– Эти парнишки упрямые… Кто-то вдолбил им в головы особое понятие чести…
Были арестованы три рецидивиста, в том числе некий Гастон Нуво. Как и следовало ожидать, у Нуво было прочное алиби. Два человека утверждали, что в момент ограбления он сидел в баре на авеню Терн.
Многочасовые перекрестные допросы не дали никаких результатов. Старший из мотоциклистов, Виктор Сидон по прозвищу Толстячок (поскольку был весьма упитанным юношей), презрительно смотрел на комиссара. Сожье по прозвищу Петарда со слезами на глазах клялся, что ничего не знает.
– Мы с Жанвье решили сосредоточиться на Боше. Мы даже позвали его мать, которая умоляла сына: «Жанно, скажи им! Ты же понимаешь, что эти господа не хотят причинить тебе зла. Они же понимают, что тебя просто втянули в это дело…»
Полицейские пили пиво и ели бутерброды.
– Послушай, Жанно, ты считаешь себя крутым парнем. Это они заставили тебя так думать. Но на самом деле ни ты, ни твои юные дружки не могли придумать такую схему. За вами кто-то стоит, тот, кто руководит вами. Уж он-то не хочет мараться. Когда человек выходит из Френа [1 - Френ – город к югу от Парижа. В нем находится одна из самых больших тюрем Франции. – Примеч. пер.], у него нет ни малейшего желания туда возвращаться. Признайся, он был там, сидел в угнанной машине и прикрывал ваше бегство, намеренно делая неумелые маневры в плотном движении…
Двадцать неприятных часов, в течение которых они постепенно подводили юношу к границам человеческого сопротивления. Не менее неприятно было смотреть и на то, как он сломался.
– Ладно! Я все скажу. Да, это Нуво. Он подошел к нам в «Лотосе» и втянул в это дело…
«Лотос» – маленький бар на улице Сент-Антуан. В него приходила молодежь, чтобы послушать музыкальные автоматы.
– Из-за вас он подговорит своих дружков убить меня, когда я выйду из тюрьмы…
Вот и все! День прошел. Мегрэ лег спать. Голова у него гудела.
– Тебе когда завтра в контору?
– В девять.
– Может, поспишь подольше?
– Разбуди меня в восемь часов.
Никакого перехода ко сну не было. У Мегрэ сложилось впечатление, что он вовсе не спал. Ему казалось, что уже через несколько минут после того, как он закрыл глаза, раздался звонок в дверь, и его жена встала, чтобы открыть.
В коридоре шушукались. Голос пришедшего показался Мегрэ знакомым, но он решил, что это во сне, и зарылся головой в подушку.
Он слышал шаги: это его жена подходила к кровати. Ляжет ли она снова? Кто-то ошибся дверью? Нет. Она дотронулась до его плеча, отдернула занавески, и, еще не открыв глаз, Мегрэ понял, что наступило утро. Он спросил заспанным голосом:
– Который час?
– Семь часов.
– Кто-то пришел?
– В столовой тебя ждет Лапуэнт.
– Что ему надо?
– Не знаю. Полежи еще немного, я сейчас приготовлю тебе кофе.
Почему жена говорила с ним таким тоном, словно собиралась сообщить плохую новость? Почему она не захотела ответить на его вопрос? Утро было серым, пасмурным. По-прежнему шел дождь.
Мегрэ тотчас подумал, что Жан Бош, испугавшись собственных признаний, повесился в камере предварительного заключения. Он встал, не дожидаясь кофе, надел брюки, быстро причесался и, еще пошатываясь после непродолжительного сна, толкнул дверь в столовую.
У окна в черном пальто со шляпой в руках стоял Лапуэнт. Он явно не успел побриться после ночного дежурства.
Мегрэ вопросительно взглянул на него.
– Простите, что разбудил вас так рано, патрон… Этой ночью произошел несчастный случай с человеком, которому вы симпатизируете…
– Жанвье?
– Нет… Он не с набережной Орфевр…
Мадам Мегрэ принесла две большие чашки кофе.
– Лоньон…
– Убит?
– Тяжело ранен. Его отвезли в больницу Биша?. Профессор Мэнго уже третий час его оперирует. Я не хотел приезжать раньше и не стал вам звонить, потому что после такого долгого вчерашнего дня вы нуждаетесь в отдыхе… Кроме того, врачи считали, что у Лоньона практически нет шансов выжить…
– Что с ним случилось?
– Он получил две пули, одну в живот, другую чуть ниже плеча…
– Где это произошло?
– На авеню Жюно. Он стоял на тротуаре…
– Он был один?
– Да. На данный момент расследованием занимаются его коллеги из Восемнадцатого округа…
Мегрэ маленькими глотками пил кофе, не испытывая привычного удовольствия.
– Я решил, что вы захотите поговорить с ним, когда он придет в сознание. Машина ждет вас внизу, патрон…
– Что известно о покушении?
– Практически ничего. Никто даже не знает, что Лоньон делал на авеню Жюно. Одна из консьержек услышала выстрелы и позвонила в Центральный полицейский дежурный участок. Пуля пробила в ее комнате ставень, разбила стекло и застряла в стене над кроватью…
– Сейчас оденусь…
Он прошел в ванную комнату. Мадам Мегрэ накрывала стол для завтрака. Лапуэнт, сняв пальто, ждал.
Хотя инспектор Лоньон, несмотря на свое жгучее желание, не работал на набережной Орфевр, Мегрэ тем не менее приходилось сталкиваться с ним практически всякий раз, когда в Восемнадцатом округе совершалось серьезное преступление.
Лоньон был типичным обывателем, как говорили его коллеги, одним из двадцати инспекторов в штатском, кабинеты которых находились в здании мэрии на Монмартре, на углу улиц Ордене и Мон-Сени.
Некоторые называли Лоньона инспектором Мальграсьё, поскольку вид у него всегда был неприветливый. Но Мегрэ прозвал его инспектором Мальшансё [2 - Мальграсьё (фр., malgracieux) – невежливый, неучтивый, грубый. Мальшансё (фр., malchanceux) – невезучий. – Примеч. пер.]. И действительно, казалось, что бедняга Лоньон был наделен особым даром притягивать к себе всевозможные несчастья.
