– Вот же козлы вонючие! А почему?
– Надо было колхоз поднимать, потом на заводе в две смены… да чего уж там – вот всё здоровье и отдала. Но у вас всё получится, только обещайте мне одно, хорошо?
– Хорошо, – кивнул Петров, критически рассматривая стопку книг про птиц, которую ему соорудила эта бабуся. Он решил, что говорить надо поменьше, иначе она его завалит книгами по самые помидоры – он в школе за три года столько не читал, даже когда на второй год оставался.
– Никогда не отступайте перед своей мечтой, что бы вам ни говорили – просто цепляйтесь за любую возможность, и мечта сама прилетит к вам! Вы замечательный парень, это сразу видно!
– Ну чё есть, того не отнять – когда какую-то фигню надо грузить, меня всегда первым замечают. Только меня в психушку упекут, если рассказать, что я мечтаю покататься на живом грифоне и улететь на Пандору!
– А в наше время модными были «Волги», – кивнула библиотекарша. – И полететь в космос. Вот видите, почти ничего не изменилось!
– Ага, в натуре, ни фига не изменилось. Ну чё, мне этого… Шмелелохова тоже брать или у меня от него совсем процессор зависнет?
***
– Как завис, так и развиснет сейчас! Дрянь капиталистическая! Я Советский инженер и знаю, что делаю! – заявил Барахолкин, когда после подробного объяснения Петрова по установке «Зе витхера сри» многострадальный ноут написал на экране, что для установки потребуется две с половиной недели. Сергей Иваныч не зря считал себя специалистом во всех областях, поэтому ударил по клавиатуре кулаком, моментально сбив ожидание до полутора дней.
– Может ему налить? – предложила жена, наблюдая за страданиями мужа и дочери.
– Рано, Светочка, он ещё не заслужил. Вот как поможет мне утереть нос этому Петрову, я ему не только налью, но и сам выпью за компанию! Сделал дело – налей смело!
– Опя-а-ать два дня-а-а! – заныла Варенька. – Пап, мочкани его ещё! Эта рухлядь совсем шурупами не шуршит уже!
– Ты будешь устанавливать «Зе витхера сри», паразит? Будешь или нет? – экран монитора мигнул после удара, что-то щёлкнуло, а вредный ноут «сделал скидку» на целый день, напоминая жадную бабку на базаре. – Вот так! ты у меня попляшешь, коробок буржуйский! Узнаешь силу рабочего кулака! Получил, ведроид? Нравится?
– Втащи ему как следует! – одобрила Светлана. – Он только силу понимает, – в азарте битвы с инопланетной техникой Барахолкины не обратили внимания, как из-за шкафа секретными агентами выглянули сияющие лианы, с любопытством наблюдая за увлекательным сражением.
– Ты у меня сейчас лезгинку станцуешь, понял? – Иваныч опустил на ноут кулак с таким хрустом, что экран мигнул и почему-то сверкнул голубым светом, явно выбрасывая белый флаг перед таким напором.
– А это чё значит – рекламная пауза? – удивилась Варенька. По информатике ей натягивали «пятёрку», потому что она вымотала нервы всем учителям. У директора существовало негласное правило – у кого по основным предметам отлично, по остальным ставили «зерр гут» с закрытыми глазами. В итоге, учителя уже сами забыли, кто на что заработал и молились, чтобы легендарный «Восьмой Бе» поскорее закончил школу.
– Это значит, всё, доча, социализм победил – установка завершена! Видела, как папка его уделал?
– Ага-а-а… – монитор ноутбука с хрустом отвалился и упал к ногам Иваныча, почему-то напоминая башню подбитого вражеского танка. – Капец, как мне теперь домашку делать?
– Ничего, папка у тебя кто – старший инженер! Папка починит, ещё лучше станет! – когда Барахолкин пошёл в соседнюю комнату за изолентой, лианы юркнули в шкаф.
Тем временем таймер на замаскированном пауке космодесантников мигнул: осталось двадцать три часа.
***
Алексей любил проверять домашнее задания ночью: мысли проветривались от дневной суеты, а душа требовала небольшого морального подвига, поэтому он обычно не так переживал из-за ошибок учеников.
Но Барахолкины сегодня превзошли себя.
– Лёша, ты только не ругайся, но я задание сегодня делала без инета! Короче, папка расфигачил мой ноут, а сотик я разбила опять – мама обещала отдать на ремонт, но как всегда забыла! – раздался знакомый голос ученицы, записанный на диктофон. Алексей часто задавал школьникам записывать собственный голос, чтобы они научились контролировать произношение – некоторым это помогало. – Ты же не сердишься? Ладно, я начина-а-а-ю! Приём-приём! Я очень любить писать письма моему сумасшедшему другу по переписке! Привет, Джон! Очень рада, что ты ещё жив: недавно в новостях показывали, как вас припечатало ураганом, поэтому я до конца надеялась, что ты не ответишь, а мне не придётся больше записывать эту занудную лабуду. Кхм, но я рада как слониха на соревнованиях по лёгкой атлетике. Ты спрашивал, как мы проводить праздники? На самом деле, понятие праздника у каждого своё: например, мой папа считает праздничным днём любой, когда на него не орёт мамуля.
– Кстати, Барахолкин, ты репетитору долг выплатил? – раздался такой резкий бас, что Алексей едва не упал со стула. Обычно он занимался с Варей, когда родители были на работе, но порой ему приходилось мирить Сергея Иваныча со Светланой. – Или опять начнёшь мне заливать, как ты рожал олимпиады и запускал космонавтов на Марс? Чего молчишь, олень безрогий? Опять на Марс улетел к своим инопланетянам?
