Закабия Магг, очевидно, впервые за многие годы вспомнил о существовании эмоций:
– Друэлл не поперхнулся! Вне всякого сомнения, его отравили! Почему я этого не предвидел? Убийца – кто-то из вас! – он обвел горящим взглядом приближенных императора. – Снимите маски!
– Верховный инициат, – Тролл старался говорить спокойно, – пожалуйста, держите себя в руках. Сейчас главное, чтобы Хорти сохранили власть. У императора остался наследник, и, как мы только что узнали, возможно, будет еще один сын. Прошу вас удалиться и поддержать госпожу Циссу, а расследование убийства предоставить мне.
– Тут нечего расследовать! – воскликнул подоспевший мастер над мастерами. – Вот кто убил Друэлла!
Свидетели печального инцидента нехотя сняли маски, и теперь все взгляды были устремлены на гостя в костюме смерти. Тролл никогда не видел его, но сразу понял, что это не кто иной, как предводитель повстанцев и бывший министр закона Гаюс Липп. Понимая, что бежать некуда, молодой человек с вызовом смотрел в лицо Северина.
– Ты покойник, Липп, – сквозь зубы процедил Магг, медленно поднимая руку.
Гаюс повернулся к нему с достоинством и готовностью принять свою судьбу вместо того, чтобы отрицать свою причастность. Вот только глупо быть уличенным таким образом и погибнуть ни за что. А Гаюс, несомненно, не глуп. Тролл чувствовал, что здесь что-то не так.
– Верховный инициат, – вмешался он, прекрасно зная, что Магг способен силой мысли убить человека на месте. – Казнь отравителя должна быть прилюдной. Вы можете взять на себя функции палача, но не сегодня. Я вынужден вновь просить вас покинуть Парадный зал.
Сверкнув глазами, темнокожий мужчина опустил руку, резко развернулся и зашагал к выходу. Между тем Северин указал стражникам на Гаюса и сухо отдал приказ:
– Арестуйте его! Уведите мерзавца незаметно, через восточную анфиладу. Не стоит сеять панику.
– Но прежде я допрошу подозреваемого, – твердо сказал Тролл. – Мастер Северин, предоставьте мне комнату и проследите, чтобы все, кто находится в этом зале, оставались во дворце, пока я не разрешу его покинуть.
– Вы сомневаетесь, что императора отравил Липп? – вкрадчиво спросил Простор.
Мастер порядка быстро взглянул на него, а затем оглядел остальных гостей Друэлла, его бледную жену и своего незадачливого подчиненного Пия. Тролл хорошо знал, как действует соль синильной кислоты. Судя по тому, что пузырек был практически пуст, смерть Хорти наступила в течение минуты после попадания яда в организм. Его подмешали перед последним тостом, что сужало круг подозреваемых до присутствующих в зале.
– Возможность подсыпать яд в кубок имелась у каждого из вас, – медленно проговорил он. – Полагаю, мог быть и мотив. Именно это я собираюсь выяснить.
– Это смешно, Тролл! – вскричал Северин. – Зачем, по-твоему, лидер повстанцев тайно пробрался во дворец императора? Разве у него могли быть другие причины? Ему не удалось подобраться к Хорти, пока шла война, зато теперь, несмотря на твои хваленые меры безопасности, Липп свершил месть повстанцев. Странно только, что он сделал это не чужими руками. Очевидно, жалкая кучка мятежников никому не доверяет и боится предателей даже в собственных рядах.
Двое стражей порядка держали Гаюса. Никто из окружения Хорти не выглядел убитым горем или по меньшей мере расстроенным, за исключением преданного Закабии Магга и, пожалуй, Бланки. Однако на всём свете был лишь один человек, безоговорочно любивший Друэлла. Подумав о матери императора, Тролл поморщился.
– Как бы то ни было, я намерен провести тщательное расследование. Назначаю Пия своим помощником. Мастер Северин, вы ведь не станете препятствовать осуществлению правосудия?
Северин жестом показал, что уступает Троллу.
– Делай свою работу, – холодно произнес он. – Сейчас мой долг – сообщить гостям, что император скоропостижно скончался, и организовать подготовку к прощальному ритуалу. Но утром мне придется заявить об отравлении, и тогда подданные потребуют возмездия. У тебя восемь часов, Тролл. Если не вычислишь убийцу, я выдам им Липпа.
