– Семь лет на Флоте Объединенных Наций, последнее назначение – на истребитель «Занг Фей».
– Это я.
– В вашем досье указано, что вы уволены за нападение на старшего по званию, – продолжал Лопес. – Это обычный штамп, Холден. Вы действительно ударили старшего?
– Нет. Я промахнулся. Сломал руку о переборку.
– Как это случилось?
– Он оказался проворнее, чем я ожидал, – объяснил Холден.
– Почему вы пытались?
– Вымещал на нем отвращение к себе. Если от удара пострадал тот, кому следовало, то по чистой случайности, – сказал Холден.
– Кажется, вы с тех пор много думали об этом. – Булавочные зрачки Лопеса не отрывались от лица Холдена. – Терапия?
– На «Кентербери» хватало времени на размышления, – ответил Холден.
Лопес пропустил мимо ушей очевидный намек и спросил:
– К чему же привели вас размышления?
– Коалиция уже сотню лет наступает этим людям на горло. Мне не хотелось быть сапогом.
– Значит, вы сочувствуете АВП? – совершенно бесстрастно поинтересовался Лопес.
– Нет, я не перешел на другую сторону. Я вышел из игры. Я не отказывался от гражданства. Мне нравится Монтана. Я попал сюда, потому что люблю летать, а нанять меня могли разве что на ржавое астерское корыто вроде «Кентербери».
Лопес впервые улыбнулся.
– Вы исключительно честный человек, мистер Холден.
– Да.
– Почему вы заявили, что ваш корабль уничтожен военным судном Марса?
– Я этого не говорил. Я все объяснил в передаче. Такой технологией располагают только флоты внутренних планет, и я нашел в устройстве, заманившем нас, марсианскую деталь.
– Мы должны будем ее увидеть.
– Охотно покажу.
– Судя по вашему досье, вы были единственным ребенком семейной общины. – Лопес словно и не прерывал беседы о прошлом Холдена.
– Да, пять отцов, три матери.
– Столько родителей на одного-единственного ребенка? – заметил Лопес, неторопливо разворачивая новую облатку. На Марсе хватало места для традиционных семей.
– Налоговая льгота для восьми взрослых с одним ребенком позволила им купить двадцать два акра сельскохозяйственных угодий. На Земле тридцать миллиардов человек. Двадцать два акра – это национальный парк, – сказал Холден. – Кроме того, закон позволяет комбинировать ДНК. Они не просто так назывались родителями.
– Как они решали, кто вас выносит?
– У матери Элизы были самые широкие бедра.
Лопес забросил в рот новую облатку и несколько минут посасывал ее. Прежде чем он снова заговорил, палуба вздрогнула.
Видеорекордер у его локтя задребезжал.
– Торпедная атака? – спросил Холден. – Значит, корабли астеров так и не свернули?
– Есть предположения на этот счет, мистер Холден?
– Просто отмечаю, что вы весьма охотно стреляете по астерским кораблям.
– Вашими стараниями мы попали в такое положение, что не можем проявить слабость. После ваших обвинений слишком многие изменили мнение о нас к худшему.
Холден пожал плечами. Если собеседник искал на его лице признаки вины или раскаяния, ему не повезло. Корабли с Пояса знали, на что идут. Но не свернули. И все же что-то его беспокоило.
– Может, они и ненавидят вас до последней косточки, – заговорил Холден, – но не так легко найти достаточно самоубийц на шесть команд. Может быть, они рассчитывают увернуться от торпед.
Лопес не шевелился, его тело застыло, впитывая наркотик.
– Мы… – начал он, но тут взвыл сигнал общей тревоги. В тесной металлической клетушке он оглушал.
– Чтоб мне сдохнуть, они что, отстреливаются? – поразился Холден.
Лопес встряхнулся, словно очнувшись от дремоты. Встал и нажал кнопку связи у двери. Через пару секунд вошел десантник.
– Отведите мистера Холдена в его каюту, – приказал Лопес и быстрым шагом покинул помещение.
Десантник стволом винтовки ткнул в сторону двери. Лицо его сурово застыло.
«Все игра да шуточки, пока кто-то не выстрелит в ответ», – подумал Холден.
* * *
Наоми похлопала по койке рядом с собой и с улыбкой спросила:
– Ну что, загоняли щепки под ногти?
– Нет, и вообще он удивительно человечен для типа из флотской разведки, – ответил Холден. – Конечно, он еще только брал разгон. Вы, ребята, что-нибудь слышали о тех кораблях?
– Ничего, – ответил Алекс, – но, судя по тревоге, они вдруг решили отнестись к ним серьезно.
– Это безумие, – тихо заговорил Шед, – носиться по космосу в этих металлических пузырях и еще стараться про ткнуть друг в друге дырку. Вы видели, что делает с человеком длительная декомпрессия и переохлаждение? Все капилляры в глазах и коже лопаются. Повреждение ткани легких может вызвать тяжелую пневмонию, после которой остаются шрамы эмфиземы. Я к тому, что это не просто смерть.
– Ну, док, развеселил, спасибо, – буркнул Амос.
