Воспламенившись, борода
Летит обратно – вот зажгла
Его венец вокруг чела,
Жжет грудь ему… Веселье вдруг
Сменил мучительный испуг.
Все гасят, тушат, но кругом
Толпа охвачена огнем.
Тот дует, этот воду льет, –
Огонь лишь больше восстает.
Бушует пламя; все горят:
Объят пожаром маскарад.
Но что за весть, я слышу, там
Повсюду мчится по устам?
О ужас! Ночь беды и зла,
Что ты за горе принесла!
Увы, узнают завтра то,
Чего не рад узнать никто.
Я слышу крики в толкотне:
«Сам император наш в огне!»
О, если б лгала эта весть!
Он гибнет! Двор с ним гибнет весь!
О, будьте прокляты, кому
Пришла та мысль – внушить ему,
Чтоб он, владыка наш и князь,
В смолистый хворост облачась,
Под этот дикий рев и вой
Пришел нас всех сгубить с собой!
О юность, юность, резвый пыл
Когда ты в меру укротишь?
О власть, о власть, – избыток сил
Когда с рассудком совместишь?
Пылает лес, огонь гудит
И языками вверх бежит
И лижет доски потолка.
Все, все сгорит наверняка!
Нет меры горю. Чем помочь?
Кто нас спасет? В одну лишь ночь
Вся роскошь пышного двора
Золою станет до утра!
Плутус
Полно страха! Прочь тревогу!
Я иду к вам на подмогу!
Жезл святой, ударь, как гром,
Чтоб тряслась земля кругом!
Воздух вольный, благодатный,
Дай прохлады ароматной!
Ты, тумана легкий пар,
Расстелись, дождем чреватый,
Влагой светлою богатый,
Укроти палящий жар;
Тучки легкие, клубитесь,
Лейтесь каплями, струитесь,
Расточайте влаги дар;
Всюду пламя угашайте,
В отблеск молний превращайте
Этот призрачный пожар!
Коль грозить нам духи смеют,
Маги их смирить сумеют.
Дворцовый сад
Солнечное утро. Император, окруженный придворными и фрейлинами. Фауст и Мефистофель, одетые пристойно, без излишеств, преклоняют пред ним колена.
Фауст
Простишь ли, государь, пожар поддельный мой?
Император
(давая знак, чтобы они встали)
Почаще тешь меня подобною игрой.
Средь огненной я очутился сферы
И верить был готов, что я – Плутон.
Из угольев и тьмы скалистый фон
Весь тлел огнями. Без числа, без меры
Из бездны здесь и там, со всех сторон,
Огни, дрожа, взлетали и взвивались
И наверху в обширный свод сливались,
И огненный то предстоял очам,
То исчезал из виду дивный храм.
И видел я народов тьмы покорных,
Сквозь даль спиральных пламенных колонн
Теснившихся, чтоб окружить мой трон
И преклониться. Из моих придворных
Тот иль другой, огнями озарен,
Являлся мне, и в роскоши великой
Как будто был я саламандр владыкой.
Мефистофель
Ты точно был им! Все стихии чтут
Твой сан, тебя владыкой признают!
Ты видел, как огонь тебя боится;