Чтобы выжить
Лика рассеянно наблюдала, как Ворвик учит Сашу стрелять из лука. Сам он овладел этим искусством три года назад, когда беглецы голодали, скрываясь в Пограничных горах. Поначалу охотилась Лика, но после преждевременных родов она сильно ослабла. Питаться зимними ягодами и семенами из шишек сахарной сосны было недостаточно, особенно для кормящей матери, так что бывшему наставнику пришлось в довольно короткий срок научиться обращаться с луком.
Маленький Кассий родился в канун 414 года, ознаменованного началом правления верховного министра Хорти. Но тогда беглецы еще не знали об этом, отрезанные от мира в туманном лесу, где небольшой уютный грот на долгие месяцы стал их новым домом. Неподалеку от него с огромной высоты срывался ледяной поток. Там, откуда он падал, начинались каменистые скалы и мхи, которые простирались вверх на десятки лиг – до вечных снегов на вершине горы Пачерак.
Первая зима оказалась самой тяжелой. Когда закончилась соленая конина, а подстрелить дичь удавалось не каждый день, Августа отдавала Лике свой скудный дневной рацион. Девушка с отчаянием наблюдала, как угасает старая служанка, а та радовалась всякий раз, как Лика подносила к груди рыжеволосого младенца, и он получал очередную порцию питательного молока. Весной уток в лесу стало больше, но организм Августы уже не усваивал пищу. Ее кожа, ставшая почти прозрачной, обтянула выступающие кости. И однажды утром Лика не смогла ее разбудить.
Глядя сквозь пламя погребального костра, девушка вдруг осознала, что прощается не только с подругой, разделившей с ней трудности и опасности последних месяцев, но и с прежней жизнью, и с мужем, которого ей не довелось проводить к звездам.
Когда Кассию минуло полгода, Лика убедила Ворвика, что в состоянии совершить очередной горный переход. Они направились на юг, постепенно спускаясь к Эшкору – так на языке местных жителей звучало название Тарфского моря. На нижних склонах Пограничных гор в изобилии росли бананы, фикусы и шоколадные деревья, однако заросли папоротников порой становились просто непроходимыми, и Ворвику приходилось прокладывать путь мечом. Лика несла сына за плечами в сумке, которую сделала из покрывала. Она чувствовала, как маленькие ручки обхватывают ее шею, и это было лучшим ощущением с тех пор, как ее в последний раз обнимал Кассий Под. Девушка старалась не думать о том, как умер ее муж. Всё, чего она хотела, – спокойно жить и растить их малыша.
Наконец путники достигли моря. Они шли берегом, пока не наткнулись на труппу бродячих комедиантов, бежавших из министерии Эльгарда, чтобы выжить. Актеры давали представления в тарфских деревушках, ютившихся у подножия Пограничных гор. Разруха не затронула этих мест: бои шли на востоке – за теряющейся в дымке линией горизонта.
В тот вечер Ворвик приблизился к костру, вокруг которого сидели люди в пестрых туниках. На вертеле подрумянивалась дикая индейка. Молодой черноволосый мужчина разливал из фляги пенный напиток.
– Простите, – проговорил Ворвик, обратившись к нему. – Мы несколько дней не ели мяса. Моя сестра кормит грудью. Денег у нас нет, но если вы поделитесь с ней своим ужином, я готов его отработать.
Актеры оглядели незнакомца и стоявшую в стороне девушку с младенцем на руках. Ворвику ответил другой мужчина, щуплый и ничем не примечательный, если не считать шрама на щеке.
– Не думаю, что нам будет от тебя толк, если ты не одарен талантом лицедейства. Но вы можете отужинать с нами. Том, плесни ему эля. А ты, голубка, – комедиант взглянул на Лику, – садись ближе к огню, ночи здесь холодные.
Им позволили переночевать у костра. Укачивая Кассия, девушка тихонько запела. Она не заметила, как актеры вдруг начали переглядываться, услышав ее мелодичный голос. А утром мужчина со шрамом сказал:
– Я Главк из Лида, патрон труппы, и, похоже, у меня есть для вас работа.
Он предложил Лике перед представлениями исполнять баллады на музыку, которую сочинял подросток по имени Саша. Главк не просчитался: пение собирало большую толпу и настраивало зрителей на благосклонное восприятие пьесы. Ворвика наняли в качестве охранника.
