведомил его, что, возглавив банк, Макер перестанет ездить на задания. Он будет слишком на виду. На этом его карьера в P-30 завершится.
С новой и, скорее всего, последней миссией Макера отправили в Мадрид. Там обосновался вышедший на пенсию системный администратор из Эвезнер-банка. Швейцарская разведка подозревала его в намерении продать налоговым органам Испании имена клиентов, скрывавших деньги на швейцарских счетах. Все банки страны буквально помешались на этих информаторах, да и правительство стремилось побыстрее искоренить эту заразу. Макер должен был убедиться в предательстве этого человека, а главное, заполучить список клиентов до того, как он заключит сделку с испанскими налоговиками.
Эта заключительная операция проводилась совместно с разведслужбами Конфедерации и выходила за рамки привычных поручений P-30. В Мадриде Макер встретился с неким Пересом, тайным агентом, работавшим под дипломатическим прикрытием в посольстве Швейцарии.
Инструкции были просты. Макер предупредил айтишника о своем приезде и предложил нанести ему дружеский визит. Тот с радостью согласился и, судя по всему, счастлив был повидать Макера, о работе с которым у него сохранились прекрасные воспоминания.
За день до встречи Макер пересекся с Пересом в музее Прадо, перед картиной Гойи “Третье мая 1808 года в Мадриде”. Контакт был установлен, и Перес, следуя за ним на расстоянии, проводил Макера до квартиры, которую тот снял на выходные (здесь было безопаснее, чем в отеле, нашпигованном камерами, где к тому же с паспорта клиента в момент регистрации снимали копию). В тишине и покое этой очаровательной студии в квартале Саламанка Перес и посвятил его в подробности операции.
– Когда вы придете к этому парню, притворитесь, что хотите выйти в туалет, и обыщите потихоньку его квартиру, – велел он.
– Что именно мне надо искать? – спросил Макер.
– Списки имен, почту, записи, все что угодно. Нам нужны доказательства, что он и есть наш крот. Не забудьте проверить сливной бачок.
На следующий день, подойдя к нужному дому, Макер увидел Переса, который, читая на лавочке газету, внимательно наблюдал за происходящим. Как будто чего?то опасался.
Они, естественно, притворились, что не знакомы, и Макер, поднявшись на пятый этаж, позвонил в дверь айтишника. Они с женой, соскучившись по Женеве, встретили его с распростертыми объятиями. Обстановка была настолько дружеской, что Макеру не верилось, что это и есть крот. Тем не менее, сделав вид, что ему срочно понадобилось в уборную, он оставил гостеприимных хозяев и быстро обошел квартиру. Первой комнатой на его пути оказалась спальня, где он наскоро обшарил платяные шкафы и маленький комод. Но ничего подозрительного не обнаружил. Он собирался было проверить кабинет, но, стоя в дверях, неожиданно услышал удивленный голос:
– Туалет в глубине справа.
Макер аж подскочил.
– Спасибо, – пробормотал он, – я тебя неправильно понял.
Подняв крышку бачка, Макер выудил оттуда длинный список испанских клиентов Эвезнер-банка, тщательно запечатанный в полиэтиленовый пакет. Он не поверил своим глазам – этот тип и правда был предателем.
Он выбросил пакет, засунул список за резинку трусов и вернулся в гостиную, стараясь ничем не выдать своей нервозности. Выпив кофе, он откланялся.
Макер быстрым шагом вышел на улицу. Перес догнал его, когда он спускался в ближайшую станцию метро.
– Ну? – спросил Перес.
– Это он, – подтвердил Макер. – Я забрал список клиентов.
Они сели в метро вместе, что было, конечно, грубой ошибкой. Выйдя из вагона, Перес обнаружил, что за ними следят.
Сидя за столиком в ресторане “Отеля де Берг”, Макер вспомнил мадридскую эпопею, из которой вышел победителем, и попытался уговорить себя, что справится и с Тарноголом. Ему просто надо представить себе, что это операция P-30. Какие инструкции дал бы ему Вагнер, если бы так оно и было на самом деле? Он задумался. Интересно, существует ли учебник по убеждению противника, вот бы он ему сейчас пригодился. Внезапно его осенило.
•
В три часа дня Макер ворвался в кабинет своего кузена и с ходу бросил ему один из четырех экземпляров книги, которые он только что приобрел в центре города.
– Я нашел решение! – воскликнул Макер в крайнем возбуждении.
– Какое решение? – спросил Жан-Бенедикт.
– Идеальный способ переубедить Тарногола.
Жан-Бенедикт взял книгу – “Двенадцать разгневанных мужчин”.
– Видишь ли, – начал Макер тоном знатока, – это история суда над мальчиком, которого подозревают в убийстве отца. Присяжные собираются признать его виновным и отправить на электрический стул. Одиннадцать из них убеждены в справедливости своего вердикта, но двенадцатый ставит его под сомнение за недостатком улик, и ему удается перетянуть всех остальных на свою сторону. Так вот, я последую его примеру и перевербую Тарногола, вы с отцом его поддержите, и таким образом все проголосуют не за Левовича, а за меня.
– Ты прочел ее? – спросил Жан-Бенедикт.
– Пролистал, – смутился Макер.
– Ты ведь наверняка видел фильм по этой книге? По-моему, его показывали по телевизору на той неделе.
– Хорошо, твоя правда, я посмотрел его на днях, – процедил Макер, раздраженный тем, что его разоблачили. – Но я знал, что он снят по роману!
– По пьесе, – не преминул уточнить Жан-Бенедикт, открыв книгу.
– Да не все ли равно! – вскинулся Макер. – А уж если совсем честно, то я проспал половину фильма и понятия не имею, чем там все закончилось. Поэтому мне срочно надо эту штуку прочесть и принять ее как руководство к действию. Записать аргументы, составить списки и так далее и тому подобное.
– У меня в четыре поезд в Цюрих, – сказал Жан-Бенедикт, взглянув на часы. – Вот в дороге и прочту.
– Вы с Шарлоттой ведь придете к нам завтра ужинать? – спросил Макер.
Раз в месяц Хансены и Эвезнеры поочередно приглашали друг друга в гости.
– Конечно, придем. Я в Цюрихе ужинаю с клиентами и завтра утром вернусь первым поездом.
– Тогда вечером жду от тебя рецензию, дорогой кузен! – заключил Макер.
– Рад стараться, дорогой будущий президент! – По-военному щелкнув каблуками, Жан-Бенедикт взял маленький чемодан на колесиках и отправился на вокзал.
Макер же, лопаясь от важности, вернулся в кабинет. Он уже не сомневался, что у него хватит доводов, чтобы уломать Тарногола.
Кипа нераспечатанных писем никуда с его стола не делась. Но вместо того, чтобы разобрать их, Макер решил почитать “Двенадцать разгневанных мужчин” и поскорей извлечь оттуда парочку доводов в свою пользу, на случай если Тарногол повстречается ему на просторах банка. Но без четверти четыре в его кабинет вихрем влетела Кристина.
– Что еще такое? – с досадой спросил Макер. – Я занят!
– Простите, но в расписании Левовича на четыре часа назначена очень важная встреча. Сейчас почти четыре, а его нет как нет, и до него невозможно дозвониться. Он наверняка во Дворце Наций. Как мне поступить?