– На Луну, солнышко моё лесное, – промычал Барахолкин. – Я рассказывал тебе про случай, когда к нам на завод приехал Гагарин и лично советовался со мной, как лучше проектировать космические корабли? Так вот, дело было так…
– Мне плевать, что у тебя было! Ты за прошлые две недели занятий вернул долг или тебе башку оторвать сразу?!
– У нас очень культурная страна, потому что все любят говорить, какие они культурные и образованные, особенно мой папа, – наспех проговорила Варя, пользуясь тем, что мамуля взяла драматическую паузу, позволив дочери продолжить «звуковое письмо». – А ещё больше у нас любят традиции: после работы мама обычно гремит посудой, соседи начинают сверлить, потом папа орёт, что раньше трава была зеленее, и он бы стал академиком, если бы его ценили по заслугам. Когда папулю никто не перебивает, он может говорить часами – это настоящий праздник для него!
– Солнышко, вот чего ты опять начинаешь? У нас с Алексеем полное взаимопонимание: он уважает мои глубокие педагогические принципы, поэтому согласился подождать оплату ещё неделю.
– Ты что из себя клоуна строишь? Давно сковородкой по лбу не получал? Он же учитель! И приезжает к нам зарабатывать! А не слушать твою похвальбу с баснями!
– Ну какой Лёха учитель, зайка моя? Так, репетитор почти без стажа. Будь у него стаж хотя бы лет сорок – да, я бы мог относиться к нему с уважением. Как к настоящему учителю. А так сопляк он, конечно. Я в его годы уже из колхоза мешки воровал, в задницу от сторожа из ружья получал, а он репетиторствует! Это что, профессия? Тьфу!
– Образование у нас тоже на высоте, – старательно промурлыкала Варенька, используя выученные фразы на прошлом уроке и вставляя собственные замечательные наблюдения. – Директор каждый месяц заставляет нас сдавать на шторы, линолеум, принтер и всякую лабуду. Это такая неубиваемая традиция. Папка говорит, что он бы этих упырей пересажал, но не может, потому что у директуси знакомые крутые, поэтому он сдаёт отдельно деньги ей на все праздники, иначе у меня не будет позолоченной медали. Я очень люблю описывать наши замечательные традиции, а ты, Джон? – Послышалось усталое, сердитое сопение, затем Варенька пнула портфель под столом.
– Ты ещё ему об этом расскажи, лишимся последнего репетитора! – рявкнула Светлана, раздался грохот – видимо, в ход пошла тяжёлая кастрюльная артиллерия. – Забыл, как от неё учительница математики отказалась? А тренер по фитнесу?
– Это просто совпадения, милая! Просто совпадения! – Лёша удивился, ведь голоса родителей звучали гораздо громче их дочери, хотя Варя занималась в комнате с закрытой дверью. – Ну а учительница по вокалу просто не ценила редкий талант Варюши, не хотела обучать её рэпу! А какое она имела право, я спрашиваю? Какое право? К ней приходят двадцать человек – вот пусть эти девятнадцать идиотов поют классику, а моя дочь станет настоящей рэп-звездой! И кто этому мешает? Какая-то там сопля, мымра малолетняя! Что она может понимать в музыке в свои сорок лет? Ты сначала разгрузи вагон-другой как я в молодости! Вспаши гектар в колхозе – потом я посмотрю, что ты за учитель пения! Вот так!
– У нас очень дружная семья, – забубнила Варенька, тоном давая понять, что бы она сделала с авторами таких заданий, будь у неё право на избиение людей. – Настолько дружная, что родители всегда поддерживают меня, когда я выполняю домашку.
– Так, Барахолкин! Ты сегодня же позвонишь Лёше и объяснишь ему ситуацию! Иначе получишь жаркий поцелуй от моей сковороды!
– Твои поцелуи для меня больнее зарплаты, солнце, – вздохнул Иваныч. – Просто из-за развала страны я вынужден обращаться ко всяким хапугам!
– У Лёши средняя цена за урок! Забыл, сколько мы платили за уроки по вокалу?
– Нет! Но если он настоящий учитель – то обязан приезжать и заниматься с Варенькой за идею! Художник должен быть голодным, сдавать кровь на еду, а не покупать дорогую технику как этот репетитор хренов! Мне просто стыдно ему в глаза смотреть, тьфу!
– А из колхоза тебе было не стыдно воровать, дурень?
– Мне можно, потому что я делал это за идею и кормил семью! В смысле – будущую! И если начистоту, тот наш чистоплюй Лёшенька обязан мне платить за каждое занятие! Где он ещё найдёт такую ученицу? Спортсменка! Эрудитка! Комсомолка! Да после занятий с ней можно докторскую защищать, а то и две сразу!
– Ага, особенно по психиатрии! – загремела Светлана. – Не беси меня, Барахолкин! – Раздался угрожающий звон.
– Молчу-молчу.
– И чего ты молчишь? Кто наш ноут раздербанил? Чтоб пулей решил проблему – мне сериалы не на чем смотреть! А Варюше заниматься! Из-за тебя вон на диктофон упражнения пишет, до чего ты дочь довёл!
– Вот такая у нас дружная, крепкая семья, особенно… – но тут в звуковое письмо вмешалась песня. Запела соседская дрель.
От хохота Алексей едва не упал со стула, но вовремя успел ухватиться за стол. Такими титулами его не награждали даже перед сдачей «ЕГЭ».
Чистоплюй. Хапуга. Сопляк.
Но по крайней мере, его уже повысили до «художника, который обязан сдавать кровь за еду» – а это заметное продвижение.
В душе репетитора что-то перевернулось, сердце закололо, а в глазах заблестели слёзы от обиды. Нет, не из-за отношения Иваныча – к такому от давно привык и отрастил у себя броню.
Из всех его клиентов за последний год Барахолкины были, пожалуй, самыми адекватными. Почти.