Изначально их было шестеро. Самый старый ворчливый актер – Арвин из Гарды – изображал демонов и монстров. Юна из Лида и Том из Льо идеально смотрелись в образе героев-любовников, хотя на самом деле Юна оказалась женщиной Главка. В роли няни блистала маленькая старушка, которую Саша называл «тетушка Ла». По их взаимоотношениям Лика догадалась, что они действительно состояли в родстве. Саша играл на флейте, а также с помощью подручных средств создавал шумовое сопровождение представления. И наконец, Главк выполнял акробатические трюки и как мудрый Космос вершил судьбы героев.
За последующие два года кочевой жизни война закончилась победой верховного министра, который присоединил к Атрии земли Тарфа и Регора и провозгласил себя императором Хорти. Беженцы рассказывали ужасные истории о том, как всадники рыщут по разграбленным деревням, забирают у женщин детей и увозят на плато Кровавой Звезды. По слухам, инициаты ставили на них какие-то жуткие эксперименты.
Обитатели поселений, лежавших к западу от Эшкора, жили в постоянном страхе за свои семьи. Представления бродячей труппы помогали им ненадолго отвлекаться от невзгод, актеры же получали продукты и одежду, а зимой даже меховые шкуры. Впрочем, зимы в Тарфе были мягкими, и теплые вещи требовались только высоко в горах.
Лошадь, которой правила Юна, тянула небольшой фургон с театральным скарбом и тетушкой Ла, остальные комедианты передвигались пешком. Лика не жаловалась, Ворвик нес Кассия, когда она уставала. Если кто-то другой пытался взять малыша на руки, он начинал хныкать. Он был абсолютной копией Пода: Лика узнавала мужа в каждом жесте маленького Кассия, в его мимике и смехе. Вот только он не разговаривал…
Глядя, как Саша стреляет из лука по мишени, сплетенной Ворвиком из соломы, Лика укачивала сына, которому месяц назад исполнилось три года. Она не хотела верить актерам, считавшим Кассия слабоумным, потому что он не научился говорить и буквально не слезал с ее рук. Комедианты не любили мальчика. К тому же всем порядком надоели его ночные кошмары.
Лика заметила, что Кассий начал видеть страшные сны, едва ему минул год. Постепенно кошмары стали повторяться всё чаще и чаще. Когда ночью он просыпался с криком и принимался плакать, девушка спешила унести его подальше от спящих спутников. Она не знала, как помочь малышу, и ее сердце сжималось от боли.
– Твой муж, верно, был пьяницей, – часто повторяла Юна. – Говорят ведь: у пьяниц рождаются слабоумные дети.
Девушка давно поняла, что спорить бесполезно, и забиралась в фургон, где тихо плакала, пока тетушка Ла гладила ее по голове с молчаливым сочувствием.
А еще ее поддерживал Саша. Он нравился Лике – немного напоминал ей младшего брата Джада. Казалось, что из семнадцати лет жизни не меньше половины Саша прожил в мире звуков, которые рождались в его голове и складывались в удивительно красивые мелодии. Он любил слушать истории Ворвика и порой обсуждал с ним такие книги, какие сын вольного человека не мог прочесть в деревенской школе. Как и Лика, юноша знал наизусть стихи Фьорда Паттера и перекладывал их на музыку. Получались замечательные баллады. Когда по вечерам он играл на флейте, а Лика пела, даже черствый Арвин иной раз украдкой смахивал слезу.
Зима оказалась суровой, и труппа снова спустилась с гор на побережье, где не было таких пронизывающих ветров, а бананы спасали от голода…
Гаюс Липп
– Это не я, – устало произнес Гаюс. – Глупо отрицать, что я собирался его убить. Но не ядом! Ваши люди отобрали мой кинжал.
Тролл мерил шагами библиотеку, которую ему выделили для допроса подозреваемых. На первый взгляд помещение казалось небольшим, однако занимало два этажа с обходной галереей на уровне второго. На галерею вела узкая деревянная лестница. Здесь не было окон, лишь бесконечные стеллажи с книгами, украшенные искусной резьбой, которая покрывала также перила и потолок. Шоколадный оттенок древесины создавал в библиотеке приятную атмосферу уюта и тепла. Над столом с массивной квадратной столешницей висел изящный железный светильник.
Гаюс Липп, закованный в кандалы, потупившись сидел напротив Пия.
– То есть, вы признаете, что планировали убийство императора? – констатировал мастер порядка, бросив быстрый взгляд на молодого помощника, который тут же сделал пометку на листе бумаги, лежавшем перед ним на столе.
– Суд вольных людей приговорил Друэлла Хорти к смерти за преступления, совершенные против своего народа.
– Негласный суд мятежников, восставших против императора, – уточнил Тролл, и Пий снова черкнул пером.
